Девушка крепко взяла Олежку за ошейник, с силой потянула к себе. Чувства начали к нему возвращаться, и тут он почуял... Нет-нет, даже не почуял - его просто накрыло как волной каким-то непереносимым смрадом. Из промежности у Леры несло смесью запахов мочи, застарелого закисающего пота, именно того специфического запаха пота, свойственного опревшей промежности, и ещё какой-то вони, то ли гнили, не то тухлятины, непонятной Олежкиному обонянию... И вся эта смесь запахов была "покрыта" резкой "селёдочной" отдушкой. И вот ЭТО ему предстояло взять в рот!
Возможно, это был один из элементов "шоковой дрессировки", когда ему дали крайнюю погань, опробовав которую, он был бы уже нечувствителен ко всему остальному, а пройдя через такое унижение, стал бы послушен во всём. Либо Лера - как Олежка узнал несколько позже - пару дней подряд будучи вдребезину пьяной, не уделяла должного внимания воде и мылу, а сейчас ради какого-то раба мыться и не стала. Или даже "припасла" эти амбре ради той самой "шоковой дрессировки"...
Олежка рефлексивно прянул назад. От желудка по горлу прокатилась волна спазма. Его бы и вывернуло прямо тут же, но Лера свободным концом цепочки с силой прошлась по его попе, задев верх бедра и поясницу. Адская боль заставила его забыть обо всём, погасила ощущения. Второй и третий удары совершенно превратили Олежку в безвольный кисель. Повинуясь руке Леры, тянувшей его за ошейник, он ткнулся лицом в её промежность, коснулся губами её клитора, мелко затрепетал по нему губами.
- Вот что кнут животворящий делает! - раздался за спиной голос то ли Марины, то ли Женьки. - Один удар заменит миллион слов! Ну ладно, если будет артачиться - позовёшь! Вздрючим так, что небо с овчинку покажется! Понял? Кукла резиновая! Ты ещё не знаешь, как жарит резиновая трёххвостка! И что такое шлёпалка! А?
Вселив в него достаточную меру страха, девки удалились. Олежка, повинуясь властным указаниям Леры, лёгкими прикосновениями языка облизал ей клитор, пощипал его губами. Девушка сладостно застонала, откинулась назад. Ошейник она отпустила, и изо всех сил вцепилась в Олежкины волосы, намотала их прядь себе на пальцы.
Точно так же он вылизал её губки, но после приказа войти языком вовнутрь несколько помедлил. Хлёсткий удар цепочки вернул его к действительности, и уже не замечая отвращения, он залез языком в вагину и начал усердно работать там, стараясь проникнуть поглубже, понукаемый несильными, но всё же болезненными ударами. Лера пристанывала, часто дыша, по ногам у неё постоянно проходила судорожная дрожь. Выделения заливали Олежке лицо. Наконец девушка сдавленно и тонко закричала, тело её изогнулось и затряслось. Струи слизи буквально окатили Олежку.
Пока она приходила в себя после сумасшедшего оргазма, Олежка сильно засасывал до предела раскрытым ртом её щель, проводя по ней взад и вперёд языком. Затем Лера повернулась на живот и встала на пол коленями, выпятила довольно далеко назад свою довольно изящную попку. Натянула цепочку.
- Теперь там! Язычком, язычком! Абсолютно всё внутри!
Олежка снова промедлил.
- Позвать? Твоя задница соскучилась по плетям? - Лера дёрнула за цепочку, и когда он коснулся губами края её ягодицы, она протянула руку назад и сгребла его за волосы.
Вопреки Олежкиным опасениям, попа у Леры оказалась достаточно чистой, во всяком случае без засохшего внутри дерьма. Естественный запах конечно бил в нос, но страх перед поркой был настолько силён, что отбивал даже рвотный рефлекс. Олежка послушно прошёлся языком сначала по краю одной половинки её попы, зашёл вглубь. Точно так же облизал другую сторону, и в середине. Единственно что он с ужасом думал, то это как он будет касаться языком самой середины, самой дырочки ануса. Но безжалостная рука Леры крепко дёрнула его за волосы.
- Ну?! Ничего не забыл? Не пропустил? Заканчивай!
Из последних сил борясь с брезгливостью, он обошёл языком вокруг её анального отверстия, коснулся середины, и так повторил несколько раз. Лера засопела, по телу её вновь прошла лёгкая дрожь, и через минуту она уже вставала.
Долго ждать Олежке не пришлось. Как только Лера исчезла за дверью, тут же, почти что разминувшись с нею в дверном проёме, в комнату зашла Марина. Видимо, та же очерёдность сохранялась у них и в получении куни. Тоже совершенно голая, она, так же как и Лера, уселась на краю кровати, и потянула Олежку за цепочку. Тот так же покорно взял губами её клитор, начал засасывать и облизывать щёлку...
Хотя все естественные запахи, и достаточно сильные, исходили и от Марины, но, по крайней мере, от неё не смердело как от вонючки Леры. Единственно, что тот же самый "селёдочный" дух был примешан и к запаху её мочи - видимо девчонки в последнее время хорошо налегали на солёную рыбу. Отросшие концы волос на лобке были подстрижены, сами волосы сформированы по краям, имели форму пушистого комочка, и потому не были сырыми от мочи. Поэтому Олежка безо всяких подхлёстываний справился со всеми её пожеланиями. Разумеется, у Марины были и собственные капризы: ей хотелось, чтобы Олежка засовывал язык ей и в попу, что у него не получилось, за что он после окончания своей "работы" был отхлёстан цепочкой. Но Олежка был уже настолько измучен и изнемождён, что даже реакция на боль у него оказалась притуплена и запоздала - во время порки он лишь тупо вздрагивал, как будто не замечая жгучих, огнём проходящих через тело ударов, которые сейчас не могли вывести его из оцепенения.
Однако в целом госпожа осталась довольна - во время куни Марина несколько раз получила оргазм, её трясло, а Олежкино лицо было сплошь залито её выделениями. Потому и порку он получил не слишком продолжительную.
Последняя, Женька, почему-то долго не приходила. У Олежки даже зародилась где-то внутри смутная надежда и подсознательная радость, что та либо устала, уснула, либо просто не хочет куни. Но через десяток минут послышался шум спускаемой в унитазе воды, и вскорости в комнату по-своему быстро заскочила Женька. Тоже голая, как и подруги, без лишних слов и церемоний она с ходу схватила Олежку за ошейник, пару раз крепко огрела свободным концом цепочки по попе и бедру, и поволокла к кровати. Уселась на краю, и раскинув в стороны свои необъятные ляжки, с Олежкино тело толщиною каждая, подтащила его к себе вплотную. Сгребла за волосы. Поскольку она вот только сейчас выкакалась в туалете, все остальные запахи были заглушены вонью свежего кала, хоть и не настолько, чтобы их невозможно было б почуять. Её моча также резко отдавала селёдкой, а запах плохо мытой промежности соперничал с вонью дерьма. Олежку вновь затошнило, но жгучий удар цепочкой и угрозы поркой опять превратили его в безвольное существо. От следующих ударов у него потемнело в глазах. Ушла куда-то брезгливость, всё его существо заполонил страх.
- Куда воротишь морду?! Прямо, прямо, рыло вперёд! - подхлёстывая его по попе, Женька стала направлять его лицо в нужные ей места.
Олежка уже стал понимать, прикосновения к каким местам доставляет девкам наибольшее удовольствие. И, чтобы максимально отсрочить вылизывание жопы, хотя бы для того, чтобы там побольше выветрилась вонь, он начал с особым тщанием брать губами её клитор, однако стараясь избегать сырых от мочи косичек, а сама Женька за волосы направляла его лицо так, чтобы нос у него тёрся об её точку "G". С силой засасывая её пизду, он быстро и часто водил языком внутри, крутил им, "обрабатывая" стенки, и стараясь не замечать запахов мочи и "пиздятины", которые были не столь отвратительны, как вонь свежего дерьма. Женька всё сильнее и сильнее притягивала его к себе, сладко постанывала, хрипела, судорожно тряся бёдрами и сжимая ими Олежкину голову.
С нею у него продолжалось дольше, чем с другими госпожами, и когда наконец она вторично кончила с завываниями, обильно орошая Олежкино лицо выделениями, повернулась на живот и потащила его лицо к своей заднице, наибольший и самый отвратительный смрад там прошёл. Так же старательно, как и спереди, он вылизал у неё между ягодиц, начиная от краёв, снизу вверх, и только когда наступил момент, чтобы прикоснуться языком к "глазку" ануса, горло его сжал рвотный спазм. Женька тотчас же повернулась на бок, не отпуская его волос так прошлась по его попе цепочкой, задев поясницу и низ спины, что у Олежки буквально всё тело прожгло словно огнём.
- Ну?! Будем кочевряжиться? - второй удар, ещё больнее, заставил его взвыть.
- Я всё сделаю! Не бейте меня! Госпожа Женя! Я прошу прощения!
- О, успехи налицо! Плётка - наилучший учитель! Давай заканчивай, а то мне что-то захотелось ещё разок присунуть тебе! В других позах, чтобы разработать твою задницу! Девчата! - крикнула она. - Принесите кто-нибудь мой страпик! - И снова повернувшись, Женька заставила Олежку тщательно вымыть языком её дырочку до следующего оргазма.
Почти обезумевшей, потерявший способность соображать, Олежка безучастно смотрел, стоя на четвереньках, как Женька пристёгивает свою ужасную игрушку. Стоящие чуть позади Марина и Лера посмеивались.
- Так для тебя оказался хорош? Вдуй ему поглубже!
- Освоил профессию лизуна? Это только начало! Ещё потренируем тебя, станешь экстра-профессионалом! У нас все учатся очень быстро!
- Ещё бы! За каждый косяк плеть погуляет всласть! Приходится стараться!
- Ремень, он разум в голову вгоняет, к послушанию наставляет!
- Он уже послушненьким стал! С полувзгляда понимает, не то что несколько часов назад!
Отсмеявшись, подруги вышли. Женька села на край кровати, потянула за цепочку, поманивая Олежку пальцем.
- Цып-цып-цып, иди к маме! - она обхватила его за пояс, и заставив встать на ноги, прицелилась его попой, усадила на страпон, и резко посадила к себе на колени. Вновь жуткая, нестерпимая боль - страпон оказался ничем не смазанным. Олежка дико вскрикнул, но пухлая Женькина ладонь зажала ему рот. Второй рукой она с силой нажала ему на горло. Крик застрял у него в горле, в глазах поплыло. Женька же стала подбрасывать его, словно качала на коленях. Сухой страпон ходил у него в попе, причиняя достаточную боль. Он то садился попой на её громадные ляжки, то взлетал так, что двадцатисантиметровый страпон почти выходил из его дырочки, и он вновь налезал на него.
