- Облизывай! Снизу вверх! И посильнее дыши носом! - она предупреждающе помахала Лере указательным пальцем, чтобы та повременила со следующим ударом, а сама, всё ближе надвигаясь на Олежку, заставляла его с каждым разом всё сильнее прижимать язык к промежности, вылизывая от верха щёлки и до точки "G". Его усиленное носовое дыхание приятно пошевеливало девушке волоски, обрамляющие губки. Затем, держа Олежку ртом в паре сантиметров от щёлки, Женька махнула рукой - "Продолжай!".
На сей раз Лера щелканула его по бёдрам. И только один хвост прошёлся по складочке в самом низу попы. Дикий оглушительный вопль ударил Женьке в промежность, в самую шёлку. С трудом удерживая его бьющуюся, мотающуюся голову, она направляла этот воздушный поток туда, где ощущения были особенно приятны. Затем ткнула носом в точку "G", но так, чтобы акустические волны проходили вдоль щёлки.
После следующего удара Лера перешла на другую сторону скамейки, волоча длинную змею кнута через Олежкину попу.
- Кнут не только бьёт, он ещё и гладит! - со смехом процедила Женька, в перерыве между ударами заставляя Олежку быстро "трепетать" языком по клитору и по верху губок.
На другой стороне Лера также наметила место, с которого следует бить. Также отошла назад. Развернулась вполоборота, встряхнула заброшенным назад кнутом.
- От всей души, родненький! - взвизгнула она, и все три хвоста с захлёстом опоясали Олежке ягодицы.
Попа у него как просела и несколько раздалась, расплылась на секунду вширь. Словно на мгновение расплющилась, вернее приплюснулась, и снова приняла прежнюю форму. Качнулась, и мелко заколыхалась.
Дикий вопль. Олежка судорожно задёргал бёдрами. И из-за этих встрясок крапива обожгла ещё сильнее, снизу его как хватануло огнём. Женька насколько возможно развела ляжки, так, чтобы как можно более раскрылась щёлка, и почти что всунула туда вовнутрь орущий Олежкин рот. Гонимые его криками воздушные потоки приятно защекотали лепестки внутренних губок девушки, и она придвинулась так, чтобы он буквально утонул разинутым ртом у неё в щели.
Перед следующим ударом Лера сделала несколько больший перерыв, дав насладиться подруге. Женька провела Олежкиным носом по клитору, затем сильно нажала им, до боли сплющивая, на точку "G". В это ж время он трепетал хозяйке языком по клитору, надеясь, что когда дойдёт её очередь пороть его, она не станет особо зверствовать, или хотя бы, разомлев сейчас, не сумеет хлестать очень сильно.
Женька не смогла кончить так же быстро как Марина, или даже специально "притормаживала" себя внутренне, стараясь продлить удовольствие. Когда Олежка вскрикивал и орал, заходясь в сумасшедшем вопле, ягодицы у неё становились твёрдыми как орехи, начинали мелко судорожно вздрагивать широко разведённые бёдра. Девушка тёрла его носом по клитору, одновременно "ловя" щёлкой несущиеся изо рта акустические вибрации, и прямо-таки обезумевающим в момент ударов взглядом смотрела, как Олежкины ягодицы всё более и более принимают цвет зрелого баклажана.
Ещё два раза перейдя с одной стороны на другую, Лера окончила свою часть порки. Олежка лежал распластавшись; его трясло, плечи часто дрожали. Он то постанывал через нос, то прерывисто, рыдающе всхлипывал с подвывом. Взяв его за ягодицу, Лера потискала и покачала её, потрясла. С несколько недовольным видом посмотрела на листья крапивы, словно опушающие Олежку с боков.
- Когда он положен на крапиву, жаль, не получится засадить ему в дупу без опасений обжечься самим. В буйстве экстаза, когда уже теряешь голову. Даже если хорошенько подоткнуть под него всю крапиву, что снаружи. Ну да ладно, хоть и хочется! Как-нибудь потом побольше напялим!
- Зато побольше поработает ротиком, - простонала изнывающая от услады Женька, сильнее подтягивая к себе его губы.
И пока Вероника приноравливалась к кнуту, хлопая им по земле, Женька заставляла Олежку облизывать губки снаружи и по краям внутри щёлки, проходить языком по середине, от самого низа, почти от попы, и до клитора. Зажмуриваясь, она качалась вперёд и взад, подавалась промежностью на его язык или немного отстранялась...
Чтобы не отвлекать Женьку от получения сладостных ощущений, Олежку несильно облили водой только из ковша, два раза, от середины лопаток и до бёдер. Приведя таким образом его несколько в чувство, Лера сделала знак Веронике.
- Можешь начинать. Если готова. Но... - она приблизила свои губы к её уху. - Я уже давно замечаю за тобой, что в последнее время ты хочешь с ним сделать что-то, так сказать, непоправимое. По-дружески предупреждаю: не надо портить раньше времени нашу общую игрушку. Если что, скрывать не будем, а отвечать станешь ты одна. Ты же знаешь, у меня есть родственник, и если будет надо, найдутся методы и средства, чтобы тот же следак или судья не заметили в этом деле никого кроме тебя. Обо всём остальном они просто не станут тебя слушать, и виновной окажешься одна ты. Так что не вздумай "как-то случайно" ударить его кнутом по пояснице или выше, по почкам. Только ниже копчика, а там - хоть до пяток. Всё поняла? - тихо прошептала Лера сразу же сникшей подруге, сразу понявшей, что её видят насквозь. И Вероника лишь хмыкнула, и взяв кнут поудобней, продолжила, всё сильнее и сильнее, хлопать им по вымощенной камнями дорожке, стараясь с достаточной силой попадать по тому или другому намеченному камню.
Женька в эти последние минуты перед поркой совершенно откинулась назад, вплотную придвигаясь к Олежке. Тот, слегка касаясь кожи, несколько раз лизнул госпоже самый низ попы, около середины. Девушка со стоном переместила его голову, и подставила ему под язык большие губы. Он провёл, сперва по волоскам на самих губах, и по более густым волосам рядом, снаружи от губ. Женька задвигалась попой на его руках, засучила своими широченными ляжками и уткнулась самым задом больших губ в Олежкин рот. Трепеща ртом, тот провёл языком в середине, по щёлке, несколько заглубил его вовнутрь и там заелозил кончиком языка. Женька охнула, дёрнулась, и прижимаясь к нему с такой силой, что разве только не выдирая пучок волос, кончила.
У Вероники несколько скривилось и сморщилось лицо. Наверняка она хотела сразу после Женьки иметь Олежку в рот, и теперь сожалела, что поторопилась взяться за кнут. Видимо рассчитывая, что Женька ещё долго будет возиться с ним, имея дополнительное удовольствие от вида порки. Она даже оглядела подруг - не уступить ли кому-то из них свою очередь пороть.
Но Женька в это время, заставив Олежку собрать языком все соки, обильно покрывшие промежность, низ попы и ляжки, с каким-то даже сожалением встала и отошла. Села на траву, с протяжными вздохами потирая ещё напряжённый клитор, а место перед Олежкиным лицом в одно мгновение заняла Лера. Взяла за волосы, и притянула поближе к намокающей щёлке. Глянула на всё ещё "тренирующуюся" Веронику.
- Что же ты? Или не совсем ещё уверена? - спросила она.
- Да не, в общем-то уже вроде б поставила руку. Сейчас проверю, как получится в деле.
Вероника, как и Лера, бросила концы кнута около скамейки и определила под себя границу, с которой следовало уже бить. Отойдя на десяток шагов, отбросила кнут назад и развернулась к скамейке почти что спиной. В один момент, резко повернувшись, сделала два больших прыжка, и на третьем взметнула кнут. Хвосты его, растопырившись, в конце четвёртого прыжка звучно легли на распухшие Олежкины "булки". Но в этот, первый, раз Вероника ударила со злостью, и не учла, что в удар следует вкладывать не силу напряжённой как камень руки, а пытаться достичь как можно большей скорости маха и движения кнута. Что достигается при расслаблении тела. И потому хвосты более с треском нежели с желаемым эффектом прыгнули по ягодицам. Правда один из них далеко захлестнулся по самому верху бедра, по внутренней его стороне, из-за чего Олежка взвыл и забился каждой жилкой тела, гоня звуковые вибрации в широко раскрытую, истекающую соками щёлку Леры.
Отойдя и несколько успокоившись, Вероника поняла свою ошибку. Несколько раз глубоко вздохнув, снова разбежалась и уже куда больнее полоснула зашедшегося неистовым душераздирающим воплем Олежку.
Как и накануне, делая после каждого удара довольно длительные паузы, девушка раз за разом накладывала кнут на дёргающуюся, сжимающуюся, словно пляшущую Олежкину попу. Дав ему откричаться, Лера в свою очередь буквально запихивала его ртом к себе в щёлку, и двигая промежностью, одновременно рассматривала иссиня-чёрные, раздающиеся в ширину полосы от очередного нахлёста. И блаженно млела, когда чуточку пришедший в себя от нестерпимой боли Олежка с плачущим стоном принимался работать языком внутри влагалища. Когда ж она отстраняла его голову, это служило знаком Веронике, что можно стегануть следующий раз...
Чтобы помучить Олежку внутренне, Вероника, переходя на другую сторону, очень медленно тянула кнут через его попу. Шевелила, встряхивала им, с удовольствием взирая как напрягаются и сжимаются Олежкины "булки", вздрагивают плечи, судорожно подёргивается спина. И в то же время он был вынужден усиленно сосать вагину у Леры, то засасывая каждую губку в отдельности, то проникая в щёлку языком, или проводя им посередине снизу, почти от самого анального отверстия, и доверху, в конце с усилием крутя по клитору.
Прежде чем продолжить порку, Вероника хлопнула Олежку по попе, крепко взяла за ягодицу и потрясла.
- Как тебе? Нравиц-ца? Или не очень приятно? А, не хоц-ца? Однако, потерпи! Придётся! Потерпи, и подумай! - она прикинула расстояние для разбега, и в эту же минуту кнут со свистом припечатался к иссиня-чёрным "булочкам" дико завопившего Олежки.
Вероника хорошо приноровилась, и теперь накладывала мощные, тяжёлые и хлёсткие удары, гонящие сильную боль далеко вглубь, после чего она расходилась широко по сторонам, почти не теряя своей силы. В последние три-четыре раза у неё получилось лишь ненамного хуже чем у Леры. Туго привязанный Олежка не мог биться и корчиться, у него только сокращались мышцы, и было видно, как вдоль тела проходят судорожные волны. Единственно что он мог, так это несколько ёрзать животом, из-за чего крапива обдавала его снизу словно огненным дыханием. Лера плотно прижала его разинутый рот к своей вагине, и истошные вопли, входя прямо туда, несколько заглушались и гнали прямо вовнутрь сильные акустические волны, доставляющие девушке необъяснимое блаженство.
