Любовное наваждение смыло с женщины душем. Вернувшись из ванной, старалась на меня не смотреть. Долго пекла в духовке заготовленную с утра курицу с гречкой и грибами. Сидя рядом с печкой, не покидая кухни, обдумывала случившееся. Курила, прикуривая тонкие сигареты одна от другой. Я в это время смотрел в телике обзор игр через ютуб-приложение, изредка кидая в рот кусочки колбаски. Я был голоден, как волк зимой, и хотел только одного - сожрать лося целиком, дальнейшее не загадывая.
Принесла блюдо с парящей птицей и пригласила, наконец, к полноценному столу. Из вежливости позвала, потому как обещала, - о моей установке, конечно, не подозревала, - а то бы ссаными тряпками гнала давно. Думала, что получилось бы.
Когда устанавливала основное блюдо, раздвигая тарелки с салатами, Люба обратила внимание на телевизор. Увидев прохождение стрелялки, а главное, услышав матерные комментарии блогера Кости-стрижа, ХХлетнего пацанчика с соответствующим возрасту голосом, ужаснулась:
- Выключи немедленно! - И чуть ли не заламывая руки воскликнула. - Боже мой, ну какой же ты ещё ребёнок, Петя! За что мне всё это, господи! - допекла себя баба, однозначно.
Когда я насытился и приступил к десерту, Люба, которая вяло поклевала салатик и с трудом доела крылышко, поторопила.
- Закругляйся. Петя, пожалуйста. Пора тебе.
- С чего это, Люба?
Учителя, моего классного руководителя с пятого класса, такое фамильярное обращение взбесило. И в то же время её, педагога со стажем, чувство вины гложило, стыд ел поедом. Как выходить из крайне неприятной, неудобной, если не сказать преступной ситуации, она не знала. Ни малейшего понятия не имела.
- Может, забудем всё, что было, а, Петя? Прости, я виновата перед тобой, я нанесла тебе душевную травму, но надо уметь прощать! Не знаю, что на меня нашло, я нарушила все писаные и не писаные правила, предала педагогику - всё, что в тебя вкладывали столько лет пошло насмарку, но: давай опять, как прежде. Я - учитель, ты - ученик.
- Давай, - согласился я. - Но брудершафт назад не отрыгнёшь, ты уж извини.
Она тихо, с силой зажмурившись, качая головой, простонала. Потом вымученно кивнула.
- Хорошо, пусть останется "ты". Только, пожалуйста, не при посторонних.
- Ага, - согласился я, отправляя в рот очередную виноградину. На сытый желудок мне было лениво. Самец в штанах только начинал шевеление.
- Мне кажется, Петя, что ты уже наелся и нам пора прощаться: - сказала вымученно.
- Уже? - я делано удивился.
- Да, время к шести подходит, - произнесла и поморщилась, видимо, вспомнив отменённое свидание. Выключенный телефон, - я слышал, как она сбросила вызовов пять прежде, чем догадалась отрубить связь, - перестала вертеть в руке и задумалась: звонить или поздно опомнилась?
- Ладно. Эту гроздь только доклюю. Немного осталось. Какой виноград у тебя вкусный! Без косточек. Где брала?
- Это кишмиш, в молле, - ответила односложно и продолжила невообразимо серьёзным тоном. - Я надеюсь на твоё мужское достоинство, Пётр.
- В смысле?! - я чуть не подавился, услышав двусмысленность.
- На умение хранить тайны. Это мы, женщины, зачастую болтливы. Можно сказать, секретничаем совместно, между нами, девочками, но: ты - мужчина. Понимаешь? Немногословный охотник:
- Понял, не дурак, я - охотник. Только Мишке Бакланову - напарнику по охоте, лучшему загонщику мамонтов, - и больше никому. Молчок - рот на замок, - последнее произнёс, руками застёгивая губы на воображаемую молнию. Даже со вжиком получилось.
- Какому Мишке?! Предупреждаю, никому! - взвизгнула. Мне показалось, что Люба сейчас же бросится на меня, но ошибся: буквально сразу после истеричного выкрика женщина догадалась. - Да ты специально меня дразнишь! Издеваешься, негодник! - дошло до неё. Чувство вины, интеллигентская рефлексия слетели с учительницы напрочь.
- Ах ты, маленький мерзавец! Я для тебя учебники подобрала, вопросы по ЕГЭ подняла, а ты! Я искренне хотела помочь: конечно, произошло не совсем то: точнее, совсем не то, моя вина, признаю, но! Ты удовольствие получил, женщину впервые познал, и издеваешься, неблагодарный! Вон отсюда, вон! - предела её возмущению не было. Глаза плевались огнём, и вся она, вскочив, выглядела суровей самой прочной капроновой нити.
- А то что? - спросил я предельно нагло.
Мне показалось, Люба задохнётся и рухнет безжизненной. В голове её роились мысли - я буквально их слышал. Чаще других вспоминался Боря. Отметался и возникал вновь. Больше, видимо, за силовой поддержкой одинокой женщине обратиться было не к кому даже мысленно.
- Полицию вызову, - нашлась учительница. - Тебе ХХ, на меня дела не заведут:
- И вся школа узнает:
Она-таки не выдержала. Кинула в меня телефон, который до сих пор был в её руке, и бросилась сама, с целью вцепиться в лицо, раскорябать ненавистную наглую рожу.
- Спать! - произнёс я и вскочил, чтобы подхватить обмякшее тело. - Глубже и глубже погружаешься в сон: - приговаривал, укладывая учительницу на софу. Я был готов к новым подвигам. Перепалка завела меня не на шутку.
В этот раз я сам снял с женщины халат и бельё. Проснувшись, она только и успела высказаться с досадой: "Опять!" , - и потянулась ко мне, пылая страстью. У себя я лишь спустил штаны и вошёл в неё, лежащую спиной на софе. Классика. Задолбил как поршнем, но Люба прошептала, сквозь сбитое дыхание, "медленнее: ещё: так" , и я заработал размеренно, что помогло удержаться от преждевременного извержения. По команде "быстрее" я усилил напор и вскоре, минуты через две, Люба зашлась в оргазме, а через десяток секунд, ощутив в себе рёв тревожного тигра, выстрелил я.
Блаженство накатывало волнами, отзываясь на ощущения тёплых порций истекающей из канала влаги: не мочевых отходов, а жизнь дарующей жидкости, - я это чуть ли не физически почувствовал. Не понял, не додумал, не умозаключил, а именно почувствовал.
- А ты молодец, - отдышавшись, похвалила Люба. - Редко у меня такое бывает, чтобы вместе кончать, - и, повернувшись на бок, обняла и нежно поцеловала. Как ребёнка.
Эти слова мне бальзамом по душе прошлись. Без ведьминых секретов, сам свершил! Ну, почти. Умеют женщины похвалить так, что млеешь от гордости: после верёвки вить начинают, куда там гипнозу.
- Ты не забеременеешь? - обеспокоился я, ощутив некое подобие ответственности.
- Я думала об этом, когда на кухне сидела, напуганная. Нет, не должна. Через два дня месячные, вот и посмотрим, - во множественном числе сказала, глядя на меня невинными глазками.
Я напрягся. Не получилось выгнать, так нежностью, беззащитностью и откровенностью объединить нас хочет. Постепенно командовать начнёт:
- Спать! Ставлю тебе прочную, крепкую установку. Любое моё распоряжение в приказном тоне выполнять беспрекословно, даже вопреки желанию; просьба, если я добавлю "ну, пожалуйста" , станет обязательной - ты сама захочешь того же: три! - так, подстраховался. Женщина взрослая, опытная, педагог со стажем, - всего ожидать можно.
Люба, проснувшись, как обычно, ничего не заметила. Я поинтересовался:
- А как часто ты вообще с мужиками спишь? - материться постеснялся, а слова типа трахаешься, долбишься и так далее посчитал почему-то неуместными, пошлыми.
Люба тихо засмеялась и положила голову мне на плечо.
- А давай откровенность за откровенность? - спросила игриво. Я согласился. - Почему так получается, что я бросаюсь на тебя, ребёнка малолетнего, как кошка? Педофилию за собой не замечала и, ты извини меня, но к тебе ни грамма чувств не испытываю. Распылитель у тебя какой-то есть с возбудителем? Наоборот как-то всё получилось, кувырком: я другого человека люблю, а встречу с ним отменила. Наврала, что срочно уезжаю к внезапно заболевшей маме. Как так?
- Ну: это в голову тебе заглядывать надо, а я не рентген. Распылителя у меня никакого нет, поверь мне, а возбудитель: - я задумался. - Нет, Любочка не заморачивайся на эту тему, не обращай внимания, все идёт естественно: ну, пожалуйста:
- Да не очень-то интересно, - фыркнула она в ответ. - А мужик у меня один. Приходит раз - два в неделю и всё. В течение пяти лет: - закончила, грустно расставляя слова. - А я же замужем была! - встрепенулась.
- Да ну! - я искренне удивился.
Люба привстала на локоть.
- Я, представь себе, коренная москвичка. Да - да, настоящая, в третьем поколении. В вашем Мухосранске всего десять лет живу.
- Ничего себе Мухосранск! - Люба была далеко не первой, от кого я слышал это прозвище и мне за родной город стало обидно. - Придумают название, умники. Областной центр, между прочим, полляма народу, а ты обзываешься.
