— Куда ты на ночь глядя собралась Оксана? — в прихожею зашёл поддатый Михалыч со пустой бутылкой в руке.
— У нас выпивка закончилась а ты уходишь. Чем мне гостей угощать? — спросил у моложавой жены её возрастной муж с большим пивным пузом.
Тётя Оксана в это время стояла нагнувшись, одевая белые кроссовки в которых она предпочитала ездить на своей " ниве, " и её жопа выпирала под тугой джинсовой юбкой. На соседке была надета в тот вечер синяя джинсовая юбка, под юбкой чёрные капроновые чулки и водолазка леопардовой раскраски. Сверху тётя Оксана надела белую курточку, в чёрных волосах у неё были заткнуты очки по моде а на лице у соседки нанесен " боевой" раскрас. Броский, вульгарный макияж, обычный для базарных торговок. Но мне он нравился и я не представлял тётю Оксану без этого вызывающего макияжа.
— Не твоё дело куда я собралась алкаш. Деньги еду зарабатывать, а ты всё пьянствуешь. На вот ключи от комода, налей бутылку и хватит с вас. И смотри Толя, если я увижу что ты больше взял, по приезду получишь по полной. — грозно сказала соседка своему мужу выпивохе.
При этом тётя Оксана недвусмысленно сжала и подняла вверх кулаки. Показывая своему Толику что его ждёт в случае если он нальет из её запасов горилки в комоде, больше разрешённой ему пол-литры.
— Да все нормально будет Ксюша, выпьем бутылочку, посидим ещё с часик и я их домой выпровожу. — ответил грозной жене Михалыч, махая рукой в сторону кухни, откуда раздавались пьяные голоса поддатых гостей.
И судя по говору, это были родственники тёти Оксаны с Украины.
— Я тебя просто предупредила. Не вздумай налить горилки больше бутылки. У меня банка замечена. Разуваться не охота, по этому и ключи тебе доверяю. — сказала тётя Оксана своему мужу и тот стал её уверять, что ни капли горилки больше положенного не нальёт из банки.
Но я видел с каким трепетом брал Михалыч ключ от заветного комода, где хранились запасы домашнего самогона. И по масляным как у кота глазам дяди Толи я понял, что быть ему сегодня битым своей злой и строгой женой. Ведь доверить ключ от шкафа с самогонкой Михалычу, это все равно что козлу доверить охранять огород с капустой. Но меня больше заботила сейчас жопа нашей соседки, обтянутая тугой юбкой. И я воочию убедился стоя в тесной прихожей, что попец у тёти Оксаны не меньше чем у мамы Марины, если даже не больше. Да и сисяры тоже приличные, я видел как они выпирали у неё под водолазкой леопардовой раскраски.
Но если Марина была выше меня на пол головы, то тётя Оксана напротив по ниже моей матери ростом. И это тоже мне нравилось в ней, зачетная такая сорокалетняя самочка, среднего роста, чёрненькая, симпатичная, худощавая но с большой попой и приличными сисярами. В ушах у тёти Оксаны в этот вечер были не серьги с камушками а серьги в виде колец. Что очень ей шло под леопардовую водолазку.
— Мне прицеп с собой брать или в машину всё мясо влезет. — спросила у меня соседка, когда мы вышли с ней на улицу во двор дома.
Белая " нива" тёти Оксаны стояла под окнами её квартиры, а рядом с машиной прислонен прицеп. Гаража у нашей соседки не было и машина с прицепом, зимой и летом находились во дворе.
— Да конечно тётя Оксана, берите ваш прицеп. Там столько мяса что и с прицепом не увезти. Да и мне велосипед нужно в него положить. Я же на велосипеде к вам из Плетнёвки приехал. — ответил я женщине, беря от подъезда чёрный немецкий велик.
— Ну ты даёшь парень! Пятьдесят километров проехать на велосипеде? Значит у вас и впрямь есть чем меня удивить. — сказала тётя Оксана, подходя к своей " ниве".
Я помог соседке подцепить прицеп, положил в него велосипед, сел к ней в машину на переднее пассажирское сиденье а рюкзак с горилкой поставил к ногам. И тётя Оксана тронула свою видавшую виды " ниву" со двора.
К моему удивлению, соседка повела машину прямо по центру города, где в это время было полно гаишников. Хотя от нашего дома можно было попасть на трассу ведущую в Плетнёвку, другой окольной дорогой, минуя центр.
— Тётя Оксана, а вы не боитесь, что нас может милиция остановить? Ведь вы же выпили дома и ведёте машину?- спросил я у соседки, видя как лихо она мчит свою " ниву" по центральной улице, гремя прицепом и пугая прохожих.
— Да пусть только попробует какой-нибудь придурок мент остановить. В раз своих погон лишиться. У меня подруга, жена самого главного областного гаишника. Так, что мне везде " зелёный" свет. — хохотнула тётя Оксана поддав газу, погнала свою " ниву" громыхая ржавым прицепом, прямо мимо поста ГАИ.
Но менты стоящие с полосатыми палками, не только не остановили наглую авто-леди, мчавшуюся по центральной улице с явным превышением скорости и с ржавым прицепом без номеров. А к моему удивлению лишь по поприветствовали рукой тётю Оксану, пропустив нарушительницу скоростного режима от греха по дальше, тормозя ехавшую за нами грузовую машину. Местные гаишники знали кто сидит за рулём белой обшарпоной "нивы" и предпочитали не связываться с базарной торгашкой, остановив которую они могли бы лишиться погон и " хлебной " работы.
— Понял сынок, меня наши менты не трогают и я их не боюсь. Потому, что жены гаишников ко мне на рынок за мясом и домашним салом приходят. Так, что в городе у меня всё схвачено и со мной опасно связываться. — сказала тётя Оксана, смотря то на меня то на дорогу.
Но я из её слов понял, что нам не следует её дурить, так как это может быть плохо для нас. Хотя обманывать соседку, Марина не собиралась. Мама лишь хотела по честному разделить с ней прибыль от продажи добытого нами мяса.
Выехав на трассу ведущую в Плетнёвку, соседка как ни странно сбросила скорость и поехала не спеша держа стрелку спидометра на отметке в 70 км в час. В машине играла магнитола и пела Люба Успенская, соседка курила, слушала шансон и вела машину по трассе.
Несколько минут мы ехали молча, тётя Оксана только искоса посматривала на меня а я на неё, вернее на её ноги в белых кроссовках, которыми она лихо давила на педали управления " нивой".
— Слушай Костя, а как вам удалось лося убить. Ведь насколько я знаю ружья вы не держали в квартире и никто из вас не охотник? — спросила у меня тётя Оксана, ведя одной рукой машину по трассе а другой переключая скорости и постоянно держа её на рычаге коробки передач.
Соседка спросила, а я молчал, боясь говорить ей про найденный схрон времён войны с немецким оружием.
— Слушай сынок, так дело не пойдёт. Или ты мне рассказываешь всё или, мы никуда не поедем. — гневно сказала мне тётя Оксана и нажав на тормоз, остановила машину на обочине.
Уже начинало темнеть, мы стояли на обочине полупустынной трассы, а слева и справа по обе стороны дороги простирались колхозные поля и посадки. Тётя Оксана сделала звук магнитолы потише и повернувшись ко мне, смотрела на меня пристальным вопросительным взглядом.
— Давай рассказывай сынок и не бойся меня. Я просто хочу знать во что я ввязалась? Мне придётся везти ваше мясо в город, и я буду здорово рисковать везя браконьерскую лосятину. А, вы не охотники, значит лось убит браконьерским способом, не сам же он к вам из леса пришёл? — мягко но настоичиво спросила у меня женщина, на которую я недавно ещё дрочил в туалете.
И моя любовь к этой развратной чернявой хохлушке, вспыхнула вновь. Я только представил себе на миг её лобок, заросший чёрными как на голове у тёти Оксаны волосами. И, у меня мигом встал член в штанах, что не ускользнуло от наглых карих глаз базарной торгашки, привыкшей обманывать покупателей.
— Только поехали пожалуйста тётя Оксана. Мама с братом волнуются и ждут меня с вами в деревне. Я вам по пути все расскажу. — ответил я женщине, вовсю пялясь на её ноги в чёрных капроновых чулках и, на груди выпирающие под пятнистой водолазкой.
— Хорошо Костя, маму не стоит мучить ожиданием. Минут через сорок мы будем в Плетнёвке, а ты давай рассказывай сынок, и не вздумай мне врать. — тётя Оксана глянула на свои маленькие женские часики на руке, и тронула машину с обочины, выезжая на трассу.
Уже стемнело и " нива" ведомая пьяной и похоже такой же безбашенной женщиной как моя мать Марина, мчалась по пустынной трассе выхватывая светом автомобильных фар, чёрный местами выбитый асфальт. В машине тихо играла музыка, а приборный щиток " нивы" светился в темноте приятным зеленоватым светом. От нашей соседки со второго этажа, пахло духами, водкой, дорогим табаком и запахом зрелой и развратной женщины. Так пахли трусы моей матери Марины и, от тёти Оксаны шёл такой же, едва уловимый, но безумно возбуждающий запах женских выделений.
— Ну у вас и мама настоящая атаманша. Я то думала, что вы через неделю ко мне за едой приедете. А вы сами меня и себя прокормите. — сказала тётя Оксана, когда я ей рассказал всю правду об наших похождениях в Плетнёвке.
Об том как мы после её отъезда на следуйщий день, провели рейд по деревне в поисках велосипедов и нужных в быту вещей. Рассказал и то, как мой старший брат провалился в подвал в сарае дома, где нас поселила на лето тётя Оксана. И то, что там мы нашли пистолеты, патроны и взрывчатку. А, потом застрелили лося из найденных в подвале пистолетов, и оглушили в реке огромного сома, тротиловыми шашками.
— А там только пистолеты были? Михалыч мне говорил, что у него родственник служил у немцев в полиции в годы войны, а жил как раз в этом доме где вы сейчас живёте. Когда Толик молодой был, он с ребятами искал тайник с оружием оставленный его родственником - полицаем. По его словам, там в схроне должны были быть автоматы и ручные пулеметы. — огорошила меня тётя Оксана, рассказав об тайнике с автоматами возможно, который был где-то поблизости от дома родителей Михалыча.
