В детстве я рисовал женскую грудь, как первобытный человек, весьма незамысловато: круг, а в центре точка. Умудренные опытом подростки рисуют сиськи как две дуги с жирными точками снизу, так сказать, добавляют объема и гравитации. Но грудь ведьмы была именно такой, как я изображал в детстве! Широкие окружности с удивительно четким контуром выдавались вперед симметричными конусами, словно не просто женская грудь, а ее идеальный прообраз! Мой взгляд медленно кружился вокруг дерзко торчащих розовых наверший.
Нет, не нужно думать, что я просто стоял посреди реки и трогал грудь, я все так же продолжал мыть, просто очень-очень медленно! Ведьму это позабавило, она странно улыбнулась. Раздался аккуратный щелчок пальцев. Я послушно упал на колени. Вода поднялась мне до груди. Госпожа наклонилась к моему уху и прикрыла губы ладонью, чтобы никто больше не услышал ее слов.
– А теперь ты будешь смывать с меня воду языком, – прошептала она. Ее горячее дыхание обжигало.
Она распрямилась и сделала полшага вперед. Мое лицо уперлось в ее плоский живот, покрытый капельками воды. Она кинула надменный взгляд сверху вниз. Я поспешно принялся за правый бок.
Когда я коснулся языком прохладной белой кожи, то замер на несколько секунд, растягивая сладостный момент первого прикосновения.
Я вылизывал тщательно и медленно, стараясь изо всех сил очистить от капелек каждый миллиметр. Как только я вылизал все от бедра до ребер, ведьма зачерпнула в ладони воды и облила место моих трудов, проделывая это с серьезным, как громовая туча, лицом. Я бросился слизывать капли с новым усилием. Ведьма наблюдала с ухмылкой, а потом снова и снова поливала водой все, что я "вымыл", а я не смел ослушаться и покорно продолжал вылизывать нежную белую кожу, иногда вздрагивая от осознания происходящего.
Если сизифов труд был адом, то мой – раем. Никогда бы не подумал, что облизывание живота способно довести меня до таких умопомрачительных ощущений! Все мое тело наполнилось сладкой истомой, и я давно рухнул бы, если бы не река, делающая меня невесомым.
Я так увлекся, что лизнул воздух, когда ведьма отодвинулась. Она неторопливо вышла на мелководье, где вода едва доходила до колен, и грациозно поставила ногу на возвышающийся из воды покатый камень. Стройная и гибкая, она сверкала в лучах утреннего солнца, будто только что сотворенная водой и светом нимфа. Она снова поманила меня пальцем.
Когда я приблизился, палец повернулся, показывая на ногу.
– Продолжаем? – сказала она. Удивительно: оказывается, приказание может быть в виде вопроса.
Нога была такой гладкой и притягательной, что каждое мое лизание превращалось в длинную дорожку, идущую от ступни до колена. Для этого мне приходилось склоняться, а затем выгибаться вверх. Ведьма наблюдала внимательно, словно ее действительно заботила каждая капелька на ноге. Она опять уничтожала результаты моих стараний, обильно поливая ногу водой, но вскоре ей это наскучило, и вместо воды мне пришлось слизывать ее слюни.
Но и на этом она не остановилась.
– А теперь, – тихо сказала она, – ты будешь…
Нашу водную процедуру нарушили доносящиеся из леса крики.
– Уходим, – сказала ведьма, нахмурившись. – Нас не должны заметить.
– Не-е-ет... – простонал я, с трудом приходя в себя и недоумевая, кто же мог застать нас врасплох в этой глуши.
