Димка чувствовал в теле приятную опустошенность, и вместе с тем из души шестнадцатилетнего Димки никуда не делась, не испарилась любовь, - любимый Расик лежал на нём, и Димке - влюблённому Димке! - страстно хотелось, чтобы Расиму было так же кайфово, так же классно и обалденно, как только что было кайфово, классно и обалденно ему... "давай!" - прошептал Димка Расиму, но Расим, жаждавший с Д и м о й настоящей дружбы, сейчас нисколечко не нуждался ни в подсказках, ни в каком-либо руководстве с Димкиной стороны: Расим не по-детски был возбуждён, голое тело его полыхало желанием, он лежал на только что кончившем Д и м е, в гостиничном номере было темно, они были вдвоём, и при этом при всём он, пятнадцатилетний девятиклассник, был совершенно нормальным - вполне адекватным - парнем... ну, а какой адекватный - нормальный - пацан в т а к о й ситуации не сумел бы, не смог бы сообразить, что ему надо делать?
Тем более, когда сердце было искренне устремлёно... какие подсказки могли быть в такой ситуации? Нужно было быть конченым извращенцем, чтоб в т а к о й ситуации что-то не понять или, тем более, не захотеть!
Вжимаясь всем телом в тело Д и м ы, Расим сладострастно задвигал, заколыхал вверх-вниз мальчишескими бёдрами, опуская-вздымая голый зад, - содрогаясь всем своим юным телом от неуклонно растущего наслаждения, Расик всем своим естеством устремился к апофеозу... да и как могло быть иначе? Только так - и никак по-другому! Расим скользил, двигал членом между животами, но теперь животы были липкими, и головка его, Расимова, члена, залупалась в Д и м и н о й сперме легко и сладостно... головка Расимова члена, сжатая животами, залупалась-каталась - как сыр в масле!
Димка, ладонями чувствуя, как сладострастно сжимаются - танцуют-играют - Расимовы ягодицы, закрыл глаза... разве сейчас Расик - любимый Расик! - его не любил, содрогаясь на нём, на Димке, от наслаждения?
Конечно, это был секс - всего лишь секс: нормальный секс нормального парня... "любви не бывает без секса, а секс может быть без всякой любви, и Расик... сейчас, в эти сказочные секунды, он любит меня или просто... просто кайфует - как кайфовать может всякий и как кайфовал бы он с кем-нибудь с другим, окажись этот другой на моём месте?" - подумал Димка, всем своим телом влюблённо вслушиваясь в тело содрогающегося Расима, - между тем, Расик его, влюблённого Димку, лежащего на спине с расставленными, разведёнными в стороны ногами, трахал с упоением, с полной самоотдачей...
Хотя секс без любви встречается сплошь и рядом, что-то подсказывало Димке, что сейчас это был не просто секс - не просто трах, - Димка ощущал, с каким упоением содрогается на нём жарко сопящий Расим, Димка чувствовал твердый горячий член любимого Расика, Димка ласкал ладонями спину Расима, его плечи, его поясницу, его судорожно сжимающуюся попу, и ему, влюблённому Димке, хотелось думать, что Расик не просто... не просто трахает его - кайфует на нём, используя его, влюблённого Димку, в качестве удачно подвернувшегося сексуального партнёра, а любит... именно л ю б и т - как любил его, пятнадцатилетнего Расика, он, шестнадцатилетний Димка! Хотя... какая была разница, кому сколько лет?
Разница в возрасте - разница в год - для влюблённого Димки в принципе не имела значения, а теперь эта разница не будет иметь никакого значения и для Расима, - "он любит меня!" - подумал Димка, и ощущение счастья горячей волной опалило его юное ликующее сердце... "он любит меня!" - мысленно повторил Димка, ощущая-чувствуя страсть содрогающегося от кайфа пятнадцатилетнего парня по имени Расим... разве счастье бывает только в грёзах - только в мечтах-фантазиях?
Между тем, Расим вдавился пахом в пах Д и м ы изо всей силы, на какой-то миг замер, словно сердце его остановилось, и тут же тело Расима содрогнулось от накатившего оргазма, - из члена, стиснутого животами, вырвалась струя пацанячей спермы, огонь полыхнул в промежности, обжег мышцы ануса... никогда ещё ему, Расику, не было так сказочно сладко!
Ни в какое сравнение с э т о й сладостью - с э т и м небывалым наслаждением - не шла сладость от суходрочек! Когда Расик дрочил, сладко делалось только в попе - в районе ануса, и сладость эта была короткая, скоротечная... а теперь сладость разлилась по всему телу - как если бы он, Расим, с головой нырнул в бочку солнцем нагретого золотистого меда!
Кончил... "с Д и м о й кончил - на Д и м у... как он - на меня... " - мелькнула у Расима радостная мысль, и Расим, ощущая в промежности огнём полыхающую сладость, с чувством невольно возникшей благодарности обессилено ткнулся пересохшими горячими губами в Димкину шею; "завтра нам будет стыдно... " - подумал Расим, но эта возникшая мысль никак не вязалась с его чувствами, и Расим тут же отмахнулся от этой мысли, однако ощущение лёгкой виноватости снова царапнуло сердце, как это бывало у него, у Расика, всегда, когда он кончал в одиночестве, занимаясь мастурбацией...
"стыдно... почему нам должно быть стыдно, если обоим нам - и Д и м е, и мне - было так хорошо?" - подумал Расим, чувствуя горячее объятие крепких Д и м и н ы х рук, в то время как сам Димка, лёжа под Расимом - прижимая кончившего Расика к себе, с чувством ликующей радости думал о том, что сейчас случилось-произошло самое главное: Расик кончил - испытал с ним, с Димкой, не просто оргазм, а познал несомненное наслаждение, и теперь... "теперь он уже никуда... никуда не денется от нашей взаимной любви!" - ликующе думал Димка, ощущая сухие горячие губы Расима на своей шее - чуть ближе к ключице... разве это было не счастье?
Какое-то время они лежали молча, не шевелясь, - смешавшаяся сперма липко склеивала их животы, и Димке было приятно думать о том, что сперма его и сперма Расима перемешалась в одну неделимую субстанцию; это смешение казалось Димке символичным - имеющим сакральный смысл... как если бы это смешалась не их горячая сперма, а они сами слились друг с другом и душами, и телами в неразделимое целое! Повернув голову набок - не размыкая объятий, Димка краем дотянувшихся губ поцеловал Расима в пылающую скулу.
- Расик... - чуть слышно прошептал Димка, и руки его ещё крепче прижали Расима к груди.
- Что? - так же тихо - так же чуть слышно - отозвался Расим, не делая никаких попыток высвободиться из Д и м и н ы х объятий.
- Я люблю тебя... Расик, я люблю тебя!
Слова эти прозвучали, сорвались с Димкиных губ совершенно спонтанно, сами собой... конечно, Димка сотни раз говорил эти слова мысленно, видя Расика в школе, или думая о нём дома, или общаясь с пацанами-приятелями во дворе, но теперь - именно в эти минуты! - он, Димка, о признании Расику в любви совершенно не думал, поскольку в эти минуты для него, для Димки, любовь не требовала никаких словесных воплощений, и тем не менее... слова сами сорвались с Димкиных губ: "я люблю тебя" - дважды произнёс-повторил Димка, выдохнув эти слова жарко, порывисто, нежно, искренне, и Расим... услышав от Д и м ы эти слова, Расим нисколько не удивился: он вдруг подумал, что он, Расим, об этом знал - знал об этом сегодня, знал об этом вчера...
Знал с того самого момента, как они вошли вместе в номер, и даже ещё раньше знал, когда они шли по коридору - когда уточняли, как друг друга зовут... конечно, этого не могло быть, потому что Д и м а эти слова - "я люблю тебя" - произнёс-проговорил сейчас впервые, а ему, Расиму, слово "любовь" вообще ни разу не приходило в голову ни вчера, ни сегодня, и тем не менее... тем не менее, Расим, услышав Димкино признание, нисколько не удивился... как будто он знал об этом - знал всегда! Расим нисколько не удивился, услышав эти слова от Д и м ы, и вместе с тем... вместе с тем, это было и странно, и необычно - услышать т а к и е слова от парня, - если б он, Д и м а, сейчас произнёс бы, проговорил бы не "любовь", а "настоящая дружба", это было бы совершенно понятно: н а с т о я щ а я д р у ж б а, наверное, такой - именно такой! - и должна быть... а любовь?
- Дима, мы ж пацаны... - тихо проговорил Расим, и в интонации его голоса Димке почудилось едва уловимое замешательство. - Ну, то есть... мы с тобой парни - пацаны... как ты можешь меня л ю б и т ь?
- Просто... люблю - и всё, - отозвался Димка, скользнув ладонью по спине Расима. - Разве парни не могут любить друг друга? - Димка умышленно проговорил "друг друга", таким образом делая свою любовь взаимной - обоюдной.
- Не знаю... наверное, могут, - чуть помедлив, отозвался Расим, невольно вслушиваясь в собственные слова - в собственный голос... "наверное, могут" - сказал-услышал Расим и тут же подумал... разве он, Расим, не любил сейчас Д и м у - не испытывал чувство необъяснимого удовольствия от ощущения максимально возможной близости? Конечно, это можно было б называть сейчас н а с т о я щ е й дружбой, и это тоже, наверное, было б правильно... но разве т а к а я дружба - это не есть любовь? А с другой стороны... как они могут любить друг друга? Трахаться, кайфовать, друг другу всегда и во всём помогать, один другого всегда поддерживать... словом, дружить крепко, по-настоящему - это ему, Расиму, было понятно... то есть, стало теперь понятно - после всего... а любить... как они могут л ю б и т ь друг друга, если они обычные парни - обычные пацаны? - Дима... можно, я о чём-то тебя спрошу? - неожиданно для себя самого проговорил Расим.
- Спроси... - отозвался Димка, мгновенно догадался, о ч ё м Расим его хочет спросить - о чём он сейчас его, Димку, спросит. - Ну, спрашивай! - повторили Димка, понятия не имея, что и как он будет Расику отвечать.
- А ты не обидишься? - чуть помедлив, проговорил Расим; он оторвал лицо от Димкиной шеи, но Димка по-прежнему прижимал его к себе, и потому он по-прежнему лежал на нём, на Д и м е, сверху; огнём полыхнувшая сладость из тела Расима ушла, уступив место не менее приятной легкой опустошенности... опустошенности в теле, но не в душе!
- А ты разве хочешь сейчас о чём-то меня спросить для того, чтоб меня обидеть? - вопросом на вопрос отозвался Димка.
