- Мне кажется, очень часто! - увлеченно зачастила Люба. - Заиграется, забегается, гладишь - уже штанишки мокрые. А уж если испугается или расхохочется - тут уж обязательно напрудит, да Милка?
Люба погладила дочку по голове.
- А ты замечала, что она у тебя пальчик сосет?
- Как же! Если бы только пальчик!
- В смысле? - удивилась Марина Сергеевна.
Люба стрельнула глазами в сторону верхней полки и понизили голос до громкого шепота:
- Да у нее как какой стресс - она как присоска к сиськам липнет: Ой: - Люба смущенно глянула на Пашку. - ну: грудь просит: Вот как давеча в тоннеле. Жутко стыдно!
- Да-а-а? Это странно для ее возраста: - Марина Сергеевна удивленно покачала головой. - Разве что у тебя еще молоко не ушло:
- Да как же оно уйдет-то если эта присоска меня рассасывает все время! - всплеснула руками Люба, подавшись вперед всем телом и еще понижая голос. - Мы и не засыпаем без этого! Каждый вечер у нас концерт.
По уже знакомому Пашке характерному поскрипыванию сверху, стало ясно, что Леша заинтересованно участвует в разговоре в качестве наблюдателя. Оценив угол, Пашка понял, что предметом интереса мальчишки является глубокий вырез Любиного балахона - объемная грудь сильно оттянула ткань, и сверху наверняка открывался шикарный вид на женские прелести. Пашка даже слегка позавидовал пацану.
- Вот оно что: Тогда понятно. Знаешь что? Давай-ка я ее осмотрю? - предложила Марина Сергеевна. - Что-то мне эти симптомы не очень нравятся.
- Ой! Конечно! Вот здорово! - обрадовалась Люба. - А то мне в нашу поликлинику стыдно идти - у нас же в городе все всех знают, будет потом разговоров:
- Вот и славно. Лешка, слезай-ка оттуда. Давай-давай! И достань мою сумку коричневую. Паша, помоги нам! Подсади Милочку на полку! Во-от молодцы.
Марина Сергеевна открыла объемную сумку, которую передал ей пунцовый от пережитых визуальных впечатлений Лешка, достала оттуда обруч с круглым зеркалом и лампочкой, пощелкала кнопкой, водрузила себе на голову и сразу преобразилась из веселой разбитной дамы постбальзаковского возраста в сосредоточенного, собранного, внушающего трепет врача. Покопавшись в сумке, она извлекла оттуда какое-то сложное стеклянное приспособление, осмотрела, нахмурилась, покачала головой и сменила на нем какую-то трубочку.
- Леша, подай мне дезинфицирующие салфетки. Ага. Помоги мне. - Лешка вскрыл упаковку и подал салфетку бабушке. - Вот. Хорошо.
Женщина тщательно протерла руки и свой стеклянный инструмент, выпрямилась, оглядела всех присутствующих строгим взглядом и произнесла:
- Так! Мальчишки все вниз - и не подсматривать! У нас тут девичьи дела! Люба, сними с Милочки трусики. Так. Сколько ей сейчас? Семь? Ну-ну: У нас тут налицо все признаки раннего полового созревания. Видишь, какие у нас уже железки молочные? Вот, пощупай. Чувствуешь? И писюха начала зарастать. Годика на два опережаем. Милочка, физкультуру любишь? Вот! Давай-ка, ножки вверх, раз-два. И еще. И еще. А теперь разведи их как ножнички: Вот-о-т. Люба, придержи, а то ей не удобно.
Что-то звякнуло, скрипнуло, хихикнула Милочка.
- Я смотрю, девочка у тебя дефлорирована, причем основа-а-а-тельно: Видишь? Вот здесь? Это как вышло? - Марина Сергеевна понизила голос до шепота, но при этом Пашка все равно слышал каждое слово. И от этих последних слов у него глаза полезли на лоб. Он оглянулся на Лешку и поймал его ответный напряженный взгляд.
- Да как: Подмывала я ее, а она капризничала. И вот: Подскользнулась, да так на мой палец и села: Рёву было! - в Любином громком шепоте слышались нотки раскаяния.
- Поня-а-атно. Но этим, я так понимаю, не кончилось? Да ты не смущайся, Любочка, я же врач! Говори как есть.
- Ну: месяц, наверное, прошел после этого. Зашла к ней в комнату, а она трусики стянула и карандашом: прямо внутри: Я обалдела! Спрашиваю, ты что делаешь? А она - у меня там чешется. Ну, отобрала карандаш, да разве за ней уследишь?! Потом была ручка от расчески, зубная щетка, еще что-то! В общем я испугалась, что она себе какую-нибудь заразу занесет. Ну и: когда у нее теперь чешется: я сама ей:
С места, где сидела Пашка, ему было видно, как покрасневшая в очередной раз Люба смущенно стрельнула глазами в сторону Лешки.
- И что ты делаешь?
- Ну: Вазелином палец смазываю и потихонечку вставляю ей.
- Что, прямо фрикции делаешь?
- Нет! Что вы! Она не любит, говорит - неприятно. Я вставляю, а она уж сама: То так повернется, то выгнется, то ножки подожмет. Минут пять повозится - и утихомиривается.
- И часто это у вас?
- Да раньше раз-два в неделю было, а теперь каждый вечер, считайте: как к сиське присасывается, так руку мою себе между ног пихает. Балованная: - вздохнула Люба.
- Поня-а-а-тно. Лешик, - Марина Сергеевна взглянула вниз, - подай мне мазь из сумки. Ага. Эту. Ну-ка, Милочка, расскажи мне, чешется у тебя в писе сейчас?
- Не-а! - ее голосок звучал звонко и весело - девочке явно было приятно, что с ней все возятся.
- А здесь больно?
- Не-а!
- А так?
Послышалось тихое чмоканье, а потом кряхтение Милочки.
- Больно? - допытывалась женщина.
Прислушиваясь к происходящему наверху перевозбужденный Пашка поймал себя на том, что не верит в происходящее. Все это просто сон, сладкий морок:
- Е-е: еще: так: сделай: - сдавленно пропыхтела девочка.
- Вот так?
Полка заскрипела. Послышался тоненький писк.
- Что это с ней, - тихо спросила Люба.
- Оргазмус ординариус, дорогая. А по русски - оргазм обыкновенный.
- Как!? Ей же только семь! - изумилась Люба.
- У девочки явно разболтанная гормональная сфера, Любочка. Рановато ей еще так радоваться жизни: - в голосе Марины Сергеевны слышалась озадаченность. - Кстати, имей в виду, недержание - один из симптомов гормонального дисбаланса.
Звуки на верхней полке постепенно затихли.
- Смотри, как у нее малые срамные сформированы - прямо как в пубертате! Это ты ей пальцами так деформировала. И клиторок смотри как набухает сильно: В моей практике такое не часто приходилось наблюдать.
- Что же нам делать? - испуганно затараторила Люба. - Я же не знала: Я думала, что:
- Тихо! Тихо! Спокойно! Не надо этих эмоций! Ребенка перепугаешь. Да, это, конечно, не норма - мастурбация в таком возрасте, - Марина Сергеевна подхватила давешнюю простынку и стала вытирать ею руки. - но это же не болезнь! Что тут лечить? Раннее развитие? Да и не сделаешь ты тут ничего уже. Если ребенок попробовал сладенького, за ушки уже не оттащишь. Да, Милочка? Нравится, когда писюху тебе теребят? То-то!
- А как же г-гормоны: Это не опасно?
- Я потом тебе дам рецепт, купишь в аптеке. Пропьете. Может стабилизируется состояние. Но вообще - это надо пережить. Здесь любые резкие действия - только все испортят.
- Так что мне? Так и продолжать? Пальцем: ?
- Ну, почему обязательно - пальцем? - в голосе женщины проскользнула насмешка. - Влагалище у нее чистое, никаких поражений я не вижу. Вставленный туда палец - это просто привычка. Ну не получают девочки влагалищных оргазмов, понимаешь? Все ее чувствительные местечки - снаружи. Вон губки малые, клиторок, сосочки.
- З-значит мне: м-можно:
- Ну, конечно, глупышка! А в вашем случае - даже нужно! Ну все. Одевайтесь! А я пойду покурю. - женщина сняла с головы обруч и снова стала похожа на фею из какого-то старого советского фильма. - Павел, не составишь мне компанию?
Пашка, с трудом вынырнув из кататонического состояния, вызванного последними событиями, механически кивнул и неловко поднялся, через карман поправляя своего измученного змея - чтоб уж совсем явно не выпирал.
***
Прохладный тамбур встретил их лязгом и запахом застоявшегося сигаретного дыма.
Марина Сергеевна красиво закурила и слегка прищурившись иронически посмотрела на Пашку.
- Ну что, Павел? У тебя, наверное, сейчас в голове полный сумбур, ведь так?
Пашка механически кивнул, и подумал, что наверное со стороны становится похож на китайского болванчика.
- Тогда лучшее, что можно здесь сделать - начать задавать вопросы. Времени у нас - целый вагон, - усмехнулась она. - Надо же чем-то его занять! Спрашивай.
Пашка попытался ухватить за хвост самую свою главную мысль, но не поймал и просто глупо спросил:
- Вы ведь все это специально, да?
Женщина задорно расхохоталась, и Пашка почувствовал как у него по позвоночнику прокатилась щекотная томительная судорога.
- Весьма лапидарно, молодой человек! Именно, что СПЕ-ЦИ-АЛЬ-НО! Вопрос же, на самом деле, другой, верно? Это вопрос - ЗАЧЕМ?
Пашка опять глупо кивнул и рассердился на себя уже окончательно.
- Ты, наверное, подумал, что это я тебя так дразню. Но это не так. Ну, или не совсем так. - Марина Сергеевна состроила мимолетную лукавую гримаску. - На самом деле тут есть две причины.
Женщина сладко затянулась и медленно выдохнула дым сквозь полные, хорошо очерченные губы. Пашка понял, что не может оторвать глаз от этих губ.
- Первая - воспитательная. Если ты заметил, у меня на руках внук, уверенно переступивший порог пубертата. В этом молодом человеке одновременно сочетаются не сочетаемые обычно качества - бешеный темперамент и патологическая застенчивость.
Марина Сергеевна снова затянулась.
- А: а откуда вы знаете про: темперамент, - выдавил Пашка вертевшийся на языке вопрос.
- Ну, мы же с ним живем в одной квартире. Его родители уехали работать за границу, и вот уже год этот охламон на мне. И уж поверь мне, спутать помещение, в котором живет озабоченный подросток, невозможно больше ни с чем: весь дом просто насквозь пропах спермой; в ванной все время ломается защелка, так, что невозможно плотно закрыть дверь; в стене между ванной и туалетом месяца три назад появилось некое малозаметное отверстие... Я могу долго еще продолжать, но диагноз очевиден - подростковый спермотоксикоз.
- Он: он что, за вами: подсматривает?
- Ну, конечно! А как же? Или ты думаешь, что я старуха и у меня не на что посмотреть? - женщина вперила в Пашку иронический взгляд и слегка, почти неуловимо изменила позу.
