Пыльные станичные улицы медленно уплывали за мутноватыми от многолетней копоти вагонными окнами.
Купейный вагон, поскрипывая как девяностолетний дед, и со звоном проходя стрелки, нехотя ускорялся, влекомый ржавым дизельным локомотивом.
Пассажиры, вырванные из потока забот места отправления, подавленно притихли, не понимая еще к добру или к худу эти перемены, и подозревая, что к худу. Конечно к худу.
В этом скрипучем, слегка разболтанном молчании тихонько хныкала хорошенькая шести или семилетняя девочка, тыкаясь под мышку Пашиной соседки по купе - молодухи с немного шальными глазами и мелкими, и, как ему показалось - острыми зубками.
Уже при посадке в поезд Пашка оценил аккуратную некрупную фигуру женщины, затянутую в жемчужно-серый фланелевый спортивный костюм. Но когда взгляд его переместился с компактного задка женщины, укладывающей на верхнюю полку сумки и какие-то колмаки, на недовольное личико девочки, он поразился ее сходству с подросшей киношной Мальвиной - маленький пухлый ротик капризно кривился над остреньким подбородком, тогда как неправдоподобно огромные, синющие глаза с любопытством смотрели прямо на Пашку.
Теперь девочка, недовольная то ли духотой, стоящей в вагоне, то ли нервной суетой отправления, напоказ, как показалось Пашке, хныкала, периодически бросая на него взгляды из -под маминой подмышки.
Загорелые ножки девочки в белых носочках и красных сандалетах, болтались, чуть-чуть не доставая до пола. На правой коленке виднелась довольно свежая ссадина.
- Где это она? - девятнадцатилетний Пашка считал себя очень привлекательным и компанейским парнем и давно разучился стесняться.
- Ой, да кто ж их поймет, сорванцов! - глазки женщины довольно блеснули, видно было, что Пашка ей симпатичен. - Носится целым днями и вот:
- Да уж! Хотел бы я иметь такую симпатичную сестричку, - Пашка подмигнул девочке. Она резко отвернулась, прячась за маминой рукой. - А то все один и один. И поиграть не с кем!
Пашка изобразил на лице преувеличенно грустную улыбку, и женщина прыснула, а девочка выглянула из-под ее руки, поблескивая любопытным глазом.
- Я Люба, а это Милочка.
- Я Павел. Можно просто Паша. Вы до конца?
- Ага. Двое суток! Ужас! - женщина поморщилась. - Да еще и с Милкой. Видите, какие мы капризные!
Люба на последней фразе подсюсюкнула, а Милочка еще больше нахмурилась.
- А Вы?
- Давайте сразу на "ты" , а то мне неудобно, - Пашка выдал одну из своих улыбок из серии "Я СИМПАТЯГА". Женщина мило улыбнулась.
- Давай. А ты тоже до конца?
- Да. Вот в Москву в институт еду. Поступил на первый курс.
- Эх, студенческие годы!!! - Люба мечтательно закатила вострые глазки. - Общага! Друзья! Вечеринки!
- Да нет, я у родственников буду жить. В Марьино. У меня там сеструха с мужем, да племянников аж целых три - Сашулька, Валюшка и Петенька.
- Да как же вы там все поместитесь! Это ж такая куча народа. Да оглоеды эти вообще все свободное пространство занимают. Как газ! Точно тебе говорю, - Люба погладила Милочку по голове.
- Так у них таунхаус! И соседняя часть не выкуплена. Никто не мешает. Парк рядом. Соседей, считай, и нету. Вот они и плодятся как кролики, - Пашка подмигнул Любе. Люба слегка покраснела от смущения и сразу сильно похорошела.
В коридоре послышался шум, пыхтение, и в купе сначала заглянул мальчишка лет двенадцати, а потом, отодвинув его в сторону, втиснулась энергичная женщина с объемным чемоданом, одетая в светлый брючный костюм.
- Ну, здравствуйте попутчики, - женщина оглядела купе открытым приязненным взглядом. - Поможете, молодой человек?
Пашка с готовностью вскочил и помог женщине разместить чемодан.
Женщина присела на полку и, обмахиваясь газетой, сказала:
- Лешенька, ну где ты там? Иди сюда! - смущенный мальчик втиснулся в купе и присел на край Любиной полки. - Это Леша. Он охламон.
Мальчик осуждающе посмотрел на женщину.
- А я - его счастливая бабушка. Марина Сергеевна. А вы?
Через полчаса соседи (за исключением сразу залезшего на верхнюю полку Лешки) перезнакомились и болтали уже совершенно свободно.
Вагон ритмично покачивался, стучали колеса, впереди было двое суток дорожного безвременья.
Пашка, глядя на симпатичных соседей, лениво думал, что именно так должны начинаться самые увлекательные приключения - старый поезд, затерянный где-то среди Уральских гор, запах духов и железнодорожной гари в купе, соседи, которые, в сущности, ничего не знают друг о друге.
Женщины о чем-то болтали, а Пашка ловил на себе заинтересованные взгляды большущих глаз, подмигивал и пытался насмешить девочку, строя ей рожицы.
Он уже собирался втянуть в их маленький кружок застенчивого Лешку, когда послышался нарастающий перестук колес и вагон резко погрузился во тьму.
***
- Ой, ой-ой!!! - в густой темноте, заполненной грохотом вагонных пар о стыки рельсов, пискнул испуганный Милочкин голосок.
- Тсс, не бойся, ты глупка: туннель это: - громко шептала Люба. - Милка! а ну брысь оттуда! Слышишь?!
Любина интонация вдруг резко стала раздраженно-испуганной.
Редкие тусклые лампы туннеля выдергивали из темноты странно искаженные резкими тенями лица и позы попутчиков. В очередном проблеске Пашкин глаз выхватил изломанный силуэт оседлавшей материнские бедра и вцепившейся в распахнутый ворот ее куртки Милочки.
- Вот же липучка! Люди же кругом!!! А ну прекрати!!!
Прогрохотав на последних, особенно звонких туннельных стыках, вагон резко вывалился в дневной свет, и Пашка зажмурился от резкой перемены освещения.
Яркие пятна плавали за сжатыми веками, не давая открыть глаза и рассмотреть любопытную сценку - Милочка в темноте делала с мамой что-то интимное и явно не очень приличное.
- Ах ты, писюха! - возмущенно, уже в полный голос воскликнула Люба, - Опять надула!
Пашка, сгорая от любопытства, приоткрыл слезящийся глаз и сразу увидел, как из-под обтянутого платьицем Милочкиного задика по жемчужным треникам женщины расползается темное мокрое пятно. Пашка озадаченно взглянул на Любу, вяло отпихивающую от себя, сжавшуюся в комочек девочку. Удерживая льнущую к ней Милочку за запястья, Люба беспомощно щурилась и прямо на глазах краснела то ли от стыда, то ли возмущения.
Краска заливала не только ее лицо, но и шею, и ключицы и ложбинку между сочными выпуклостями безжалостно стянутых тугим лифчиком грудей. Краем сознания отметив, как подкатывает возбуждение, Пашка искренне изумился тому, что простой, совсем девчачий лифчик был женщине явно мал. "Скрывает она их так, что ли?" - мелькнула мысль. В глубине души Пашка был уверен, что женщины гордятся большими бюстами и стараются их всячески демонстрировать. А тут:
Заметив Пашкин взгляд, Люба досадливо отпихнула Милочку, отпустив ее ручки, и, пряча от Пашки глаза, вжикнула молнией.
Застегнувшись, Люба подхватила хнычущую дочку под мышки и подняла с бедер. Катастрофа была налицо - мокрое пятно охватывало внутреннюю поверхность женских ляжек, всю промежность и вылезало даже на живот.
- Горюшко мое! - причитала Люба, опуская дочку на пол. - Стой уже ровно, не елозь!
Люба явно разрывалась между двумя задачами - заняться дочкой или заняться собой.
- Любочка, давай я помогу, - нежно проворковала Марина Сергеевна, гладя Милочку по голове. - С нами, с девочками, все бывает. Ну, испугалась, ну, письнула. Дело то житейское, правда?
- Горе мне с ней! Такая трусиха, просто ужас! - отозвалась благодарно Люба. - поможете ее раздеть, пока я схожу переоденусь?
- Конечно, Любочка! Конечно! Беги.
Марина Сергеевна, что-то воркуя, потянула Милочку к себе, и та покорно отошла от матери.
- Иди ко мне, Милочка. Давай-ка посмотрим, что тут у нас: Подними-ка ручки, давай платьице снимем.
Милочка, приоткрыв коралловый ротик, покорно подняла руки.
- Вы волшебница! Она обычно к чужим не идет.
- Да я же детский гинеколог, дорогая, - довольно хмыкнула Марина Сергеевна. - Мне по должности положено дружить с маленькими девочками. Да, Милочка? Во-о-от та-а-к мы снимем наше платьице. Во-о-от.
Убедившись, что дочь под присмотром, Люба мелькнула перед Пашкиным носом мокрой промежностью (пятно просочилось между ляжек и растеклось по низу ягодиц) , порылась в сумке и выскользнула из купе.
Пашка посмотрел на растелешенную Милочку. Марина Сергеевна уже сняла с нее платье и маечку, и Пашка невольно залюбовался прелестным девчачьим тельцем - трогательными припухлостями сисечек с бледно розовыми бугорками сосочков, круглым животиком с пуговкой пупочка, ладными ручками.
Марина Сергеевна, поймала Пашкин взгляд и усмехнулась.
- Нравится наша принцесса, а, дядя Паша?
Милочка повернула головку и серьезно посмотрела на Пашку.
- Конечно нра-а-авится! - пропела женщина, стягивая с девочки трусики. - Как такая красавица может не нравиться, а?! И сисечки у нас уже расту-у-т, и попочка у нас кру-у-гленькая! Кра-со-та!
Произнося все это Марина Сергеевна нежно погладила подушечками пальцев выпуклые довольно крупные для такой малышки сосочки (Милочка смешно съежилась как от щекотки, хихикнув) , потом подхватила Милочку подмышки, повертела ее перед собой, как бы любуясь ею со всех сторон, и посадила себе на колени.
Пашка даже немного опешил от неожиданности - почему-то Милочкина нагота волновала и возбуждала его. Он даже слегка испугался этого возбуждения - он что, педофил? Ведь нет же! Тогда почему у него перед глазами все стоит непропорционально крупная для такого маленького тела выпуклая писька с реденьким кустиком светлых волосиков обрамляющих трогательную глубокую морщинку в самом низу?!
- : сейчас дядя Паша даст нам простынку: - ворковала Марина Сергеевна, выразительно глядя на зависшего Пашку.
Он суетливо огляделся и привстал, пытаясь дотянуться до верхней полки, на которой стопкой лежало чистое постельное белье. Возбужденный змей чувствительно уперся в брючную ткань, предательски оттопыривая ее.
Пашка прихватил простыню и быстро сел обратно, исподволь глянув на Марину Сергеевну - не заметила ли его позор. Его сердце упало - женщина понимающе подмигнула ему, вынимая из его руки смятую ткань.
