- Бля, кайф конкретный... с пацаном, бля, в рот - ничуть не хуже, чем с биксой! - нарушая молчание, проговорил Архип; у Андрюхи Архипова была привычка особо не скрывать свои истинные чувства-эмоции. - Ты, Саня, как? Нормально?
- В смысле? - переспросил-уточнил Баклан, у которого, наоборот, была привычка уточнять и переспрашивать, чтоб таким образом либо вынуждать собеседника говорить яснее-определеннее, либо самому иметь возможность для формулирования своего ответа.
- В том смысле, что с пацаном это делать - в кайф... или ты, может, думаешь по-другому? Мне ж интересно знать, что думаешь ты...
Баклан думал так же, как думал Архип... но что-то мешало ему, Баклану, сказать об этом откровенно и прямо - сказать так, как сказал Архип, и Баклан, усмехнувшись, ответил Архипу встречным вопросом:
- А я, бля, что - специалист по такому траху? Я же, бля... я - с пацаном я впервые...
- Дык, я тоже впервые, - отозвался Архип. - Потому и говорю, что в кайф...
- Ясно, что в кайф, - проговорил Баклан, и опять было непонятно, то ли это подтверждение-утверждение относится к одному Архипу, то ли Баклан, говоря "ясно, что в кайф", имел в виду также себя самого.
Разговор явно не клеился... то есть, не потому разговор не клеился, что не о чем было говорить, а не клеился он потому, что говорить как раз таки было о чём, да только не было ни у Баклана, ни у Архипа в словарных запасах таких слов, чтоб говорить сейчас об этом адекватно своим мыслям-чувствам... слова "кайф" и "нормально" уже прозвучали, слова из уголовно-церковного лексикона - все эти насмешливо или даже презрительно произносимые "педики" и "гомики" - сейчас явно не клеились по причине их полного несоответствия реально пережитым чувствам-ощущениям, - словом, для начала нужно было разобраться в своём отношении к однополому сексу с собой наедине... и потому - разговор не клеился, - они перебросились ещё парой ничего не значащих фраз - и Баклан, вскинув взгляд на циферблат висящих над выходом из канцелярии часов, подчеркнуто будничным тоном проговорил:
- Я пошел спать... ты будешь ещё сидеть или тоже идёшь?
- Хуля я буду здесь сидеть! - отозвался Архип, поднимаясь с табуретки вслед за Бакланом.
Они вышли из канцелярии, и... вот что было удивительно: они оба, переходя по коридору из канцелярии в спальное помещение, ни словом не обмолвились о Зайце, словно ничего - ровным счётом ничего! - не было... а может, ничего удивительного в таком умолчании не было? Они оба "познали" Зайца, но... "Gnothi seauton" - такая надпись украшала фронтон храма Аполлона в Дельфах, причем изречение это, приписываемое одному из семи мудрецов, Фалесу, стало девизом Сократа: "Познай самого себя", - переходя по коридору из канцелярии в спальное помещение, младший сержант Бакланов и рядовой Архипов ни словом не обмолвились о рядовом Зайце, и это было неслучайно: где-то на уровне их подсознания уже был запущен ещё никак не осознаваемый, но уже незримо набирающий обороты естественный процесс самопознания, и в этой новой рождающейся конфигурации салабону Зайцу просто-напросто не было места...
Их койки стояли в разных концах спального помещения - и младший сержант Бакланов, быстро раздевшись, повалился на свою кровать, одновременно с этим не выпуская из виду силуэт Архипа, - фиолетовый свет, излучаемый лампочкой дежурного освещения, практически ничего не освещал, а света, льющегося через вход-проём из коридора, едва хватало, чтоб осветить до половины "взлётку", так что в спальном посещении был достаточно плотный полумрак... глядя, как силуэт рядового Архипова, сняв штаны, рывком откинул в сторону одеяло, младший сержант Бакланов неожиданно сделал то, что ещё секунду назад делать не собирался... то есть, слова, обращённые в пустой казарме к парню, вырвались из уст Баклана спонтанно - и вместе с тем Баклан внутренне не удивился своим словам.
- Андрюха... иди сюда! - негромко проговорил-позвал младший сержант Бакланов.
Баклан видел, как Архип, повернувшись в его сторону, на мгновение замер... как, проходя по проходу, остановился у койки Коха - замер снова, наклонившись над лежащим Кохом... как вышел на "взлётку" и, бесшумно пройдя её, свернул в проход, ведущий к койке, на которой лежал он, младший сержант Бакланов, - подойдя, Архип сел на край койки, стоящей против койки Баклана.
- Что, Саня?
- Шланг спит? - тихо проговорил-спросил Баклан, глядя Архипу в глаза.
- Спит, - тихо засмеялся Архип. - С головой, бля, укрылся - хуй свой нюхает... токсикоман!
Баклан засмеялся в ответ, но засмеялся как-то вынужденно, или, говоря точнее, отозвался на смех смехом скорее автоматически, а не потому, что оценил шутку Архипа про Шланга, нюхающего свой хуй... они помолчали, - не было никаких внешних причин-поводов для напряга, и, тем не менее, странный напряг, ощутимо повисший в воздухе, они оба невольно почувствовали - словно между ними, находящимися в метре друг от друга, возникло невидимое магнитное поле.
- Чего ты, Санёк, меня звал? - прошептал рядовой Архипов, вопрошающе всматриваясь в глаза лежащего на боку младшего сержанта Бакланова... собственно, можно было эти вполне обычные слова не шептать: и в силу их казарменного статуса, и потому, что вокруг них никого не было, в таком шёпоте не было никакой необходимости, и тем не менее... тем не менее, Архип не проговорил свой вопрос, а именно прошептал, отчего невидимое магнитное поле между ним и лежащим напротив Бакланом стало ещё более ощутимым, - буквально секунду-другую они неотрывно смотрели друг другу в глаза, смутно понимая, что из этого поля им так просто уже не вырваться... да и надо ли было вырываться?
- Архип... ложись ко мне! - неожиданно проговорил младший сержант Бакланов, одновременно с этим чуть отодвигаясь в сторону и таким образом как бы уступая Архипу часть своей койки. - Ложись...
Архип, услышав от Баклана "ложись ко мне", не удивился услышанному - словно он ждал от Баклана эти слова... или, во всяком случае, был к таким словам был внутренне готов, - рядовой Архипов не удивился... А между тем, это было предложение, то есть самое настоящее предложение, сделанное младшим сержантом Баклановым рядовому Архипову, и хотя прозвучало это предложение несколько грубовато, но зато прозвучало оно совершенно определённо - вполне понятно... это было конкретное предложение, и Архип, в ту же секунду осознав-почувствовав, что сейчас он это сделает - в койку к Баклану ляжет, и ляжет не просто так, а понятно с какой целью, тем не менее, глядя Баклану в глаза, растянул в улыбке губы:
- Зачем?
- Затем! Ложись, бля... узнаешь!
Говоря Архипу "ложись ко мне", Баклан без всяких на то оснований лишь смутно чувствовал, что Архип не откажется - не удивится и не возмутится... откуда у него, у Баклана, было такое чувство? Конечно, они только что, всего-навсего полчаса тому назад, на пару - или, как сказал Архип в канцелярии, "в два смычка" - отымели-трахнули в рот салабона: поочерёдно вставляя Зайцу в рот распираемые от возбуждения члены, они делали это на глазах друг у друга, не скрывали друг от друга своего наслаждения... но разве то, что они делали в туалете с рядовым Зайцем, могло теперь стать весомым основанием для того, чтобы нечто подобное предпринять-попробовать уже между собой? Ведь одно дело - в рот давать... и совсем другое дело - в рот брать... или - всё это частности, не имеющие никакой принципиальной разницы в том смысле, что "дать" и "взять" есть ни что иное, как две стороны одной и той же медали, именуемой словом "секс"? Во всяком случае, зазывая Архипа к себе в постель, Баклан сам для себя не смог бы внятно сформулировать, почему у него было чувство, что Архип не откажется - не удивится и не возмутится... просто было это чувство-ощущение - потому и сказал Баклан "ложись ко мне"; а услышав в ответ "зачем", по той интонации, с какой Архип это "зачем" произнёс, тут же понял, что в чувстве своём не ошибся - и потому ответил Архипу уже совершенно уверенно, даже нетерпеливо: "ложись, бля... узнаешь!"
- Трусы снимать, товарищ младший сержант? - дурашливо улыбаясь - изображая из себя на всё готового салабона, проговорил-прошептал Архип, чувствуя, как его член в трусах медленно наливается сладко томительной тяжестью.
- Какой ты догадливый... - тихо смеялся Баклан... и, откидывая в сторону полу тонкого армейского одеяла, в ответ так же дурашливо - подчеркнуто строго - проговорил, изображая из себя крутого "дедушку": - В койку, солдат! Трусы я сниму с тебя сам...
- И что же мы будем делать - в койке и без трусов? - Архип неожиданно для себя самого произнёс это так, как будто он заигрывал с Бакланом... проговорил-произнёс свой вопрос совершенно блятским - словно подмигивающим - голосом, глядя на лежащего перед ним Баклана возбуждённо заблестевшими глазами.
Баклан почувствовав, как член его, поднимаясь и выпрямляясь, сладостно затвердевает.
- Что будем делать мы в койке? - прошептал Баклан, мышцами сфинктера ощущая растущее, как на дрожжах, возбуждение.
- Да, без трусов... что будем делать? - Архип, глядя на Баклана, тихо засмеялся.
- Я тебя, мальчик, ебать сейчас буду... в попку буду тебя ебать - вот что мы будем сейчас с тобой делать! - глядя на Архипа, Баклан выдохнул-проговорил всё это возбуждённо и жарко, невольно смакуя каждое произносимое слово... уже одно это был в кайф - говорить вот так, ничуть не стыдясь своего желания.
- Санёк... - выдохнул Архип и, на секунду запнувшись, невольно облизнул пересохшие губы, - я же тебя, Санёчек, сам сейчас... сам тебя выебу - вставлю тебе между ног...
Какой-то миг - буквально секунду-другую - они испытующе смотрели в глаза друг друга, осмысливая то, что только что прозвучало в темноте пустой казармы... всё было сказано, и сказано было с максимальной откровенностью - желания были открытым текстом не только озвучены, вслух проговорены, но и услышаны... их молодые, в туалете с Зайцем не утолённые, а только разбуженные желания уже шумели в их молодых телах, наполняя сладким током вожделения губы, руки, ноги... и, конечно, промежности, где у них у обоих уже дыбились от предвкушения возбуждённо залупившиеся члены...
