А Заяц, между тем, безучастно выслушав, как Архип рассказал Баклану о его позоре, теперь так же безучастно ждал решения своей участи, тупо переживая свой невольный стриптиз как составную часть этого самого позора, - член Зайца почти опал и уже не выглядел так возбуждающе, как несколько минут назад... сожалеть о случившемся было поздно: то, что случилось, уже случилось, и думать об этом случившемся Зайцу было невмоготу - Заяц, глядя в сторону, тупо ждал, когда всё это закончится... Собственно, ничего позорного в мастурбации не было и быть не могло - наоборот, мастурбация как форма естественной саморегуляции половой функции при отсутствии партнёрши или партнёра является прекрасным вариантом сексуальной разрядки, и в этом смысле она не только полезна, а даже необходима, и сегодня многие, кто поумнее и поначитаннее, о такой роли мастурбации отлично осведомлены, но... многие ли даже сегодня, наверняка зная о том, что мастурбация является одной из форм человеческой сексуальности и в качестве таковой не наносит никакого экологического ущерба окружающей среде в лице менее образованных современников, способны спокойно признаваться друзьям-товарищам, что они накануне перед сном классно подрочили - кончили в свой собственный кулак? То-то и оно... "танцевали" в роте все без исключения, урывая для этого время и место: кто-то дрочил раз в две недели, а кто-то это делал через день, и рядовой Заяц в этом смысле от других парней, облаченных в армейский камуфляж, совершенно ничем не отличался, но ему, Зайцу, не повезло - он попался, и теперь все, на этом не попавшиеся, могли смеяться над ним и клеймить его как "онаниста" и "самолюба"... приятного было мало! А что было делать? Заяц, в течение этого получаса переживший сначала ужас, затем страх и стыд, теперь ожидал решения своей участи без всякого внутреннего волнения - ожидал безучастно и совершенно тупо... вообще-то, уходя в армию, в глубине души Дима Заяц боялся, что его будут бить - не за что-то конкретное, а потому, что в армии так положено, но теперь даже этот страх как-то невольно притупился и съёжился... в конце концов, не убьют же его за это! Пусть это стыдно... пусть даже позорно! Но ведь он никому никакого ущерба своей дрочкой не нанёс... за что его убивать? А что могли ещё сделать ему эти старослужащие? Заставить всю ночь драить грёбаные писсуары? Приказать делать другую работу? Что-то для них постирать-погладить? . . Наверное, они могли его сейчас просто избить - поскольку он теперь "онанист", но даже это - самое страшное! - можно, в принципе, перетерпеть... об одном Заяц не думал совершенно - о том, что эти сильные, уверенные в себе парни, парни-старослужащие, перед которыми он стоял с возбуждающе расстёгнутыми штанами, пользуясь т а к и м подвернувшимся случаем, могут его, бесправного салабона, в пустой, погруженной в ночь казарме банально изнасиловать, или, как до сих пор ещё говорят представители местной флоры в удалённых от жизни микрорайонах, "защеканить" и "продырявить", - мысль о таком "наказании" рядовому Зайцу в голову не приходила...
А между тем, казарма была пуста, и была уже ночь - то время суток, когда потребность в сексе ощущается сильнее, а желание секса становится вожделеннее... где-то сейчас скрипели пружины, слышались сладкие вздохи и стоны - где-то парни долбили бикс, в жарких "ракушках" мочаля свои "початки", а здесь, в туалете казармы, двое парней смотрели на третьего, с каждой секундой осознавая, кем этот третий, покорно стоящий с распахнутыми штанами, может на эту ночь для них стать - здесь и сейчас...
- Короче, Санёк... что делать с ним будем? - Архип, говоря это, непроизвольно скользнул взглядом по ширинке стоящего в трёх шагах от него Баклана... то есть, он сделал это - посмотрел на ширинку Баклана - совершенно непреднамеренно, и вместе с тем у этого мимолётного взгляда была своя железная логика, - брюки Баклана в районе ширинки заметно бугрились, плавной дугой выпирали вперёд, и Архип, мысленно это отметив, нисколько этому не удивился - он воспринял это как должное, потому что у него самого брюки в районе ширинки под напором стремительно твердеющего члена тоже начинали видимо вздыматься - подниматься-топорщиться.
- А чего нам с ним делать? - отозвался Баклан, делая шаг вперёд. - Для начала пусть нам расскажет, кого он здесь мысленно трахал-натягивал - на кого он, бля, здесь дрочил...
- Слышал? - Архип, всё это время державший Зайца сзади за шею, чтоб контролировать ситуацию, несильно сжал пальцы. - Давай, бля, рассказывай... не стесняйся! Нам торопиться некуда - слушать будем внимательно...
Заяц, по-прежнему глядя в сторону - не отрывая глаза от пола, коротко дёрнул-качнул головой, то ли желая освободиться от цепко сжимавших пальцев Архипа, то ли таким движением головы давая понять, что рассказывать он ничего не будет, - дёрнув-качнув головой, Заяц одновременно с этим вновь попытался спрятать своё хозяйство в штаны, но и эта попытка тоже не возымела успеха.
- Хуля ты дёргаешься, солдат? - Архип, с силой сжимая, сдавливая пальцами шею Зайца, тут же другой рукой - ребром ладони - рубанул по рукам Зайца сверху вниз. - Я же сказал тебе... понятно, бля, сказал: стой спокойно! Или ты думаешь, что мы шутим?
Они, Заяц и Архип, стояли в центре неширокого прохода, по одну сторону которого была облицованная серым кафелем стена, а по другую сторону располагался ряд кабинок, причем ближе к стене стоял именно Заяц, - Архип, резким движением толкнув Зайца на стену, так же резко шагнул-качнулся вслед за ним сам, так что в следующее мгновение Заяц уже стоял, упираясь спиной в стену, а Архип его держал за шею не сзади, а спереди.
- Ну! Думаешь, что мы шутим... а мы, бля, не шутим - мы тебя серьёзно... серьёзно, бля, спрашиваем... будешь рассказывать?
Теперь Заяц стоял, вжимаясь спиной в стену, и Архип был от Зайца так близко - буквально лицом к лицу, что Баклану, возбуждённо скользнувшему взглядом вниз, показалось, что Архип своей оттопыренной, колом вздыбившейся ширинкой касается члена Зайца, - быстро сунув руки в карманы брюк, младший сержант Бакланов с наслаждением стиснул, сдавил правой рукой в правом кармане свой напряженно окаменевший член... сдавил с такой силой, что от сладости, набухшей в члене, невольно сжались мышцы сфинктера.
- Что мне рассказывать? - непонимающе прошептал Заяц, глядя в глаза Архипа.
Их лица были так близко друг от друга, что отвернуться Зайцу в сторону либо наклонить голову вниз было практически невозможно - и Заяц, поневоле глядя Архипу в глаза, теперь видел во взгляде Архипа какое-то непонятное, шумящее возбуждение, живым блеском наполнившее маслянисто потемневшие и оттого словно расширившиеся зрачки, а Архип, в свою очередь, в ожившем и потому вполне осмысленном взгляде Зайца, устремленном на него, видел действительное непонимание... и ещё - в глазах Зайца Архип видел вновь появившийся страх.
- Ты чего, бля, Зайчик... глухой? - почти ласково прошептал Архип, приближая ещё ближе своё лицо к лицу Зайца. - Или, может, ты сильно умный? А? Мы попросили тебя рассказать нам, на кого ты в кулак играл - кого мысленно, бля, натягивал, хотел мысленно здесь оплодотворить... и вообще интересно узнать-услышать: хуй, бля, дрочить - это в кайф тебе, Зайчик... или как?
- Пустите меня... пустите! - Заяц, стоявший перед Архипом, резко дёрнулся, пытаясь выскользнуть из зазора, в котором он поневоле оказался, находясь между Архипом и стеной, но Архип, не давай Зайцу ускользнуть, тут же навалился на него всем телом - с силой вдавил своё тело в тело Зайца.
- Куда, бля? Стоять! - торопливо и вместе с тем напористо весело выдохнул Архип, обдавая лицо Зайца горячим дыханием. - Ишь, какой шустрый... сразу в кусты! - Архип, прижимаясь всем своим сладко гудящим телом к телу Зайца, возбужденно засмеялся.
Теперь их лица почти соприкасались; говорить в таком положении было неудобно, и Архип, желая от Зайца немного отстраниться, чтоб лучше видеть его лицо, ладонями рук упёрся Зайцу в плечи, одновременно с этим откидывая верхнюю часть туловища назад, отчего нижняя часть туловища автоматически подалась вперёд, так что пах Архипа еще сильнее - ещё ощутимей - вдавился в пах Зайца, - Заяц, и без того прижатый, придавленный к стене, ощутил, как в его член, уже потерявший упругость и потому обнаженной головкой смотрящий в пол, вжалось-вдавилось что-то твердое... очень твёрдое и вместе с тем ощутимо большое, - Заяц почувствовал своим пахом эту чужую, колом взбугрившуюся твёрдость, и в тот же миг его сознание запоздало озарила, словно ошпарила, обжигающая догадка - Зайц, почувствовав пахом чужую твёрдость и в то же мгновение поняв и осознав, ч т о означает эта нескрываемая, откровенно давящая твёрдость, непроизвольно обхватил ладонями Архипа за бёдра и, руками отталкивая его от себя, одновременно с этим инстинктивно раз и другой с силой двинул, конвульсивно дёрнул вперёд пахом, пытаясь помочь таким образом своим отталкивающим ладоням освободиться-вырваться.
- Ты, бля, смотри... ты, Саня, смотри, что он делает! - Архип, который был однозначно сильнее Зайца и которого по этой причине не то чтобы оттолкнуть, а даже сдвинуть малосильному Зайцу оказалось не под силу, повернул голову в сторону Баклана. - Мы, бля, с тобой ни сном ни духом, а он, бля... он, бля, как видно, уже приторчал - мне передком поддаёт, как бикса! Может, Санёк, он хочет... а? - Архип снова возбуждённо засмеялся и, вопрошающе глядя на стоящего, как истукан, Баклана, хрипло добавил - спросил: - Что ты, Санёк, на это скажешь? А?
- А хуля здесь говорить? - Младший сержант Бакланов, непроизвольно стиснув в кармане брюк повлажневшую от возбуждения головку члена, так же непроизвольно облизнул губы... и, в свою очередь вопрошающе глядя на Архипа, повторил еще раз, словно Архип мог его не расслышать: - Хуля здесь говорить?
- Вот, бля, и я о том же... - отозвался Архип, по-прежнему без особого труда удерживая отталкивающего его Зайца своим телом - с силой вдавливая, вжимая в пах Зайца возбужденно вздыбленный член... какое-то время - буквально секунду-другую - они, младший сержант Бакланов и рядовой Архипов, вместе бок о бок прослужившие полтора года, молча смотрели в глаза друг друга, и за эту секунду-другую у Архипа успела мелькнуть мысль, что, может быть, зря он позвал сюда Баклана - что с Зайцем он смог бы вполне управиться сам, а Баклан, в свою очередь, в эту секунду-другую со всей ясностью понял-осознал, что все его рисовки перед Архипом, когда он, младший сержант Бакланов, демонстрируя наличие опыта, снисходительно изображал из себя полового гиганта, ровным счетом ничего не значат и что теперь он в своём уже внятно осознаваемом, вполне конкретном желании разрядить сексуальный напряг на салабоне Зайце всецело зависит именно от Архипа, от него и только от него... секунду-другую они, младший сержант Бакланов и рядовой Архипов, молча смотрели друг другу в глаза, словно ждали один от другого ещё каких-то несказанных слов; наконец, вновь рассмеявшись, Архип с подчеркнуто бесшабашной лёгкостью произнёс, невольно дополняя своими словами слова Баклана: - Хуля здесь говорить, если надо действовать! - и, подмигивая Баклану, уже совсем определённо - вполне конкретно - добавил: - Хуля нам, пацанам, не попользоваться моментом!
