Еще не дойдя до дому, Юрка ощутил нарастающий голод. Разбалованный за неделю организм требовал своего. Вот бы сейчас залезть на Веру: Эх:
Тяжелый чемодан больно бил Юрку по щиколотке.
Вот всегда так! Только что-то начинает налаживаться, и тут - бах! - и сразу кончается!
Мать встретила его веселым щебетанием, распросами и кормежкой. Когда ужин был в самом разгаре и отяжелевший Юрка доедал котлету, мать, обдав его любящим, почти ощутимым взглядом, сказала:
- Совсем взрослый стал: Мужичок:
Блин! Неужто это так заметно, подумал Юрка. Он подавил панику и глянул на мать вопросительно.
- Ешь, ешь! Это я так. Не обращай внимания.
Он уже практически освободил тарелку, когда она вдруг спросила:
- Юрик, слы-ышь? А тебе девочка какая-нибудь нравится?
У мамы явно было игривое настроение.
- Ну, нравится: - набычился Юрка, пытаясь скрыть прилив восторга, замешанного на резку усилившемся зуде в паху. Его хитрая голова уже просчитывала варианты.
- Ну расскажи, расскажи!
- Не хочу.
- Фу, какой бука! Мне же интересно! Я же твоя мама.
- Тем более.
- Почему, "тем более"??? - опешила она.
- Потому, что ты ее знаешь.
- Ух ты, да ну! Как интересно! Это Клава, что-ли? Элкина дочка?
- Ну какая Клава! Фу, селедка.
- Ну. . да. Есть немного. Тогда кто? Ну, скажи!
- Нет. Тебе не понравится. Ругаться будешь. - Юрка прятал глаза, боясь выдать свою игру.
- Не буду я! Я же не зверь какой! Расскажи! Ну! Слышишь! А то компьютер выкину!
- Выкидывай, - Юрка скукожился на стуле, стараясь даже не поворачиваться к матери. Она уже висела на крючке. Осталось только подсечь.
- Ну, Юрочка! Ну я же умру от любопытства! Ты мне можешь сказать все-все! Мы же с тобой родные. Скажи! Я не буду ругаться! Ну честно-честно! Ну, какая девочка тебе нравится? Какая?
Юрка выпрямился, и молча посмотрел ей в глаза. Он видел, как они все больше округлялись по мере того, как она начала понимать, что сама себя загнала в угол со своей игрой.
- Это - я? - тихо и как-то обреченно спросила она.
- Да, - просто ответил он, и опустил взгляд.
Повисла тишина. Юрка держал паузу.
- Юра, ну ты же понимаешь, что я твоя мама и тоже тебя люблю, но я же имела в виду другое, других девушек, - затараторила она, пытаясь заговорить внезапно возникшую проблему, заболтать ее.
Юрка только молча качнул головой, отметая ее лепет. Еще раз посмотрел на нее, вылез из-за стола и ушел в свою комнату, ликуя - эта партия осталась за ним.
***
Тук-тук. Юрка даже не сразу понял, что это. В следующую секунду стало ясно - мать скребется в дверь. Не выдержала. Юрка промолчал. Теперь - только выдержка.
Дверь, тихонько скрипнув, приоткрылась.
- Спишь?
Юрка мотнул головой.
- И мне не спится.
Юрка скосил глаза, и чуть не поперхнулся. Мать, одетая только в легкую ночную сорочку, тихо просеменила к его кровати. Раньше в таком виде она Юрке никогда не показывалась.
Она присела к нему на кровать, обдав его вечерним женским запахом.
- Ты не думай, я не сержусь. Совсем. Ты же безотцовщина у меня. Все время со мной. Конечно, на кого тебе еще и смотреть-то. - она говорила чуть задумчиво тихим ласковым голосом, глядя куда-то в угол над Юркиной головой. - Только это не правильно, слышишь! Так нельзя! Ну зачем, зачем тебе уродливые старухи нужны! Вон девчонок молоденьких сколько ходит!
- Ты не старуха, и ты красивая. - тихо прервал ее Юрка, повернувшись к ней. - Очень.
- Но я твоя мама! Понимаешь!
- Понимаю, - Юрка снова отвернулся, зарывшись в подушку.
- Как же с вами трудно, с мужиками! Ну отчего ты такой упрямый? Прямо как отец твой! - в сердцах зашептала она.
Юрка промолчал, продолжая сопеть в подушку.
- Обещай мне, что выбросишь эту блажь из головы! Обещай!
- Это не блажь!
- Ты же даже не понимаешь, как это все больно! Даже не понимаешь! Ну почему я должна про все это думать! Почему мне все время нужно принимать какие-то решения! Я же женщина. Просто женщина, понимаешь! Это невыносимо, все время за все отвечать, все время беспокоиться. То ты подрался и тебя из школы исключают. То ты из всего вырос, а у мне зарплату задерживают. То у тебя гланды. То на работе сокращения. А тут еще и это! Ну что мне с этим делать? Что?!
Она тихо и очень горько расплакалась.
Юрка вскочил на колени и обнял ее сзади за вздрагивающие в рыданиях плечи. Она неловко повернулась в его руках и зарылась лицом ему под мышку. Он гладил ее по мягким волосам, чувствуя, как теплые слезы щекотно стекают по его боку.
- Не плачь, ну не плачь, пожалуйста. Не надо никаких решений, мне же ничего не нужно, просто любить тебя, быть рядом, обнимать! - Его хриплый шепот звучал так нежно, так мягко.
- Правда!? - всхлипнула она.
- Ну, конечно! - он не сдержался и коснулся губами выступающий на ее склоненной шее острый позвонок. Мама вся сжалась и замерла, подрагивая. - Ничего же не изменилось!
Эта ложь соскользнула с его губ так естественно, что он даже сам удивился себе.
Он гладил маму по волосам, а сам не мог оторвать взгляда от белевшего из-под оттянутой ночнушки вздрагивающего плеча. У Юрки мутился разум от желания коснуться его. Он нагнулся и прижался губами к месту, где шея нежным изгибом перетекала в плечо.
Мама внезапно крупно вздрогнула, запрокидывая голову, и с всхлипом втянула воздух.
- Ю-роч-ка! Ну по-жа-лей же меня!!! - простонала она сдавленным голосом. - Я же сейчас ум-ру-у-у!
Он изо всех сил сжал ее в объятиях
- Мамочка! Мамочка! - шептал он, целуя открывшуюся шею и ключицы - Я же ничего. . Я же только поцеловать!: Мамочка! . .
- Ю-роч-ка! Ро-о-дной! Нельзя! Нельзя же это! - широко открытые глаза ее ничего не видя смотрели в потолок, когда она то ли отталкивала, то ли прижимала его голову.
Юкин организм требовал своей привычной разрядки. В голове у мальчишки мутилось. Несмотря на неуверенное материнское сопротивление, он неумолимо сползал своим лицом ей в ворот ночнушки, чувствуя как теплая мякоть колеблется под его головой.
- Сы-нок! Сы-нок! - жарко шептала она. - Пожалей! Пожалей меня! Стыдно же! Стыдно!
Пряный запах материнского тела, внезапно сменился острым и уже таким знакомым Юрке запахом. Густой самочий дух вышиб из Юрки оставшуюся волю и он, задрожав, как замерзший цуцык, отчаянно навалился на мать, опрокидывая ее на кровать и шаря руками по ее телу. Она вскрикнула, приходя в себя, мощным толчком отбросила Юрку, вскочила с кровати и попятилась к двери, тяжело дыша. Слезы текли по ее мокрым щекам.
- Нельзя это, сынок! Понимаешь, я не могу! Не могу!!! - прорыдала она.
Хлопнула дверь. Скрипнула кровать - до Юрки донесся ее горьки плач.
Он вскинулся было идти к ней, но взял себя в руки - один раз уже напортачил. Не мог потерпеть!
Вместо этого он плотно прикрыл свою дверь и нарочито громко щелкнул замком. Ему показалось, или рыдания в соседней комнате усилились?
Юрка думал не спать, ждать развития событий, но эмоциональная перегрузка сделала свое дело - его сморил глубокий сон.
***
Субботнее утро встретило Юрку птичьим гомоном за окном. В доме была тишина, несмотря на то, что часы показывали 9-15. Юрка выглянул из комнаты и увидел закрытую материнскую дверь. Значит, она еще там.
Он натянул треники и футболку и прошлепал в туалет.
Пока он приводил себя в порядок, услышал, как мама вышла из комнаты и прошла на кухню.
Чувствуя легкий озноб, Юрка наспех вытер лицо полотенцем и вышел из санузла.
Мать, стоявшая около окна, при его появлении повернулась и слабо улыбнулась ему. Она куталась в большой махровый халат, волосы были наспех собраны в пучок на затылке.
- Проснулся, соня? А я совсем почти не спала ночью - видишь, какое страшилище!
Действительно, лицо ее выглядело уставшим, глаза немного припухли.
- Все думала. - она снова отвернулась к окну и замолчала.
Юрка подошел к ней и ткнулся лбом в ее плечо, как у них было принято в минуту особой приязни.
- Прости меня:
- Что ты, родной! Ты-то в чем виноват?! Это же я к тебе приперлась, считай, голая. Дура! И о чем только думала.
Мать досадливо покачала головой.
- Ты не думай, я знаю как тебе тяжело! Я себя вспоминаю в твоем возрасте - страшное дело эти гормоны! И это моя вина, что ты такой домашний, стеснительный. Ну хочешь, я тебя научу, как с девушкам знакомиться? Хочешь? А?
Она с надеждой скосила глаз на Юркин затылок.
Он помотал склоненной головой и глухо ответил:
- Ты же знаешь, что не хочу. Ты же знаешь. Мне никто не нужен - только ты.
- Сыночек, любимый мой! Я знаю, знаю! Я это чувствую. - она гладила его по щеке, ее голос был полон нежности и волнения. - Но ты ждешь от меня такой близости, которую я не могу тебе дать! Просто не могу. Не готова! Я же вижу - ты хочешь меня всю целиком, как мужчина хочет женщину! Ведь так? Да?
Юрка утвердительно молчал.
- Но это же совсем невозможно! Ты понимаешь это, сынок?
- Нет, - после короткой паузы глухо выдавил он. - Нет. Я. Не. Понимаю.
Мать попыталась что-то сказать, но Юрка поднял голову от ее плеча и глядя ей в глаза с усилием заговорил:
- Я не знаю, как это сказать словами. Пока ты рядом, я ничего не понимаю. Ты сейчас говоришь, а я просто хочу поцеловать тебя в рот. И это честно. И я не понимаю, почему мне это нельзя. Я же вижу, ты тоже хочешь чтобы я тебя поцеловал.
Мать отвернулась к окну, черты ее лица обострились.
- Ведь совсем-совсем чужие же люди могут целовать тебя в рот! У тебя же были мужчины. Они же были, ведь правда!? Они тебя раздевали, смотрели на тебя, трогали тебя везде. Делали с тобой это. Почему же нельзя мне??? Я же ТАК этого хочу! И ты же тоже этого хочешь. Ведь так? Я же чувствую!
Мать тихо всхлипнула.
Юрка выдержал паузу и, вспомнив Верины уроки, продолжил, резко меняя тон.
- Но я не буду больше тебя мучить, мамочка. Я совсем не хочу разлада между нами. И я мужчина - я должен уступить, я знаю... Раньше же я как-то молчал, терпел, правильно? Ну, значит и дальше потерплю.
