Тетечка Верочка! Знаю, что тебе нельзя с нами говорить. Но нам с Котом нужен совет.
Как нам теперь быть? Мамка Ленка уже сутки не выходит из комнаты. Что, если она глупостей наделает?
И еще. Думаю, пора нам за папку взяться. А не то, того и гляди они разведутся из-за такой ерунды. Только не знаю пока, как к этому подступиться. И Кот мне тут не помощник.
Подскажи, а!
Целую все твои складочки!
Бросай свои колеса! Возвращайся!
Твоя мокренькая Булочка."
Юрка тяжело вылез из-за компа и потащился на кухню. Налил в чашку воды, начал пить - и не допил.
Бросай свои колеса и возвращайся: Ну конечно!
Головоломка сложилась.
***
В потрясенной Юркиной голове вертелась очень важная, как казалось, мысль, которую он никак не мог ухватить за хвост.
Было ясно, что Вера больна какой-то очень специальной, волнующей болезнью. Эта болезнь, очевидно, даже заглушенная лекарствами, превращала Веру в источник такого мощного сексуального излучения, что это ощущалось физически. А уж что говорить о ее не леченой фазе! Вон, племянники-то ее что вытворяют! Похоже, Вера смогла уничтожить вообще все запреты в их головах - и половые, и семейные, и общественные. Как бы Юрке хотелось побыть на их месте! При этой мысли Юркино сердце в который уже раз за сегодня сладко сжалось.
Но что-то ускользает. Что-то важное!
Что же это за болезнь-то такая?
Юрка забил в поиск названия всех лекарств, про которые шла речь в переписке с врачом.
Результат поиска ошеломил. Лекарства назначались при широком спектре психических нарушений. В основном речь шла о маниях. У Юрки лезли на лоб глаза. Но чаще всего мелькали диагнозы биполярные и монополярные расстройства.
Юрка погуглил, и понял, что НАШЕЛ! В симптомах этих самых расстройств чуть ли не на первых местах - гиперсексуальность и половая неразборчивость, отсутствие критичности к своему сексуальному поведению.
Блин! Вот это - да!
А может, просто выложить Вере все и сказать - раздвигай, типа, ноги, или все опубликую!
При этой мысли все у Юрки внутри трусливо сжалось. А если не выйдет? Что тогда? Вера скажет, что, типа, я-не я, и лошадь не моя. И вообще, она герой и стойко борется с болезнью. А Юрка мелкий пакостник и шпион. И с чем тогда Юрка останется?
Нет, так нельзя. Да и не в Юркином это характере - все ставить на одну карту.
Что же там было-то:
Юрка еще раз сходил на кухню, выдул стакан воды. Еще раз просмотрел переписку.
Так: Нет, это не здесь: Нет. Не то.
Он прокрутил переписку в самое начало.
Доктор пишет про провоцирующее поведение:
А, вот оно! НУ, ТОЧНО!
"... Не повторяйте прошлых ошибок, заклинаю Вас! В конце концов, Вы же не держите дома алкоголь!"
Вот что его тогда царапнуло!"Вы же не держите дома алкоголь!". То есть Вера не держит дома алкоголь, чтобы что? Пра-а-авильно! Чтобы не соблазниться и не выпить.
То есть, алкоголь мы уже победили, осталось вылечить биполярное расстройство. Ну-ну!
План действий разворачивался теперь в Юркиной голове сам собой, как войсковая операция.
Он метнулся в ванную и заглянул в ящик, где родители хранили лекарства. Открывая баночки и коробочки он сосредоточено посапывал, молча шевеля губами. Так, это не то. . это. . нет не похоже. Ну-ка. А вот это - другое дело.
У него на руке лежали капсулы, как две капли воды похожие на Верины!
***
Вечер в маленькой семье Смирновых тихо катился по давно накатанной колее. Мать чем-то громыхала на кухне, а Юрка, с облегчением смахнув в портфель тетради с домашкой, уселся было за компьютер, но на секунду задумался, и направился в кухню.
Мать удивленно скосила на него глаз - затащить мальчишку в кухню, да еще когда там кто-то есть, было совершенно невозможным делом.
Он сел за стол, поерзал на стуле, не зная как начать разговор. Мать сосредоточенно драила кухонную раковину, поглядывая на смущенного сына.
- Ну, чего молчишь-то? Сказать чего хотел?
- Ну, это: Как его: Мне же к Вер Палне шестнадцатого идти. А у нее типа день рожденья шестнадцатого: - Юрка почерпнул эту ценную информацию в Верином аккаунте. Вот и пригодилось.
- Та-а-а-к! Это с каких таких пор мы следим за днями рожденья симпатичных учительниц?! - весело изумилась мать. - Уж не влюбились ли вы у нас, мистер?
- Да ну тебя! Я же серьезно, а ты как всегда: - мать у Юрки никогда за словом в карман не лезла - вот и сейчас маленькие бесенята прыгали в ее зеленых глазах.
- Фу-ты, ну-ты, какие мы обидчивые! - фыркнула мать, выключила воду и вытерла руки о передник. - Говори уж... ловелас.
Настроение у нее было хорошее и у Юрки появилась надежда сладить дело без каких-либо затруднений.
- Не удобно без подарка-то:
- И точно, - улыбку с материного лица в секунду сдуло, лицо стало озабоченным. Оно вообще быстро меняло выражение, чем всегда ставило Юрку в тупик. Вот она хихикает, а через секунду делает по телефону выговор какому-нибудь нерадивому коллеге. Потом кому-то что-то горячо доказывает, миг - и уже беззаботно от души хохочет.
Юрка любил ее беззаветно, по-щенячьи. Она всегда была для него самым главным человеком, пусть вспыльчивым, но бесконечно преданным ему, Юрке. И он в ответ просто поклонялся ей как доброму и безалаберному божеству.
Но Верина переписка что-то сдвинула у него в сознании, сдвинула так, что в этот момент Юрка почувствовал в голове явственный щелчок, и картинка перед его глазами как-будто перевернулась. Только что перед ним была обычная мама, как вдруг он увидел волнующую линю бедра, талию, подчеркнутую крепко завязанным пояском фартука, стежки растянутого полными, налитыми ягодицами шва эластичного трико, высокую грудь, распирающую севшую от частых стирок домашнюю футболку.
Юрка зажмурил глаза и помотал головой. Ничего не изменилось. Вместо матери перед ним хмурилась, глядя в окно, фигуристая, зеленоглазая телочка, которую хотелось ухватить за "подсознательно демонстрируемые ягодицы" и "нагнув над ванной, пристроиться и засадить".
Юркин парень вскочил, несмотря на то, что в течение дня был уже трижды выдоен. Трико красноречиво оттопырились, и Юрка согнулся в три погибели, прикрывая локтями свой позор.
- Ты чего скукожился? Холодно? - мать вышла из задумчивости и с удивлением уставилась на Юрку. - На вот, чайку горячего попей.
Пока она наливала чай и рассуждала вслух о достоинствах и недостатках подарков для Веры, Юрку и правду потрясывало от ее близости и от ее запаха, который он раньше как будто не замечал, хотя и знал его очень хорошо.
- Можно, конечно, деньги. Но деньги это как-то: Нет. Цветы, конечно. Духи? как думаешь? Нет, правильно, духи - не очень. Ошибиться легко. Может конфеты. Да, конфеты. Дорогие.
Юрка, вынырнув на секунду из пучины своего вожделения, вспомнил о деле.
- Может, это: Ну, биологичке в прошлом году Женькины родаки коньяк подарили:
- Точно! - глаза у матери загорелись. - Но только не коньяк, а ликер! Сливочный! Который под сорок градусов. Классный такой. С конфетами и цветами! Супер!
Мать, приняв решение, с облегчением убирала со стола, а Юрка все сидел, ожидая возможности выскользнуть из-за стола незамеченным.
***
Следующие два дня Юрка прикидывался больным - он просто физически ощущал потребность остаться с квартирой один на один. И он не прогадал - эти дни были наполнены для него удивительными открытиями. Оказалось, что вся их с матерью квартира по потолок набита сюрпризами самого волнующего свойства.
Началось все еще вечером, когда Юрка, изображая кашель, на самом деле буквально захлебывался в звуках и ароматах материного вечернего туалета. Ну как, КАК он мог раньше этого не замечать?!!! Вдруг оказалось, что все стены в доме сделаны из картона, ни один звук, ни один запах не мог быть спрятан в этой бумажной коробчонке.
Вот скрип в материной комнате - она что-то достает из комода. Постукивания и щелчки, шорох ткани по коже. Переодевается. Юркино воображение отказывает, и он может только слепо вожделеть непредставимое без одежды, родное тело. Движение в коридоре - она направляется в ванную. Скрип шпингалета. Стук опускаемого стульчака.
Вот жирный шелковый шорох из ванной - это мать снимает халат и подтягивает подол ночнушки. Секундная легкая капель сменяется звонким уверенным журчанием - это из ее тела, из самой его вожделенной части, выплескивается горячая пахучая жидкость. Юрка сейчас даст голову на отсечение, что обоняет душновато-сладкий запах. Яйца сводит судорогой, но кончать нечем, и распухшая головка укоризненно смотрит Юрке в лицо своим сощуренным глазом.
Журчание смолкает, и Юрка слышит, как разматывается и отрывается туалетная бумага, шуршит о тело. Что она делает? Что вытирает?
Щелкнул стульчак, отлипнув от попы встающей женщины. Скрип крана. Заработал душ. Льющаяся вода заглушает другие звуки. Но Юрка все равно слышит, как обнаженная женщина переступает в ванную и задергивает шторку.
"Нагнуть Над Ванной, Пристроиться и Засадить!!!"
Измученный, не выспавшийся, лишь только за окном забрезжил рассвет, Юрка вылез из-под одеяла и, делая вид, что идет в туалет, скосил взгляд в материнскую комнату. Дверь была плотно закрыта, и он вдруг вспомнил письмо Булочки
"После этого случая мамка Ленка дверь в комнату стала на замок закрывать."
Жаль.
Он включил свет в ванной и, вспомнив Веру и ее трусы, о которых он со вчерашнего вечера совсем забыл, замирая полез в ящик с грязным бельем.
Тут было все. Все для того, чтобы свести с ума любого озабоченного мальчишку. Несколько пар женских трусов, каждая из которых пахла по-своему. Одни были особенно пахучими с бурыми следами в промежности. От этого запаха у Юрки что-то свело между ног и он тихо заскулил над своим богатством. Пара лифчиков, пахнущих маминым потом, чулки, полотенца. Все благоухало по-своему, но и, одновременно, одинаково.
Дневная квартира принесла Юрке новые сюрпризы. Мамин гардероб был полон волнующих вещиц. Все эти блузки, юбки, белье, чулки, прокладки - все наполнилось для Юрки особым, эротическим смыслом. Оказалось, он все это время жил буквально на расстоянии вытянутой руки от такого кайфа, и не знал об этом.
