«Да, нормально», сказала я.
Профессор Слэйтер пришла и присоединилась к Джинжер в разговоре с моими родителями.
Я слышала как профессор представилась, деканом факультета социологии.
«Какое отношение это имеет к моей дочери?», промямлил отец.
«Почему бы нам не подняться в комнату Дани и не поговорить об этом», предложила профессор. Она стояла между моими родителями держа их под локти и пытаясь проводить ко входу в общежитие. Профессор Слэйтер оглянулась на меня и кивнула головой, чтобы я шла следом. Я как раз закончила накладывать повязку, так что я закрыла аптечку и протянула её Джинжер.
«Оставь», сказала она тихо, «Я возьму еще».
Мои родители пребывали в прострации, пока профессор вела их к общежитию и дальше к лифту. Я шла за ними стараясь, чтобы им было меня не видно. Войти в лифт голой вместе с родителями было одной из самых сложных вещей, которые я когда-либо делала. Они вошли втроем с профессором Слэйтер и все развернулись, и смотрели, как я вхожу голая. Мама вздрогнула глядя на меня, заставляя меня чувствовать себя еще хуже. Как может кто-то хотеть, чтобы её дочь бегала голышом перед всеми? Я быстро повернулась, когда вошла, так что всё что они могли видеть была моя спина. Мы поднялись на третий этаж.
«Как возможно, чтобы студенту разрешили, просто…», отец начал спрашивать, но профессор прервала его.
«Мы поговорим в комнате Даниэль».
Двери лифта открылись со звуком колокольчика, и я поспешила вперед, так быстро как позволял больной палец, я ворвалась в комнату и прыгнула на кровать, натянув покрывало до шеи. Профессор проводила моих родителей, как будто она была хозяйкой.
«Пожалуйста, присядьте», сказала она, закрывая дверь.
Папа вытянул стул из под моего стола для мамы, а сам сел на кровать Дианы.
«Во-первых», начала профессор, «Я хочу вам сказать, что мне очень нравится ваша дочь, она превзошла все мои ожидания, когда согласилась участвовать в этом проекте».
Мои родители посмотрели друг на друга. «Каком проекте?», спросила мама.
Профессор Слэйтер села на стул у стола Дианы и глубоко вздохнула.
«Даниэль субъект исследования о реакции людей и их взаимодействия с постоянно обнаженной персоной. За прошедшую неделю, мы наблюдали за ней, и что важнее за людьми, с которыми она контактировала. У нас займет много времени обработка данных, после того как проект закончится, но уже полученные результаты очень интересные. Например у Даниэль почти прекратились отношения с теми с кем она общалась до того как перестала носить одежду, зато она завела новых друзей, среди тех кто принял её. Будет интересно увидеть, восстановится ли общение с бывшим окружением когда-нибудь».
«Это самая сумасшедшая тема исследования, о которой я когда-либо слышал», сказал отец.
Профессор Слэйтер стала продвигать тоже, что она говорила мне в понедельник, рассказав историю Эндрю Мартинеза а Беркли, потому что мои родители о ней не слышали, про телевизионные шоу и журналы, и как такие вещи сигнализируют об изменении отношения к публичной наготе.
«И вы думаете это хорошо?», спросил отец.
«Да. Прошлые исследования показали, что более частая демонстрация обнаженных тел ведет к десексуализации человеческого тела. Пребывание обнаженным это свобода и естественность, а не сексуальность. Просмотр и зависимость от порнографии резко падают, когда люди часто видят друг друга голыми. Мы меньше озабочены сексом, когда видим людей такими, какие они есть на самом деле. Пряча тело, всегда покрывая себя, мы привносим напряжение и беспокойство. И, конечно, самым большим препятствием для более обыденного обнажения является правительство. Если это исследование покажет, что обнажение не только не вредно, но и на самом деле полезно, возможно, оно может спровоцировать обращение вспять изобилия законов против наготы, которые мы имеем по всей стране".
«Я не согласен с вами во многом», сказал отец, «Но я не буду сейчас это обсуждать. Мой вопрос, как могла моя дочь, воспитанная в консервативной христианской семье, вызваться участвовать в таком исследовании?»
Мои родители оба повернулись ко мне, ожидая моего ответа. Я посмотрела на профессора, и она едва заметно кивнула.
«Я вызвалась потому…», я прервалась, пытаясь сформулировать, как сказать им, «Вы помните, мне надо было сдать работу на той неделе, когда были похороны дяди Роберта? Я не хотела пропустить похороны, так что я своровала чужую работу».
«Ты списала», сказал отец.
«Да».
Я посмотрела вниз на свое тело, покрытое тонким покрывалом.
«И что общего у этого с этим голым проектом?», спросил отец.
«Меня бы отчислили и я лишилась стипендии. Профессор Слэйтер сказала, что она может отменить отчисление и восстановить стипендию, если я соглашусь участвовать. Так что я согласилась».
«Так вы шантажировали её», сделал вывод отец.
«Мистер Китон, ваша дочь серьезно нарушила правила и этику университета. Она правомерно должна была быть отчислена. Но мне был нужен доброволец для проекта. И у меня была возможность отменить отчисление. Так что я сделала ей предложение, и она его приняла. Всё просто».
Мои родители посмотрели друг на друга, и мой отец покачал головой. В комнате было неестественно тихо, как будто несколько минут, хотя, наверное, прошло только несколько секунд.
«Хорошо», сказал отец, «У вас была неделя. Я думаю достаточно унижения для неё. И она достаточно отработала за работу, которую, вы говорите, она списала».
«Исследование про паттерны поведения по отношению к персоне в течении длительного времени. Чтобы сделать это субъект должен быть обнаженным хотя бы два месяца. Я бы хотела, чтобы исследование продлилось весь семестр, но уменьшила время ради Даниэль. Я надеюсь, что два месяца даст нам достаточно данных, и я рассчитываю, продолжить исследование с другими субъектами».
«Я не верю вам», сказала мама, «Вы выжили из ума. Вы заставляете моего ребенка бегать голышом перед Богом и людьми два месяца, чтобы расплатиться за работу, которую она списала. Невероятно!»
«Всё в порядке, мам», сказала я, наконец, обретя голос.
«Нет, не в порядке», сказал отец, глядя на профессора, «я собираюсь судиться с вами и университетом за такое жестокое и необычное наказание».
«Это не наказание, мистер Китон. Ваша дочь делает вклад в ценное научное исследование».
«Херня!»
Профессор посмотрела на меня. Я была напугана внезапным появлением родителей, но всё что я чувствовала сейчас – гнев. Я взрослая двадцатилетняя женщина ответственная за свои решения, а они ведут себя как будто я маленькая девочка. Я думаю, профессор увидела этот гнев в моих глазах.
«Почему бы вам не спросить Даниэль, чего она хочет?», спросила она у моих родителей.
Мои мама и папа оба посмотрели на меня.
«Ну?», спросил отец.
Мои руки тряслись от смеси страха, гнева, стыда и раскаяния. Но я смогла сбросить покрывало и встать полностью обнаженной перед своими родителями. Отец один раз взглянул на меня и стал смотреть в пол.
«Я подписалась на это», сказала я, «Я сначала не хотела, но думала что это выход. И я была до смерти напугана первый день. Но потом стало легче. Я обещала профессору, что буду делать это два месяца, и ты папа, всегда говорил мне следовать своему слову. Так что это я и буду делать».
Профессор Слэйтер улыбалась как гордая мамаша, а моя настоящая мама немного нахмурила брови.
«Но ты выглядишь такой уязвимой», сказала мама.
«У меня команда людей, которые следуют и отслеживают её взаимодействия, они готовы моментально вмешаться в случае опасности», профессор Слэйтер потянулась к моей кровати, взяла аптечку и показала её маме, «Например вот это».
Она села обратно и сказала, «Ваша дочь, наверное, в наибольшей безопасности из всех студентов кампуса».
Мама и папа снова посмотрели друг на друга. Папа начал было что-то говорить, но мама покачала головой.
«Я буду это делать», сказала я с нажимом, «И я буду в порядке. Я, наверное, стану сильнее из-за этого. Я уже чувству, что изменилась за эту неделю».
Папа вздохнул и встал. «Пусть будет так. Мы с этим совершенно не согласны. И я думаю, что ты создаешь себе проблемы в будущем. Ты же знаешь, что как только твои фото попадут в интернет, ты не сможешь их оттуда убрать».
«Я знаю», сказала я, «Я думала об этом».
«Если исследование будет успешным», сказала профессор, «мы увидим множество фото обнаженных людей занимающихся повседневными делами. Её фото просто растворятся в их массе, я надеюсь».
«Я в этом сомневаюсь», сказал отец.
«Я должна попросить, чтобы вы хранили всё что я вам рассказала в секрете», сказала профессор Слэйтер, «Причины наготы Дани, для меня не важны, до тех пор пока люди вокруг неё не понимают, что их исследуют. Если они узнают, они изменят своё поведение, и это не позволит нам получить верные результаты».
«Как Вам угодно», сказал папа.
Профессор посмотрела на них и на меня, стоящую голой посреди комнаты. Отец всё еще избегал смотреть на меня, мама тоже смотрела в сторону.
«Оставляю вас», сказала профессор, поднимаясь на ноги, «Хорошего вам отдыха в эти выходные».
