Преступление и наказание
Карлайл Холл как раз оживал утром понедельника сразу после весенних каникул, когда я вошла в здание и неторопливо начала подниматься по лестнице. Я шла понурив голову, всё еще ощущая стыд, от того что мне пришлось согласиться на эту встречу, но надеялась, что это способ не быть отчисленной из колледжа. Факультет социологии был на втором этаже прямо напротив лестницы. Я вошла, и девушка на ресепшене в белой блузке улыбнулась мне.
«Доброе утро!», сказала она с преувеличенным энтузиазмом для первого дня после каникул.
Она осмотрела на меня с головы до ног, как бы оценивая меня. Я решила одеть простое желтое платье, которое хорошо подходило к светлокоричневой сумочке. Платье было промежуточным вариантом между деловым и обычным, и я думала, что неплохо в нем выгляжу. Я всего 160 см ростом, и всегда думала, что я слишком широкая для моего роста. У меня был плоский живот, который выгодно подчеркивал мою грудь третьего размера. Но я ненавидела нижнюю часть моего тела, мои бедра были слишком широкие, а ноги и попа слишком толстыми. Но это не был жир, я занималась софтболом и тхэйквондо, мои ноги сильными и мускулистыми. Платье было с широкой юбкой, чтобы скрыть мои бедра.
«Привет, я Даниэль Китон», сказала я девушке, я не смогла скрыть, что я нервничаю, когда произносила это. «У меня в 8-00 встреча с профессором Слэйтер».
«О, да. Пожалуйста, присядьте. Я доложу ей, что вы здесь».
Я повернулась туда, куда она указала, и села на один из трех стульев около стены напротив её стола. Я сжала руки вместе, чтобы они не тряслись, и молилась про себя, чтобы я смогла выдержать то, что предложит профессор, и это позволит мне продолжить обучение в колледже при университете Коачелла с сохранением степендии.
Я списала работу по истории, и мой профессор Финфрок, поймал меня на этом. Я не могла отрицать. Я была занята на работе в копировальном центре и очень поздно начала писать работу, но я должна была, успела закончить её за выходные и сдать вовремя 26 февраля. Но потом в Четверг умер от сердечного приступа мой дядя. Мы никогда не были близки, но он был единственным братом моей матери, и я чувствовала себя обязанной полететь домой в Даллас, чтобы быть с ней. Так что я отменила свидание с Кэвином в субботу, на которое и так не очень хотела идти, и купила билеты.
За день перед отлетом, Аманда Джонсон, отличница в школе и имеющая средний балл 4.0 в колледже пришла в копировальный центр, чтобы напечатать свою работу на цветном лазерном принтере. Я открыла файл с флешки и помогла ей его отформатировать и напечатать. Я заметила имя профессора Финфрока и поняла, что она тоже проходит тот же курс на другом потоке. Я отвлекла её и скопировала файл на жесткий диск, а потом на свою флешку.
Я полетела домой в ту субботу и провела тяжелые выходные с мамой, вылетела обратно только поздно вечером в воскресенье. У меня оставалось всего несколько часов, чтобы закончить работу, так что я поменяла шрифт и текст, настолько насколько я надеялась, будет достаточно в работе Аманды, удалила её иллюстрации, которые не были обязательными, и распечатала под своим именем. Я совершила ошибку, не исправив страницу с источниками, на которой был, в том числе источник иллюстраций, с пометкой, что автор разрешил их использование в данной работе.
Через неделю, профессор Финфрок, попросил меня остаться, после занятия, и обвинил меня в плагиате. Я призналась, рассказав о дяде и о том, что провела время с мамой, потому что ей было трудно. Он сказал, что это не извиняет меня, с чем я не могла не согласиться, и что он доложит об инциденте декану.
На следующей неделе, на дисциплинарных слушаниях, мне было сообщено решение. Я была уволена из копировального центра. Я могу закончить этот семестр, но получу оценку «Эф» (0 баллов из 5) за курс профессора Финфрока, что очень сильно снизит мой средний балл. Я так же не буду допущена до следующего семестра и дополнительной летней сессии, так что я не смогу приступить к занятиям раньше Января. Но это не важно, так как я буду лишена стипендии, а без неё, я никогда не могу даже надеяться вернуться, мои планы закончить колледж без долга за обучение и поступить на юридический факультет были разрушены.
Я проплакала два часа после слушаний. Наступили весенние каникулы и без зарплаты, которую я получала в копировальном центре, я была вынуждена просить отца оплатить мне билет домой. Я хотела, сказать родителям что случилось, что я наделала, но я не смогла собраться, чтобы сделать это. Они догадались, что что-то случилось, и пытались вытянуть из меня что именно. Я сказала маме, что просто устала, и до сих пор переживаю из-за смерти дяди Роберта, и она, похоже, поверила.
Я прилетела обратно в аэропорт Палм Спрингс в субботу после недели весенних каникул, и хотела сделать воскресенье днем свободным ото всего. Но днем в воскресенье, когда я ела в кафе общежития, мне по телефону позвонил профессор Хэйламм, президент университета. Он извинился, что беспокоит меня в выходной, и потом сказал, что есть возможность смягчить наказание и восстановить стипендию. Моё сердце забилось чаще он этого нового луча надежды.
Он сказал мне, что профессор Лорриана Слэйтер, декан факультета социологии, хочет встретиться со мной и предложить мне стать добровольцем в её научном проекте. Если я соглашусь и успешно закончу его, наказание будет отменено. Я получу испытательный срок, и даже смогу продолжить курс профессора Финфрока, но не смогу получить за него больше чем «Си» (3 балла).
«Это будет очень сложно, я боюсь», сказал он, и это прозвучало так, будто ему стыдно, что он мне это предлагает.
«Что за проект?», спросила я, перед тем как звонок закончился.
«Он уникален, и профессор Слэйтер хочет сама это обсудить с тобой завтра в 8-00 у неё в офисе. Она, кстати, просила мне сказать тебе погуглить «Эндрю Мартинез, Беркли 1992» и почитать про него».
Я записала слова для поиска. «Эндрю Мартинез, Беркли 1992», повторила я ему.
«Да, да, верно», спросил он, «Еще одно, какой твой размер обуви?»
Задумавшись, почему он хочет это знать, я ответила «Шесть с половиной».
«Отлично. Запомни завтра в 8-00 в офисе профессора Слэйтер».
«Ок», сказала я, «Огромное Вас спасибо, за эту возможность».
«Ну, ты можешь не захотеть воспользоваться ей. Но, независимо от твоего решения, я желаю тебе удачи».
Я могу не захотеть? Насколько ужасным оно может быть? Я представила, что меня заставят написать объемную научную работу, пока доедала остатки своего ланча и бежала в свою комнату в общежитии. Пока я поднималась по лестнице, я решила, каким бы не было предложение, я воспользуюсь им, даже если работа потребует полностью отказаться от личной жизни. Моя цель - получение диплома, и я сделаю всё что возможно, чтобы достичь её.
Когда я пришла в свою комнату, я села за компьютер, и ввела поисковый запрос. Гугл ответил мне большим количеством ссылок, первой из которых была, конечно, ссылка на статью в википедии. Я с интересом и удивлением думала о том, как вначале 90-х студент Эндрю Мартинез мог посещать занятия только в сандалиях и с рюкзаком. Я посмеялась над фотографиями его идущего по кампусу голым. Естественно, он вскоре перестал это делать и стал местной знаменитостью.
Цитировлось следующая фраза Мартинеза, «Когда я хожу голым, я поступаю, как я считаю нужным, а не как мне диктуют поступать ценности среднего класса. Я отказываюсь скрывать своё инакомыслие под маской нормальности, хотя это очень просто сделать». Его акция быть голым студентом закончилась в декабре 1992, когда в Беркли запретили публичную наготу в кампусе. А со следующего года город Беркли ввел закон о запрете публичной наготы, и Мартинез был первый, кто был арестован за его нарушение. Он снова начал носить одежду, но его жизнь не сложилась, он начал страдать умственным расстройством и совершил самоубийство в 2006.
История была забавная и печальная, но я не понимала какое отношение, она имеет к профессору Слэйтер и её предложению. Я подумала, что меня попросят помогать писать диссертацию про этого парня. Я надеялась, что мне не придется писать её полностью.
Высокая женщина с седеющими рыжими волосами вошла на ресепшен. Она улыбалась мне протягивая руку.
«Даниэль!», сказала она, «Я Лоррана Слэйтер».
Я встала и пожала протянутую руку. «Рада познакомится», пробормотала я.
Профессор Слэйтер посмотрела на девушку и сделала движение головой сигнализируя ей что-то, но я не увидела что.
«Как прошли каникулы?», спросила меня профессор Слэйтер, увлекая меня в свой кабинет.
«Если честно, могли быть лучше», ответила я.
Мы вошли, и профессор Слэйтер закрыла за мной дверь. Кабинет был небольшой, с несколькими фото, дипломами и сертификатами, развешенными на стене за столом. Единственное окно выходило на большое открытое пространство перед библиотекой. Её стол был пуст, на нем была только небольшая спортивная сумка.
«Могу понять. Ты была дома?»
«Да», ответила я, пока она прошла вокруг меня и села за свой стол. Она жестом предложила мне сесть на стул напротив.
«Ты из Техаса, правильно?», спросила она меня, пока я садилась, позволив ремешку моей сумочки соскользнуть с плеча, но удерживая её между бедром и подлокотником стула.
«Да»
«Ты рассказала родителям о своих неприятностях?»
Я покачала головой.
«Почему?»
«Я просто не смогла», сказала я и вздрогнула.
«Что ж, возможно, ты сможешь разрешить их и не говорить им ни слова».
