Анни кивнула, продолжая за меня:
– We only had each other. It was hard, but it made us closer. We grew up knowing that we couldn’t rely on anyone else. («У нас был только друг друга. Это было тяжело, но это сделало нас ближе. Мы росли, зная, что больше ни на кого нельзя положиться.»)
Я вздохнул и продолжил:
– We also realized early on that staying in that circle meant no future. We saw what happened to others when they turned eighteen – they stayed stuck. So we decided to learn English, to give ourselves a chance to escape. («Мы также рано поняли, что оставаться в этом круге значит не иметь будущего. Мы видели, что происходило с другими, когда им исполнялось восемнадцать – они застревали. Поэтому мы решили выучить английский, чтобы дать себе шанс выбраться.»)
Курай кивнула, её взгляд был тёплым и понимающим.
Анни добавила с лёгкой улыбкой:
– You’re probably wondering how we stayed so innocent despite all that. («Вы, наверное, задаётесь вопросом, как мы остались такими невинными, несмотря на всё это.»)
Курай и Нэсс действительно слегка кивнули, заинтересованно глядя на нас.
Анни ответила первой:
– We saw and heard a lot. The boys and girls there… they didn’t hesitate to experiment. But for us, it never seemed… interesting. («Мы многое видели и слышали. Мальчики и девочки там… они не стеснялись экспериментировать. Но для нас это никогда не казалось… интересным.»)
Я продолжил, глядя на свои руки:
– There was this one guy who… took an interest in Анни. He didn’t like how I always protected her. One day, he decided to teach me a lesson. («Был один парень, которому… понравилась Анни. Ему не нравилось, как я всегда защищал её. Однажды он решил преподать мне урок.»)
Анни положила руку на моё плечо, её глаза были полны поддержки.
– He beat me up pretty badly. But in the end, he said, ‘Stay with your doll. She probably doesn’t even know how to suck.’ («Он избил меня довольно сильно. Но в конце сказал: "Оставайся со своей куклой. Она, наверное, даже сосать не умеет."»)
Я выдохнул, чувствуя, как на лице появляется горькая усмешка.
– That was the moment I realized I didn’t want that kind of life. I wanted more for both of us. («В тот момент я понял, что не хочу такой жизни. Я хотел большего для нас обоих.»)
После этих слов повисла короткая тишина. Курай выглядела задумчивой, её взгляд был направлен куда-то вдаль. Нэсс медленно кивнул, словно всё это подтвердило его ожидания.
– You’re stronger than most people I know, – наконец сказала Курай, её голос был мягким. («Вы сильнее, чем большинство людей, которых я знаю.»)
Я почувствовал, как тепло разлилось внутри. Это был один из тех редких моментов, когда прошлое переставало казаться тяжёлым грузом, а становилось частью пути, который мы выбрали сами.
После того как мы закончили свои рассказы, повисла лёгкая, но тёплая тишина. Нэсс, всё ещё держа в руках бокал вина, поднялся и с задумчиво произнёс:
– In Russia, there’s a saying: "Давайте выпьем за всё хорошее, что у нас осталось, и забудем всё плохое, что у нас было." But I can’t figure out how to translate it properly. Kuri, can you help?
Курай улыбнулась, отложив сигарету, и, немного подумав, произнесла для нас:
– Let’s drink to all the good things we still have and forget all the bad things we’ve been through. («Давайте выпьем за всё хорошее, что у нас осталось, и забудем всё плохое, что у нас было.»)
Мы с Анни обменялись взглядами, и в этот момент в её глазах блеснуло что-то тёплое, даже благодарное. Мы подняли свои бокалы, чокнулись и допили остатки вина. Горечь алкоголя смешалась с лёгким шумом в голове.
Я чувствовал, как алкоголь постепенно берёт своё. Учитывая наш возраст и то, что мы с Анни вообще не пили до 18 лет, даже пара бокалов для нас была словно целая вечеринка. Мне казалось, что вокруг всё стало чуть мягче, звуки чуть глуше, а беседка вдруг стала уютнее, чем раньше.
Анни же, напротив, выглядела совершенно спокойной, видимо отогнав воспоминая о ребятах из Немезиды. Она откинулась на спинку лавки, держа бокал в руке. Я заметил, как её лицо стало мягче, а в глазах появился какой-то мечтательный блеск. Она подняла голову к небу, где висела огромная, яркая луна, и тихо произнесла:
– The night, the moon, the wine, this conversation… You have no idea how much I dreamed of something like this. («Ночь, луна, вино, этот разговор… Вы не представляете, как я мечтала о чём-то подобном.»)
Её голос звучал тихо, почти шёпотом, но эти слова разлились по ночи, как мелодия. Ветер, который до этого лениво играл с её волосами, теперь чуть сильнее трепал ткань её блузки. Блузка, явно принадлежавшая Курай, была просто накинута на её плечи. Анни не стала застёгивать пуговицы, словно намеренно оставляя её чуть раскрытой. Когда она подняла голову к небу, ветер слегка развеял полы блузки, и её небольшая грудь открылась.
Её соски, чувствуя прохладу ночного воздуха, напряглись, но сама Анни, казалось, этого не замечала. Она продолжала смотреть на луну, улыбаясь, и наслаждалась моментом. В этот момент она выглядела как истинное воплощение юности: одновременно невинная и чарующая. Я не мог отвести от неё глаз, поражённый этой неожиданной грацией.
Нэсс ухмыльнулся, заметив мой взгляд, и с лёгкой насмешкой произнёс:
– How little it takes to make a "child" happy. («Как мало надо "ребёнку" для счастья.»)
Анни бросила на него укоризненный взгляд, но уголки её губ дёрнулись в улыбке.
– You’re impossible, – ответила она, продолжая улыбаться. («Ты невозможен.»)
– That’s true, – подтвердил он с серьёзным видом, затем резко поднялся и хлопнул в ладоши. («Это правда.»)
– You know what? Let’s go for a swim. Kuri? («Знаете что? Поехали купаться. Кури?»)
Курай засмеялась, явно подхватывая его энтузиазм, и ответила, как я понял, на французском:
– Sur! («Конечно!»)
Нэсс закатил глаза, как будто уже знал, что это будет её ответ:
– That’s always her answer. («Вот так всегда.»)
Мы с Анни переглянулись, чувствуя, что не успеваем за этим быстрым переходом. Весь вечер мы только привыкали к их стилю общения, их привычкам и энергии. Но, несмотря на нашу нерешительность, их энтузиазм был заразительным. Анни улыбнулась, а я пожал плечами, словно говоря: "Почему бы и нет?"
Тем временем Курай уже доставала телефон, чтобы вызвать такси, объясняя диспетчеру, куда именно нужно подъехать. Её голос звучал быстро и уверенно.
Нэсс же ушёл в сторону дома, на ходу бросив:
– I’ll grab some blankets, towels, and fuel. Be ready in five! («Я возьму пледы, полотенца и топливо. Будьте готовы через пять минут!»)
Мы с Анни остались сидеть в беседке, переглядываясь. Я видел, что она слегка покраснела, заметив свою оплошность с блузкой, но скорее от выпитого, а её улыбка и нарочито медленные движения, когда она поправляла ее говорили о том, что ей нравилось всё происходящее. Этот вечер был совершенно другим, не похожим на то, что мы привыкли. И я внутренне понимал, что это только начало.
Когда такси подъехало, Нэсс уже стоял у дома, неся на плече рюкзак, который выглядел вместительным и явно был забит до отказа.
– Everything we need, – сказал он с широкой улыбкой, будто даже не сомневался, что нас ждёт идеальная ночь. («Всё, что нужно.»)
Мы с Анни переглянулись, а затем последовали за ним, усаживаясь в машину.
Путь был коротким, но странным образом мне запомнился. Улицы, постепенно темнеющие, пустынные дороги, редкие фонари, под которыми мелькали жёлтые пятна света. Казалось, мы уезжали в какое-то совершенно другое место, где нас не найдёт ни одно знакомое лицо.
Такси остановилось, и мы вышли на окраине Нарва-Йыэсуу. Перед нами простирался пляж, омываемый ленивыми, неспешными волнами Финского, а точнее Нарвского залива. Луна висела над горизонтом, заливая всё своим серебристым светом. Море выглядело чёрным и глубоким, а берег был пуст, будто весь мир принадлежал только нам.
Мы подошли ближе к воде, вдыхая свежий воздух, пропитанный запахом соли и влажного песка. Пляж был покрыт мелким песком, который приятно холодил ступни. Анни держала меня за плечо, её пальцы чуть крепче обычного сжимали мою руку. Я знал, что она чувствовала себя немного неуверенно.
– Is this safe? Swimming at night? («Это безопасно? Плавать ночью?») – спросила она, её голос дрожал от волнения.
Курай обернулась через плечо, её силуэт в свете луны казался почти нереальным. Она улыбнулась, её голос был спокойным и уверенным:
– Safe enough if you stick with us. («Достаточно безопасно, если будете держаться рядом с нами.»)
Мы остановились в нескольких шагах от воды, глядя, как волны с тихим шумом разбиваются о берег. Ветра почти не было, только лёгкий бриз трепал волосы. Море казалось огромным, бесконечным, его спокойствие притягивало и пугало одновременно.
– It’s beautiful, – прошептала Анни, глядя на блеск воды в лунном свете. («Это красиво.»)
Я кивнул, но мой взгляд был сосредоточен на фигуре Нэсса, который уже начал расстёгивать рубашку. Рядом с ним стояла Курай, и в её движениях чувствовалась та самая лёгкость, которая всегда притягивала взгляд.
– Wait, what about swimsuits? («Погодите, а купальники и плавки?») – вдруг спросила Анни, глядя на них с лёгким беспокойством.
