Все: Порно рассказы

«Моя любовь была сильной и нежной. Вот только нужно было уходить на чертову работу. "И вот однажды возвращается муж из командировки" : - это запев традиционных анекдотов. И вот однажды возвращаюсь с чертовой работы я - как всегда, бегом, скорее к моему Птенчику! Скорее трахать мою любовь! Вхожу в прихожую - вижу, как дверь в комнату стремительно закрывается. Мой Птенчик просунул носик пуговкой в щелку и говорит:»

«Но он уже не мог держать: сперма брызнула мне снизу в подбородок, я впился поцелуем Женьке в рот, заглушая его крики счастья, очко его то больно сдавливало мой член, то распускалось, делаясь широким. И в этот момент я сам закричал - крик ушел в нутро Женькиного рта: из меня вырвалась сперма и заполнила всю Женькину внутренность. От неожиданного ощущения он испуганно приподнял зад - но сперма била из меня неудержимо. После того, как извержение закончилось, я еще не меньше пяти минут ебал Женьку, не в силах вынуть член: он упорно стоял, и я боялся, что своей твердостью он сделает Женьке больно. Только когда член стал обмякать, я медленно вынул его и лег на Женьку плашмя. Мы оба были мокрые. Пот с меня струился крупными каплями. Женька тяжело дышал. Он еще обнимал меня за шею, прижимая к себе. Руки его бессильно упали - я освободился из его объятия и перевалился на тахту.»

«... Как прогулка превратилась в долгую ночь, не мог сказать никто из них. Просто в какой-то момент она остановилась, резко повернула его к себе и впилась в него жадным поцелуем. Почему она это делает, она объяснить не могла. Родька манил ее к себе, притягивал, завораживал. И ей было все равно, что мальчик еще совсем молодой, что у них больше четырех лет разницы, что завтра он, возможно, уйдет и забудет о ней...»

«Штефи вскочила, и не попадая книжкой в сумочку попыталась выбежать. Но незнакомка поднялась одновременно с ней, неожиданно сильным толчком усадила ее назад. "Сидеть сучка" - прошипела она. Штефи постаралась вскочить вторично, но на этот раз она была усажена назад звонкой пощечиной. Она была настолько ошарашена, что посмотрела в сторону сидевшей через проход азиатки, как бы призывая ее в свидетели такой нелепости. Азиатка и вправду смотрела на них, но совершенно не предринимала попыток куда-либо бежать или спешить на помощь. Она лишь отложила в сторону свою косметичку.»

«Он невольно улыбнулся, я наклонилась к нему, заползая языком к нему в рот, он сжал руками мою задницу, увеличивая темп. Я всхлипнула, кончая, обхватила губами его палец. Он тоже не выдержал: конвульсии были сильные и долгие. Я сжала мышцы влагалища, усиливая их: он раскрыл помутневшие голубые глаза. Невольно улыбнулся.»

«Мне хотелось только одного - чтобы время застыло, чтобы этот перегон не заканчивался, впитать в себя этот наэлектризованный эротичностью момент и раствориться в нем. Надо сказать, что было очень жарко, на ней была одета коротенькая юбочонка из тонкой материи. . и после третьей остановки и всех этих ерзаний нижний край юбочки оказался поверх руки. . тут я ощутил такое!!!! ... Горячая кожа ножек, увлажнившиеся трусики и мой средний палец, обнаглев даже приподнимался навстречу ее сладкой расщелине...»

«Прежде чем она спустила трусики, снова раздался громкий шипящий звук, и моча полилась вниз во всех направлениях: на пол, на сиденье унитаза, на ее спущенные до колен колготки.»

«В глазах Даны заблестели слезы. Она знала, что если в течение минуты она не выйдет, то будет уже поздно. Дана уже чувствовала теплую влагу между ног, единственное, что сдерживало ее позор, было то, что она изо всех сил прижалась к стулу.»

«Гермиона знала, что ей следует возмутиться, но была не в силах как следует разозлиться. Он перехватил второе ее запястье, и прижал обе руки к стене у нее над головой, а затем наклонился ближе, заставляя смелую гриффиндорку задрожать, когда его губы коснулись ее уха.»

«Они лежали удовлетворенные, нежась в объятиях, расслабленно отдыхая после энергичной сексуальной работы. Инна жарко дышала в ухо Саши, лениво перекатывая в руке опустошенные яички супруга. Тот таял от нежных прикосновений к мошонке и промежности. И в этот момент он услышал сбивающийся в волнении, но полный эротики шепот жены:»

«До этого я была замужем, а до мужа успела неплохо погулять. Для меня не табу ни минет, ни анальный. Хотя анальным занималась очень редко, и дырочка была очень узенькая и неразработанная. Но такого у меня еще не было.»

«Теперь их лица почти соприкасались; говорить в таком положении было неудобно, и Архип, желая от Зайца немного отстраниться, чтоб лучше видеть его лицо, ладонями рук упёрся Зайцу в плечи, одновременно с этим откидывая верхнюю часть туловища назад, отчего нижняя часть туловища автоматически подалась вперёд, так что пах Архипа еще сильнее - ещё ощутимей - вдавился в пах Зайца, - Заяц, и без того прижатый, придавленный к стене, ощутил, как в его член, уже потерявший упругость и потому обнаженной головкой смотрящий в пол, вжалось-вдавилось что-то твердое... очень твёрдое и вместе с тем ощутимо большое, - Заяц почувствовал своим пахом эту чужую, колом взбугрившуюся твёрдость, и в тот же миг его сознание запоздало озарила, словно ошпарила, обжигающая догадка - Зайц, почувствовав пахом чужую твёрдость и в то же мгновение поняв и осознав, ч т о означает эта нескрываемая, откровенно давящая твёрдость, непроизвольно обхватил ладонями Архипа за бёдра и, руками отталкивая его от себя, одновременно с этим инстинктивно раз и другой с силой двинул, конвульсивно дёрнул вперёд пахом, пытаясь помочь таким образом своим отталкивающим ладоням освободиться-вырваться.»

«О боже, какое это было наслаждение когда ее шершавый язычок коснулся моей промежности. Это было как удар электрического тока. Я застонала от удовольствия. Попочку, сначала попочку - простонала я. Ее язычок завертелся в кружке моего ануса. Я представила как ее язык смывает сейчас все остатки моего вчерашнего кала, сместила руки на задницу и на максимум раздвинула оба полушария. Глубже - прохрипела я и напрягла анус, словно собралась какать и почувствовала как ее язык глубоко входит внутрь, очищая стенки. Внезапно я не выдержала и громко пукнула. Танька закашлялась и обиженно сказала - Ты мне прямо в рот пернула. Вместо ответа я схватила ее за волосы и впечатала ее лицо в свое влагалище. Ее язык как наждак стал очищать поверхность моей дырочки. Какое это наслаждение чувствовать его внутри себя! Ее лицо провалилось в мое влагалище, я с силой сжала ноги от удовольствия. Танька задергалась, задыхаясь. Я отпустила ноги, схватила ее за волосы и потянула к себе. Ее рожица была перемазана кровью, из окровавленных губ свисала длинная кровяная слюна. У тебя кровь течет - прошептала она. Но я уже озверела от возбуждения. Рывком опрокинув ее на спину я впилась поцелуем в ее рот. Мой рот наполнился ее слюнями с кровью. Я с жадностью глотала эту смесь, в ответ наполняя своей слюной Танькин рот. Мои руки безжалостно мяли ее великолепную грудь.»

«Младший сержант Бакланов, держа свой напряженный член двумя пальцами правой руки ближе к основанию и таким образом придавая ему нужное направление, приблизил обнаженную головку к губам Зайца - коснулся бархатисто-нежным кончиком головки сжатых губ, нетерпеливо надавил на губы твёрдой горячей плотью, и Заяц, в тот же миг послушно размыкая губы - открывая-округляя рот - пропустил сочную голову дальше... а что ещё ему оставалось делать? Губы Зайца, горячим кольцом обжимая ствол, обжигающе сомкнулись на твёрдом горячем члене - и Баклан, почувствовав, как головка его члена оказалась в жарком влажном рту, невольно замер от наслаждения... язык Зайца, потеснённый головкой члена, сам собою зашевелился, находя себе место в заполнившемся пространстве рта, - Заяц, поневоле приспосабливаясь, непроизвольно скользнул языком по уздечке члена, и от этого непреднамеренно ласкательного прикосновения у Баклана сами собой сладостно стиснулись, сжались мышцы сфинктера... это был кайф! Несомненный кайф! - и Баклан, по неопытности желая заполучить всё и сразу, энергично и решительно двинул членом вглубь - так, как это делал Архип, но Заяц, уже отчасти наученный опытом, тут же, останавливая напористое движение младшего сержанта, непроизвольно вцепился руками в бёдра Баклана, протестующе замычал, и - перехватывая инициативу в целях минимизации причиняемых неудобств, сам несколько раз неуверенно двинул-качнул головой, смещая губами крайнюю плоть...»

«Архип, проговорив это, направился к выходу... а что ему здесь было делать ещё? Каждому, бля, своё... и хотя рядовой Архипов именно такими слова не подумал, но он, рядовой Архипов, был старослужащим, а рядовой Заяц был салабоном, и потому думать здесь было нечего - это подразумевалось само собой.»

«Баклан, не отзываясь, послушно развернулся на сто восемьдесят градусов и, укладываясь боком против лежащего на боку Архипа, одновременно с этим подал своё тело назад, так что лицо его оказалось напротив паха Архипа, в то время как его собственный пах очутился аккурат на уровне Архипова лица.»

«Но и вторая попытка, и третья, и даже четвёртая попытка не увенчались успехом, - все блины шли комом... обескураженный неудачей, Архип занял место Баклана - точно так же стал раком, подставляя очко своё... и - точно так же дёрнулся, стремительно уклоняясь от боли, едва Баклан попытался свой член вставить в очко ему, - член у Баклана хотя и был меньше, но во-первых, он меньше был на чуть-чуть, а во-вторых, размер члена в данном случае не играл никакой роли: при давлении головки члена, приставленного к очку, очко не растягивалось, не разжималось, а, казалось, наоборот - смыкалось, стискивалось-сжималось ещё сильнее... Минут двадцать, если не больше, они, меняясь местами, пытались вставить друг другу в зад, но всё это было безрезультатно - все их потуги были напрасны...»

«- Ну! Чего, бля, молчишь? Стесняешься признаваться? Я же, бля, вижу... вижу, бля, что понравилось! - с напором проговорил Архип, одновременно с этим невольно подумав о том, что ему самому сосать член у Баклана понравилось, и даже очень... и, продолжая говорить дальше то ли стоявшему перед ним Зайцу, то ли себе самому, Архип так же напористо пояснил: - Да и хуля, бля, здесь такого - неестественного или позорного? Ну, пососал у парня хуец... ну, и что с того? Руки-ноги на месте... так ведь? Так! Зато это, бля, кайф... настоящий кайф! Так ведь? Правильно, Зайчик, я говорю?»

«- И что, бля, с того? - озадаченно проговорил Архип, но уже в следующее мгновение до него дошла вся абсурдность мысли Баклана, и Архип, невольно поражаясь услышанной глупости, не смог удержаться от смеха. - Санёчек, бля... ты чего?! Я ж у т е б я сосал... у тебя, бля, сосал! Хуля ты брезгуешь? Я ведь сосал т в о й хуй! Твой, бля, а не чей-то другой!»

«Хоть это и выглядело, наверно, со стороны смешно - но атмосфера тогда была очень интимной и романтичной, несмотря на многолюдие. Мы все как-то сблизились благодаря Дашкиной наготе. Дашуня свернулась калачиком у меня на коленях, я втихаря поглаживал ей интимные места, пользуясь темнотой, она еле слышно постанывала и впивалась пальчиками в меня, как киса - а девочки принялись раскрывать перед Дашкой (и всеми нами) свои души. Завели откровенный разговор о её теле - каждый его сантиметр беззастенчиво назывался своими именами, - признавались в любви к ней... и потом, как водится, переключились на секс.»

«В таком виде её и застала группа студентов, пришедших к Иван Иванычу по своим делам. Они все прямо остолбенели, увидев голую Дашку на полу, растопырившую ноги волосатой киской вперед. Она, правда, тут же поднялась, вышла им навстречу непринужденно, как в вечернем платье, насмешливо так здоровается со всеми, и рассказывает, что позирует Ивану Иванычу "вот в таком интересном наряде". Пацаны пялились на неё так, будто никогда не видели голого женского тела... впрочем, правда - такого, как у Дашуньки, не видели. А она совсем рядом с ними стала - так непринуденно, будто они на переменке общаются - и спрашивает у Иван Иваныча: "Иван Иваныч, можно я отдохну - поболтаю с ребятами минутку?" Иван Иваныч опешил, да и я, признаться, тоже. Он ответил "можно, Даша, только недолго"... Я думал - неужели она пойдет голой в коридор? Но она взяла курточку, свесив грудки, когда наклонялась (я щелкнул ее в этот момент) , накинула прямо на голое тело, и вышла босая в коридор, сверкая голыми загорелыми ножками. Куртка прикрывала ее чуть ниже бедер, и я представлял, что делалось с пацанами, когда они смотрели на нее.»

«Собственно, угрозы такого рода - "раком поставлю", "выебу", "подмывай очко"- в казарме звучали довольно часто, но ни разу еще ни один старослужащий, угрожающий таким образом "салабону"-"духу", в буквальном смысле ничего подобного не делал, то есть угрозы свои в буквальном смысле публично не осуществлял... а там - кто его знает! Подобные фразы просто так с языка не срываются - так говорят-угрожают либо те, кто уже имеет опыт однополого секса и хочет-мечтает его повторить, либо те, кто к такому сексу бессознательно стремится - о таком сексе думает-помышляет... другое дело, что в туалете никто - ни Баклан, ни Кох, ни Заяц, ни даже сам Архип, пообещавший Коху "по полной программе" - ничего о вербальном проявлении импульсов, вольно или невольно устремляемых на свой собственный пол, не знали, и потому угрозу, прозвучавшую из уст Архипа, можно было воспринять как фигуру речи, и не более того; а между тем, ныне прочно вышедший из моды пролетарский писатель когда-то говорил-утверждал: "Как можно не верить человеку? Даже если и видишь - врёт он, верь ему, то есть слушай и старайся понять, почему он врёт" - и хотя сам писатель-буревестник по причине превращения пролетариата, строившего когда-то фабрики и заводы, в одноразовый электорат, жующий импортное сено, перестал быть актуальным, эти слова буревестника применительно к неосуществляемым, но постоянно звучащим угрозам типа "раком поставлю" или "выебу" были в общем и целом вполне уместны; "старайся понять" - хороший совет... и к угрозе Архипа в адрес Коха эти слова тоже вполне подходили, - никогда еще Архип никому не грозил в форме "вербального гомосексуализма".»

«Койка рядового Зайца располагалась примерно посередине спального помещения, но рядовой Заяц не видел и не слышал, как старослужащие - "старик" Архипов и "квартирант" Бакланов - вошли в спальное помещение, как они молча разошлись по своим кроватям, - лёжа на боку, подтянув к животу колени, Дима Заяц к этому времени спал, и сон его был глубок крепок, как никогда... конечно, если б Архип или кто-нибудь другой сейчас громогласно прокричал бы что-нибудь над кроватью Зайца, то Заяц вмиг подскочил бы как миленький - проснулся бы враз... но - Архип сказал Зайцу "не сегодня", и потому, едва оказавшись в своей койке вновь, Заяц уснул практически сразу же, - рядовой Заяц спал в окружении пустых кроватей, до подбородка натянув одеяло, и спал он, Дима Заяц, крепко-крепко, почти бесчувственно, как спят люди либо очень уставшие, либо много и сильно что-то пережившие-испытавшие...»

«То, что в армии секс есть, отрицать могут либо полные профаны, либо лукаво врущие пропагандисты плакатной нравственности, потому как сексуальные отношения в армии - это такая же данность, как и то, что на смену весны приходит лето, а дважды два всегда четыре, - дело вовсе не в сексе, который в армии был, есть и будет вне зависимости от чьих-то мнений или утверждений, а всё дело в том, какие формы приобретает проявление естественной сексуальности в условиях армейского сосуществования... то есть, всё дело исключительно в формах - они и только они со всей очевидностью определяют, станет ли однополый секс кайфом, пусть даже урывочным и торопливым, но неизменно сладостным, о котором на всю жизнь остаётся память как о чём-то шумяще молодом, желанном, упоительно счастливом, или же этот самый секс обернётся своей совершенно иной - неприглядной либо вовсе трагической - стороной, - суть не в сексе как таковом, а суть исключительно в формах его проявления: любой секс изначально, сам по себе - это нектар, но нектар этот может быть разлит судьбой в красивые бокалы, и тогда он заискрится в сердцах чистым золотом, так что каждый глоток будет доставлять неизмеримое удовольствие, а может случиться так, что этот напиток богов окажется в грязных залапанных кружках общего пользования, и тогда... грубое насилие, сопряженное с унижением и болью, или пьянящая, безоглядно упоительная сладость дружбы - это уже у кого как сложится, если сложится вообще...»

«Эстер ввела себе во влагалище золотистый овал, Айрис сделала то же самое. Почувствовав тепло их тел, устройства начали трансформироваться, заполняя полость, в которой оказались. Затем они начали расти, и через минуту потрясенная Наллика с ужасом смотрела на два золотистых фаллоса огромных размеров, словно бы выраставшие из тел императрицы и ее телохранительницы.»

«слушай, а ты мне нравишься... определённо нравишься! ну, чего ты... чего ты опять задёргался? что - "опять рука"? да не лапаю я тебя, не щупаю! какой ты, однако, подозрительный... слу-у-шай, а давай приколемся - прикинемся, что мы эти... как их там... гомофобы... да-да, настоящие гомофобы! помнишь? - на остановке стояли двое влюблённых друг в друга парней... ну, так вот: давай их возненавидим! и - глядя на этих влюблённых, никого вокруг не замечающих, бесконечно счастливых мальчишек, мы будем презрительно хмыкать и смачно плевать в их сторону, всем своим видом демонстрируя глубочайшее свое презрение к "этим педикам", к "этим жалким извращенцам", и - уверенные в искренности своего неприятия, мы будем захлёбываться, словно блевотиной, молодой горячей злобой, мы будем нетерпеливо переступать с ноги на ногу, за неимением мозгов сжимая в свинцовые кулаки короткие толстые пальцы с обкусанными ногтями, - и вокруг, видя, как мы ненавидим "этих вонючих педиков", как мы презираем их всеми фибрами своих ничем не отягощённых душ, все будут считать нас - нас! именно нас! - Настоящими Парнями, и мы... мы сами будем тоже считать себя крутыми мачо, не ведая, что в этой неподдающейся рациональному объяснению ненависти-блевотине мы трусливо топим собственное смутное беспокойство и неосознаваемую нами зависть, чем-то отдаленно напоминающую детскую обиду, что эти двое упоённых друг другом мальчишек позволяют себе быть не такими, как мы... слушай, давай приколемся - прикинемся, что мы гомофобы...»

«Я отстранился от её бутона, хотел войти в неё, но она попросила одеть презерватив, я сказал что у меня в машине, она показала на ящик в столе, сказала что могу взять от туда. Я подошёл, взял его, одел на член и после вошёл в неё. Она застонала. Начал двигаться. Не буду вдаваться в подробности, мы испытали много поз (я был сверху-она снизу, она сверху (наездница) я снизу) , раком, её ноги закидывал к себе на плечи) , в общем через какой то промежуток времени её затрясло в оргазме, но я не останавливался, продолжал таранить её, после за ней последовала вторая волна и наконец третья и тут не выдержал я и кончил. Члена пока из неё не вынимал, мы целовались, после она посмотрела на часы сказала что скоро муж должен приехать. я снял презерватив, вынул член и протёр салфеткой его. Она побежала в душ. Я оделся, свернул презерватив в бумажку, положил в пакет и сунул в сумку, чтобы по дороге выкинуть. После подошёл к компьютеру, сделал все необходимые настройки, установил драйвера. К сожалению вся информация с компьютера была уничтожена т. к. сделал очистку жёсткого диска. Интересно было бы посмотреть что в нём содержалось. Когда она вышла из душа, то я ей сообщил что всё готово, возобновил доступ в интернет. Она подошла, поцеловала в губы и сказала что давно не было ей так хорошо, но что мы сделали это плохо. Она принесла пакет, в нём лежала пустая бутылка, попросила выкинуть по дороге чтобы не оставлять следов, чтобы муж ничего не заподозрил. Я собрал все диски подошёл к двери начал одеваться и услышал как открывается замок. Марина сказала что муж с дочкой вернулись, когда они прошли в квартиру она представила меня как мастера по ремонту компьютеров из одной частной фирмы и сказала что компьютер теперь работает хорошо и не зависает. Когда попрощался со всеми начал уходить, она маргнула мне и закрыла дверь. Зайдя в интернет на свою страницу и хотел написать ей как мне было хорошо с ней, но с ужасом обнаружил что страница её удалена. Больше мы не виделись и не общались. На Смс она не отвечала, один раз рискнул позвонить ей, но в ответ услышал: "Абонент отключен либо временно недоступен" и так несколько раз. Потом сказало что абонент заблокирован, видно сим карту она заблокировала и сменила номер.»

«Она легла на спину и подложила под попу подушку так, что анус стал немного смотреть вверх. Я подставил свой вздыбленный член к смазанной дырочки и надавил. Постепенно вводя мальчика в прямую кишку, я прислушивался к своим ощущениям. Член обволакивало, что-то теплое и плотное. Головка чувствовала стеночки попы, и чем дальше я вводил член, тем больше нарастала волна возбуждения. Дойдя яичками до ягодиц, я был остановлен ее руками. "Подожди. Я привыкну. " - прошептала она. Глаза ее были закрыты, а на лице была улыбка. Через секунд 20 она отпустила меня и я начал медленно вгонять в нее свой инструмент. Темп я наращивал. Это было что-то! Я чувствовал своим лобком ее влажные губы. Опустив глаза вниз, я видел ее раскрывшиеся влагалище и моего мальчика мерно двигающегося в ее попке. От такого вида и гаммы ощущений я через 5 минут кончил.»

«Я почувствовала, что ее мышцы больше не напряжены и взяла на палец вазелина. Одной рукой продолжая поглаживать ее, второй я развела упругие ягодицы и вставила палец в анус. Ленка громко выдохнула, но не зажалась. Я нежно стала двигать пальчиком у нее в попе, смазывая кишку. Девочка стала дышать чаще и громче. Закончив смазывание, я окунула наконечник в вазелин и стала очень медленно, бережно вводить ей в попу.»

«- Ну, Ваня, пожалуйста, - мичман уже чуть не плакал. И это не ускользнуло от внимания Шестакова. Он открыл глаза и презрительно взглянул на командира. Потом обвел взглядом его невысокую изящную фигуру. Взгляд этот показался Михаилу странным, было в нём что-то, что заставило мичмана испуганно напрячься. Шестаков поднялся с тюков и подошел поближе к Дольскому.»