Через минуту, чувствуя потрясающую опустошенность, я бессильно опустил голову и стал переводить свой дух. Моё лицо вновь погрузилось в мокрые густые волосы дочери, и я, нежась в их ласковых щекотаньях, постепенно унимал в себе не на шутку разгулявшуюся кровь. Я слышал лишь свое тяжелое дыхание и продолжающиеся всхлипывания Катарины.
Так, пролежав на тихо подрагивающей дочери какое-то время, я, по мере того, как тело остывало от совершенного соития, вдруг начал чувствовать подступающий к горлу ужас!
"Господи! - молнией вспыхнула в моей голове мысль. - Я всё же отимел собственную дочь! Мою Кати! Но я же хотел... Джоди! О, ужас! Что бы она сказала мне, если бы увидела это?! Единственным оправданием свершившегося безумия может быть только то, что я не хотел изменять ей даже после её смерти, но и без секса больше не мог... Вот я и разрядился в Кати, которая практически сама просила меня об интиме... В нашу дочь, Джоди, ведь она словно твое "продолжение!"
Будто в оправдание небесам, я мысленно повторял эту мысль, однако, все равно чувствовал, что был очень груб с Катариной, отимев её на диване будто не невинную девушку, а юную шлюшку!
- Кати, Катарина... - как можно ласковей зашептал я дочери, нежно поводя своей рукой по её пылающему мокрому лицу. - Прости меня, своего неразумного сорокалетнего отца. Я не хотел тебе делать больно. Просто я сильно люблю тебя, моя девочка... Моя сладкая, юная девочка... Прости, прости меня...
Искренне чувствуя свою вину, я горячо шептал слова извинения и легко целовал её заплаканные глаза, красные щечки и наливные губки. Утешая её (и себя) , я, при этом очень осторожно вынул из её горячего орошенного лона ствол полового члена (который всё так и не желал увядать!) и, наконец, сполз с неё.
От моих мягких ласк и привычного спокойного тембра голоса, Катарина постепенно перестала всхлипывать и дергаться - она почувствовала, что я искренне просил у неё прощения за причиненную боль, кою она раньше и не могла ведать.
- Папа... - тихо прошептала она, даже пытаясь улыбнуться сквозь слезы. - Папочка...
Еще сильно потрясенная от произошедшего, дочь не смогла больше сказать и слова, но я ощутил, что она простила меня. Да, вот так просто, ещё не успев остыть от первого секса в своей жизни, она простила мою дикарскую грубость.
Тронутый сим до глубины души, я запустил руку под её спину и крепко прижал к своей груди.
- Ну, ничего, ничего любимая... - продолжил утешать её я, другой рукой гладя её по голове. - Для всех девушек это всегда больно вначале... Зато теперь ты стала совсем взрослой... Я, только из-за большой любви сегодня сам сделал тебя женщиной...
Катарина, излив остатки слез на мою рубашку, молчала. Тогда я, чуть-чуть отстранив её от себя, попытался вновь заглянуть ей в глаза, но она, стыдливо опустила их.
- Кати, - нежно прошептал я, беря её за кругленький подбородок (насильно устремляя её лицо к своему) . - Я люблю тебя, зайка. Я люблю тебя, и всегда буду любить.
Сие моментально подействовало на неё - взглянув на меня взором ответной любви, она в порыве нежных чувств обвила мою шею руками и положила голову на плечо.
- Я тоже люблю тебя, папа... - прошептала она уже обычным не плаксивым голосом.
Обнявшись, мы некоторое время так и сидели на диване, успокаиваясь от произошедшего секса.
Сейчас, когда огненный вихрь страсти улетучился из моего разума, а член поник словно вялый огурец, я вновь обнимал её как дочь, а не как сексуальный объект. На мне так и находилась сильно смятая рубаха, хорошо взмокшая от пота, и пахнущая только им. Дочка же, осталась лишь в своих гольфах, однако, запах её пота для меня был значительно приятен.
Отдыхая так, я заметил, что внутренние стороны бедер у моей девчонки были все в крови. Кроме того, даже на покрывале были видны пятна крови.
"Я всё же сам сделал Кати женщиной! - подумал я, не без гордости смотря на сии следы уничтоженной мною девственности. - Так же, я когда-то впервые овладел и её матерью..."
Чувствуя себя настоящим мужчиной, сделавший обществу новую женщину, я всё же подумал о её гигиене - Катерине нужно было срочно принять душ.
- Кати, - проговорил я, снова беря её за подбородок. - Теперь нам надо сходить в душ. Я сам помою твое тело и смою кровь. Не пугайся её, она от разорванной мною девственной плевы - теперь ты у меня стала настоящей взрослой женщиной. Поэтому, как взрослая ты должна знать, что это кровотечение сейчас пройдет, (да и впредь его не будет) , но все равно нужно сполоснуться под водой. Пойдем?
Катарина кивнула головой, полностью доверяя моим словам. Мне показалось, что, когда я её назвал взрослой женщиной, в её синих глазах отразился радостный отблеск - она хотела радоваться этому "посвящению" , но видимо не думала, что оно произойдет так грубо и болезненно.
Мы встали с дивана и направились в ванную. Катарина пошла впереди, немного сутулясь и держась ладонями за пах - было видно, что она продолжает испытывать ужасную ноющую боль в изрядно расширенном моим членом влагалище. С внутренних сторон её бедер, мелкими красными паутинками всё сочилась юная кровь.
Я шел позади, почти не чувствуя ног (кои будто стали воздушными как это обычно бывало у меня после удачного секса с Джоди!) , и с неким сочувствием глядел ей вслед. Моя дочь со стороны выглядела несчастной, изнасилованной девушкой, и это ощущение мне очень не понравилось.
Войдя в ванную, включив душ, и начав устанавливать на кранах оптимальную теплоту воды, я украдкой взглянул на мою девчонку: не глядя на меня, она, растрепанная, обнаженная до голеней, понуро стояла возле ванны, продолжая держаться за кровоточащее место. Я заметил, что кровь из влагалища уже начала просачиваться через её пальцы, и сильно испугался этого.
"Идиот! - в сердцах выругал я себя. - А что, если ты своим толстым членом вообще порвал всё у неё там?!"
Стараясь не поддаваться панике, дабы не перекинуть её на девушку, я, настроив воду, мягко обратился к ней:
- Всё, Кати, теперь можно вставать под душ...
Катарина уже было подняла ногу, как я тут же заметил, что она ещё в своих гольфах!
- Постой, зайчонок! - воскликнул я. - На тебе ещё гольфы. Я сейчас сам сниму их с тебя, а потом можешь залазить в ванну...
Наклонившись к ней, словно взрослый паж молодой госпожи, я стянул с неё сначала один гольф, затем иной - при этом, Катарина, поднимая ноги, рукой опиралась на моё плечо, а я, в свою очередь, более отчетливо ощутил запах её кровоточащей "девственности".
Теплая вода обрушилась на дочь и заключила её в свои неуловимые приятные объятия. Её длинные волосы мгновенно взмокли и стали более темными. Под многочисленными водными нитями душа, она с наслаждением жмурила глаза и, навстречу им жадно открывала рот, снова напомнив сим сказочную русалку. Вода била по её белому телу, обнимала холмики сисек (кои казалось чуть увеличились за сей страстный вечер, будто и вправду она стала сейчас чуточку взрослее!) , стекала по животу, бедрам, уже хорошим пышкам ягодиц, и, уносила с её стройных ног струи крови.
Мне показалось, что с каждым мгновеньем пребывания в душе, она вновь оживает, приходит в себя, и что вот-вот как когда-то, она с лукавым искрящимся взглядом попросит меня потереть мочалкой ей спину. Но, впервые моя девчонка ни о чем не просила - она просто отдавалась воде, и, казалось, ничего не замечала вокруг.
Я же, видя молочное девичье тело, которое хлестала вода, и коим недавно впервые возобладал, вновь почувствовал в себе всплеск возбуждения: расслабляющаяся после секса дочь, с видом, словно она тут одна, снова подсознательно манила к себе!
Чувствуя в венах полового члена новые впрыски горячей крови, я, недолго думая, снял с себя рубаху и тоже вошел в ванну.
- Катарина, девочка моя... - в приступе очередного безумия, страстно зашептал я, упав перед ней на колени и заключая в объятия её бедра. - Ты просто божественна! Ты также божественна, как и твоя мать Джоди! Своею красотой ты просто сводишь меня сума! Я снова хочу тебя, но не желаю причинять боли! Я хочу доставлять тебе только удовольствие, которое ты мне уже доставляешь собою!
И, с этими словами, не обращая на льющийся душевой ливень, я прильнул к паху моей девчонки и... поцеловал бордово-коричневые лепестки её половых губок, кои были ещё хорошо раскрыты с зияющей розовой пещеркой вагины!
- Ах... - непроизвольно ахнула Катарина, мгновенно ощутив нижними губками мои страстные губы.
Я же, пребывая на гребне возбуждения, крепко стиснув руками ей ягодицы, ещё сильнее прильнул к её паху и уже откровенно лизанул её "киску" , сразу почувствовав на языке солоноватую кровь, смешенную со сладко-кисленькими вагинальными выделениями и пряным соком собственной спермы.
- А-а-а-хх... - выдала настоящий стон дочь, емко ощутив сквозь льющуюся воду нежную плоть моего языка - тот сладкий стон, который свидетельствовал не о боли, а открытии неведомого ранее удовольствия.
