...Бледный матовый свет январской Луны отражался в зеркале. Мерно проносящиеся за окном столбы бросали размеренные тени по лунной дорожке, изображая некую виртуальную лестницу, положенную набок и стремящуюся в Никуда.
Я стояла перед зеркалом в туалете купейного вагона скорого поезда Москва — Адлер и плакала. С поверхности зеркала на меня смотрела зарёванная девчонка - подросток с распухшими от слёз глазами, струйками растёкшейся туши на щеках и размазанной вокруг пухлых, молодых губ помадой. Белая блузка, расстёгнутая до неприличия, несла на себе печать мокрых белёсых пятен в районе груди; короткая юбка в клетку - шотландку была задрана высоко вверх; трусики... мои белые шёлковые трусики - танго, ещё мокрые от моих соков, стянуты почти до колен вместе с телесного цвета колготками...
Я стояла, смотрела сама на себя и плакала. А в голове невысказанным вопросом трепетала мысль: за что? почему? Ведь мы оба этого так хотели...
...Ты появился в нашем купе перед самым отправлением. Зашёл, кинул большую, увесистую сумку на свою верхнюю полку надо мной, что-то шутливо бросил своё «чуть не опоздал на поезд». Поздоровался как-то ненавязчиво, отдельно с каждым из нас, начав с женщины, эдакой матроны, занимающей нижнее место напротив меня, затем с солдатом - дембелем, едущим домой и очень «уставшим» от алкогольных возлияний, и разместившимся на верхней полке над «матроной»... А в конце и со мной, повернувшись ко мне, представившись: Дмитрий, мол. Оглядел с макушки и до сапожек, улыбнулся так... интересно.
Долгое время не спалось. Лежала, читала книгу при свете надголовного светильника. Вдруг внимание моё привлекли твои ноги, свесившиеся сверху, а затем и ты сам, в долю секунды слетевший вниз на пол. Сказал, вроде как ни к кому конкретно не обращаясь, но в то же самое время вроде как и всем:
— Пойду чаю принесу.
— Ой, и мне тоже, я деньги отдам,— это уже я.
— Глупости, копейки.
...Мы сидели на моём спальном месте и пили чай. Душистый, крепкий; его было много — не понятно где взяв, ты принёс целый термос на литр. Болтали о том, о сём: ты — что едешь в Таганрог к своей невесте. Я — что «опоздала» на самолёт, на котором все наши фигуристы улетели ещё днём в Ростов. На самом деле, я ужасно боюсь летать, вот и нахожу способы обойти это. Ты — про работу в какой-то там фирме. Я — про «забитую» мной школу, в которой и так всё будет прекрасно. Проехали Рязань, постояв там несколько минут. Матрона, наконец-то дожевав свой «традиционный» набор курица - картошка - помидор, угомонилась на своей кровати, мерно посапывая. Солдат - дембель давно уже смотрел одиннадцатый сон.
— Пойду покурю. Ты же не куришь, небось, спортсменка же?!
— Иногда балуюсь. Но мама не велит. Пойдём.
Мы вышли в холодный тамбур. Угостив меня сигаретой, ты дал мне прикурить. Снова чиркнул зажигалкой, поднёс её к своему лицу. Глаза твои, освещаемые пару секунд огоньком, с интересом смотрели, как я втягиваю в себя ароматный дым.
— У тебя очень красивые глаза, — вдруг сказал ты.
— Я знаю, мне говорили уже, — тут же нашлась я.
— Кто? Кто посмел?! — ты шутливо наморщил лоб.
— Родители и младший брат, — чуть игриво ответила в тон ему я.
Вдруг моё тело непреднамеренно вздрогнуло, обдаваемое накатившим откуда-то сквозняком.
— Замёрзла, дурёха, — улыбнувшись, не спросил, а сказал ты, — давай, я тебя согрею немного.
И, приобняв меня за талию, ты несильно притянул меня к себе спиной. Мы ещё немного постояли, докурили и пошли обратно в купе. Снова пили подостывший чай, снова болтали. Ты по-прежнему слегка обнимал меня левой рукой за талию, иногда поглаживая меня по спине, а иногда опуская руку чуть ниже; я ощущала секундные касания твоей ладони, твоих пальчиков моей попки, затянутой тканью юбки. Мне были очень приятны эти твои касания; как бы сделанные ненароком, как бы случайные, они становились со временем всё продолжительней. Я почувствовала, как приятные волны влекущего желания, истомной слабости потихоньку поднимаются по моему телу откуда-то снизу, постепенно заполняя всю меня. Мой сексуальный опыт на тот момент насчитывал три или четыре «встречи» с моим младшим братом и сумасшедшую ночь с двоюродной сестрёнкой - лесбиянкой, а вот с другими мужчинами... не то, чтобы я не хотела. Просто как-то то не складывалось. А в целом... в целом я просто боялась — боли, непонимания, грязи. И вот сейчас я испытывала такие же противоречивые чувства...
...А ты уже что-то шептал мне на ушко. И твои слова, произносимые шёпотом, твои губы, ненароком касавшиеся то моей шеи, то уха, пронзали тело.
—...А ещё у тебя очень красивые ножки, девочка... И ты правильно делаешь, что носишь «мини». Молодец, что не боишься, это же так сексуально...
— Да-а-а... — только и смогла я вымолвить; твои губы, твой язык устроили на моей шее хоровод; моё тело непроизвольно выгнулось вперёд... И я почувствовала, как ты положил свою правую руку на мою ногу... Она начала неспешно, миллиметр за миллиметром гладить мою кожу, запрятанную под синтетику колготок. Другая твоя рука, преодолев верхний край юбки и шёлк трусиков, слегка поглаживала кожу моей попки. Поддавшись истоме, я полностью откинулась на тебя телом, мои коленки чуть раздвинулись, и я почувствовала, как мои трусики спереди стали влажными от моих соков, испускаемых пиздёнкой... А руки твои творили что-то невообразимое, они гладили меня ладошками, ласкали подушечками пальчиков, приятно поцарапывали самыми кончиками твоих ноготков. Твой язычок оставлял влажный след на моей шее, губы твои мягко покусывали мочку моего уха...
...Оргазм! Быстрый и кинжальный, он словно пробил моё тело навылет. Оно выгнулось вперёд моей маленькой грудью, которая будто бы каким-то волшебным образом сама собой оголилась: блузка моя оказалась расстёгнутой. Растерявшись, я сомкнула коленки и попыталась немного отстраниться от тебя.
— Ну что ты, дурёха, не бойся... Тебе же нравится. Тебе же хорошо сейчас... Расслабься, раздвинь ножки...
И я расслабилась. И коленочки мои снова раздвинулись. Я просто плыла по волнам оргазма, не соображая, сколько времени это продолжается, где я нахожусь. Мои гортанные стоны ты гасил сильными, но ласковыми поцелуями, твой язычок отплясывал свой эротический танец то на моей шее, то на щеках, то на моих губах, то между ними... Я смутно чувствовала, как, несильно впиваясь резинкой в мою кожу, мои трусики ползли вниз, к коленкам; как твои пальцы уже гладили, ласкали мою мокрую пиздёнку, даря мне неимоверный кайф...
Новая волна бешеного оргазма накрыла меня, когда я почувствовала, как ты вошёл в меня своим пальчиком. Раскрыв неспешным, но настырным толкающим движением губки моей «дырочки», твой пальчик прошёл вверх-вниз по щёлочке, поиграл «волшебным бугорком» клитора и задвигался во мне мягко и уверенно... Я стонала, кончая и кончая снова и снова, стоны давились твоими поцелуями...
— Давай пойдём в туалет? Мой язычок очень хочет полизать твою «дырочку», дорогая...
...Не помню, как мы оказались в туалете... я едва не свалилась от очередной сильной волны оргазма. Оказалось, что я стою одной ногой на вагонном унитазе, а вторая нога — на узком подоконнике окна. Трусики мои, неимоверно растянутые, сползли на коленки. Твои руки гладят мою голую попку. Юбка, сзади задранная вверх, спереди покрывает твою голову... А твой ротик, твои губки, твой язычок слились в сексуальном французском поцелуе с моей пиздёнкой, лаская её, теребя её, гладя её. Ты пил меня, ты трахал меня язычком. Я снова кончала, вскрикивая вполголоса. Моё тело мне просто не принадлежало больше, оно жило своей жизнью, сокращаясь и вибрируя оргазмам, поражающим его с неимоверной силой...
Устав, ты откинулся и посмотрел на меня.
— Тебе понравилось? — спросил ты.
Понравилось ли мне?! Я просто улетела. Улетела совсем, без возврата. Я совсем не понимала, что ты мне ещё пытался сказать. Я не понимала твою речь, не слышала больше твоих слов. Я очнулась сидя на корточках перед тобой, правой рукой сжимая твой хуй! Я никогда в живую не видела хуй чужого мужчины так близко. Только в порнофильмах на DVD, только на картинках в Инете. И ещё раза два - три, когда «по-взрослому дурачились» с Тимми, моим братом... Твой хуй не был большим, скорее он показался мне... маленьким. Он был напряжён, твёрд... Ты касался им моего лица, что то шептал, согнувшись ко мне, водил им по моей оголённой груди, моим стоячим соскам, моей шее... А я не понимала, что мне делать. Я по-прежнему летала далеко - далеко... Тогда ты подвёл головку к моему рту, поводил по моим губам ею и с усилием вошёл в меня, в мой рот. Я попыталась пройтись по нему язычком, губками; но ты...
...Ты просто стал ебать меня в рот. С силой загонял свой твёрдый хуй в мой рот, откатывал его назад. Твоё тело стало совершать характерные движения, твой лобок больно шлёпал меня по носу, головка члена погружалась до горла, вызывая у меня спазмы рвоты...
— Соси, сучка, соси... Я ебу тебя в твой поганый рот, шлюшка...
...Из моих глаз полились слёзы от боли, обиды и непонимания того, почему ты ТАК поступил со мной. Ты быстро кончил в меня, залив огромным количеством своего семени мой рот, я старалась выплюнуть сперму, и она падала большими каплями на мои блузку, юбку, грудь, ноги... Ты последний раз дёрнулся, откинулся назад, вытащил из моего ротика хуй и спросил, как ни в чем ни бывало:
— Ну как?
— Уйди... Мне надо привести себя в порядок...
... Ты ушел. А я стояла перед зеркалом и плакала. С поверхности зеркала на меня смотрела зарёванная девчонка - подросток с распухшими от слёз глазами, струйками растёкшейся туши на щеках, размазанной вокруг пухлых, молодых губ помадой. Белая блузка, расстёгнутая до неприличия, несла на себе печать мокрых белёсых пятен в районе груди; короткая юбка в клетку - шотландку была задрана высоко вверх; трусики... мои белые шёлковые трусики - танго, ещё мокрые от моих соков, стянуты почти до колен вместе с телесного цвета колготками...
Когда я наконец пришла в купе, ты спал на своей верхней полке, отвернувшись к стенке вагона...
...Дима, ты помнишь?
