Сон?! Димон, резко встрепенувшись, затряс головой. Неподвижная, серая в темноте гладь трясины убаюкивала своим однообразием. Не хватало ещё посреди болота спать завалиться. Ветер, прогнавший тучи, почти разогнал и, повисший над гнилостно-сырой, обманчиво ровной поверхностью топи, туман. На выцветшем, тусклом полотне раскинувшейся перед Димоном картины мертвенно-синим мазком пролегла полоска лунного света. Лунного? Откуда? Луна-то, блин, вообще сбоку! Полоска между тем начала темнеть, всё ярче выделяясь на тоскливо-сером фоне. Резко обозначились размытые поначалу контуры, словно из глубины всплывало, материализовывалось, обретая форму, нечто похожее на ведущую через болото, вымощенную толстыми, почерневшими от старости брёвнами дорогу.
Чёрная дорожка! Вчера Димка и о ней узнал. Спал он крепко, без снов, но пробуждение мгновенно вернуло воспоминания, Ударило жгучей, тянущей, заставляющей скручиваться в комок внутренности болью. Оксана! Димка, подтягивая колени к животу, скорчился на кровати.
- Проснулся? - Надя, словно услышав, вошла в спальню. - Тогда вставай, я тебя чаем напою. Творожников напекла.
Она присела на кровать, быстро поцеловала Димку и, прежде чем он успел хотя бы повернуться, легко вскочив, выпорхнула из комнаты. Димон вылез из-под одеяла. На стуле, поверх джинсов, лежали его аккуратно сложенные трусы. Уже сухие и чистые. Мысленно поблагодарив Надюху, Димон оделся и потопал на кухню. Они сидели, болтая обо всём и ни о чём. И, странное дело, Димкина боль отступала. Не уходила совсем, нет. Просто с Надей ему было легче. Опустевшую чашку Димка отодвинул почти с сожалением.
- Пойду.
- Егоровне привет передай и спасибо скажи за такого постояльца. - Лукаво улыбнулась Надежда, выдержала недолгую паузу и, глядя на всё-таки покрасневшего Димона, звонко расхохоталась. - Пусть ещё присылает.
- Ты вот что, - добавила она уже серьёзно, провожая Димку к дверям, - прежде чем куда-то ещё топать, домой зайди, Егоровну послушай. В дерьмо-то впрыгнуть, небось, не опоздаешь.
Молча кивнув, Димка спустился с крыльца. Обходить дом, вылезая на вчерашнюю тропинку, не стал. Пошёл улицей. Возле своей калитки задержался. Ум подсказывал зайти, а ноги упрямо тащили к Оксанкиному дому.
- Привет.
Мимо топал Вовка, один из деревенских парней. Убедившись, что после драки Димон никого "не сдал" не раз заглядывавшему участковому, местные прониклись к Димке определённым уважением и, хоть и не считали за своего, всё же стали здороваться. А когда Димон вылетел из Оксанкиных фаворитов, даже и общаться.
- Привет. - Димка пожал протянутую руку. - Откуда рулишь?
- За сигаретами ходил. - Вован показал только что распечатанную пачку. - Будешь?
Некурящий Димка мотнул головой. Вован, добыв сигарету, чиркнул зажигалкой.
- К Оксанке под окна топаешь?
- Да, нет. - Кивнул на калитку Димка. - Домой. Туда может после. А сам-то чего не там? Ты же, вроде, тоже... в соискателях.
- Нет уж. - Криво усмехнулся Вован. - Хватит с меня. С этой девкой только чёрт сладит.
- Кстати о чертях. - Неожиданно вспомнил Димка. - Ты про болотную ведьму слыхал?
- Ну, ты, Питерский, спрос! - Вован аж дымом поперхнулся. - У нас детишки сопливые знают, что об этом вслух говорить нельзя. Накликать хочешь?
- Откуда ж знают-то тогда, раз вслух нельзя?
- Да, хрен его... - Пожал широкими плечами Вован. - Откуда-то.
- Так расскажи.
- У бабки бы своей спросил. - Хмуро пробурчал Вован, но, встретив Димкин упрямый взгляд, сдался. - Ну, короче, лет сто назад припёрлась на болото девка одна. Какая-то там несчастная любовь у неё приключилась. То ли замуж за другого собрались отдать, то ли кавалер получил с неё, что парням хочется, да сбежал... По разному брешут. В общем, девица топиться пошла. Да по дороге на колдовское сборище наткнулась. Не знаю уж кто там кого уболтал: не то она их, не то они её. Только сделалась та девица ведьмой и осталась жить на болоте. В самой трясине, куда по нормальному никому хода нет. А вот на кого она глаз положит или кто её сам за большой нуждой искать начнёт, тому ведьма дорожку к себе показывает. Только дальше уж как кому повезёт. Кто ей по нраву придётся, тому и помочь может. Ну, а если не по нутру кто - болото большое, места в трясине всем хватит.
- Что вот так просто можно взять и пойти? - Недоверчиво сощурился Димон.
- Да ты, парень, никак, туда собрался? Ехал бы лучше в свой Питер. Там, поди, таких девок, как наша Оксанка, пруд пруди. Чего тебя на ней зациклило? - Вован как-то странно поглядел на Димона. - А пойти невелика сложность. С бабкой в лес, на бугры ходил? Ведьмин камень в болотине видел? Валун здоровый, серый такой? Ну, вот. К нему тропка есть. Днём она не видна, а когда солнце садится, травка на тропе росой покрывается, серебром отливать начинает, словно нить блестящая. До самого камня доведёт, а там ночи жди. Как выйдет луна в полную силу, поднимется из болота чёрная дорожка. Вроде бы как настил из брёвен. Она тебя до места и доведёт. Только не факт, что обратно выведет. Многие, говорят, ходили, да мало кто возвращался. - Вован щелчком отбросил окурок. - Вот так-то, Питерский. Ну, бывай.
- Пока. - Димон толкнул калитку.
В доме сильно пахло незнакомыми травами и свечами. На полу кухни видны были капли воска и плохо затёртые следы мела. Бабка, сидя за столом, пила что-то из большущей кружки. Димке, вдруг, показалось, что она сильно постарела за эту ночь. Запали глаза, резко обозначились морщины.
- На-ка. - Бабушка, не вставая, подвинула Димке чашку с уже знакомым отваром. - Надолго не хватит, но хоть сколько-то в своём уме побудешь. О чём это вы с Вовкой у ворот болтали?
Димон рассказал.
- Так, значит? - Вздохнула бабка, когда он замолчал, поднялась и, подойдя к буфету, второй раз при Димке закурила. - Вот и ещё камешек на место лёг.
- Какой камешек? Ты о чём? - Не понял Димон.
- Чёрному слуги нужны. Вот Оксанка вас для него и собирает.
- Как так? Она что, служит ему? По доброй воле? - Вскинулся Димон.
- Ага, спрашивает он её. - Отмахнулась старуха. - Ты щуку на живца ловишь, много пескарю объясняешь чего, да зачем? Его дело на крючке трепыхаться, чешуйками сверкать, настоящую рыбу подманивая. Так и она. Не ведает, что творит. Играет людьми, словно дитё кубиками. Новый дадут, старый рядом бросит, другим не отдаст. А чёрный те "кубики" берёт и рассматривает, куда какой пристроить. Тебя вот, он в жертву выбрал.
- Как это в жертву?! - Обалдел Димон. - Зачем?
- Слуги "чёрному" нужны особые. Такие, чтобы вроде теней. Это... как тебе объяснить... Ну, вот схвати этого чародея, в клетку на цепь посади, глядь, на цепи-то слуга, а колдун уж неведомо где. Или послать тень, куда самому хода нет. Одна забота - недолог век у теней, новых искать приходится. - Бабушка виновато пожала плечами. - Я, Димка, об этом сама понаслышке. Больно уж ворожба тёмная да страшная. Говорят, не любого человека колдун тенью сделать может. Груз тяжёлый на душе должен быть: жизнь другому поломал, последнее отнял, убил. Тех только. Вот чёрный и старается "кубикам" своим камень на шею повесить. Тогда в драке чудом не покалечили тебя, а и убить, не случись мимо мужикам проходить, могли. Теперь Вовка вот. Ты ведь, поди, и не понял ещё, что он тебя на смерть послал.
- Как это на смерть? - Вконец охренел Димон.
- Травка, про которую он тебе плёл, у нас обманкой зовётся. Корешки у неё раскидистые, цепляются один за другой, и получается вроде как тропка в болоте. Только на неё раз наступить и дальше шагнуть можно - выдержит, а вот стоять или назад вернуться - нет. Корешки расползутся. Тянется такая дорожка вглубь шагов на тридцать, сорок, не больше и ни к какому валуну не ведёт, конечно. Вот и вышел бы тебе билет в один конец. - Бабка, затянувшись в последний раз, ткнула окурком в старую, ещё видать от деда оставшуюся, металлическую пепельницу, взглянула на внука. - Такие дела, Димка. Сам ты уехать не сможешь, на крепкий поводок тебя чёрный взял. И я помочь не могу. Травка, что пьёшь, ещё раз, может два тебе облегчение даст, а после ты никого и слушать не станешь. Будешь дурак дураком ходить, пока не прикончит кто-то из "кубиков Оксанкиных". Один для тебя выход вижу: на болото к ведьме идти. Сколь смогла понять про неё: кто чёрному враг, тот ей друг. Может и...
- Офигеть! - Димка потряс головой. - Ведьмы, колдуны. В жизни не думал, что такое и вправду есть. Свихнуться можно! Погоди, а как идти-то? Сама же сказала: к камню пути нет.
- Да, зачем тебе каменюга эта? - Ворчливо отозвалась бабка. - Головой, разве, побиться? В болото обычная, человеческая тропа ведёт, вешками обозначенная. Помнишь, к ручью пить спускались? Там ей и начало. Только мы утром были, вехи туман скрывал. А к полудню его раздует. Как раз, пока доберёшься, всё и видно станет. Тропа тебя до острова в болоте доведёт. Он там один, не спутаешь. Дальше людской дороги нет. Дождёшься луны, бросишь в болото вот эту монетку. - Бабка протянула Димону желтоватый, стёртый множеством рук, тонкий кругляшок. - Она ещё матерью моей наговоренная, вызовет для тебя "чёрную дорожку". По ней до ведьмы и дойдёшь, а там уж сам смотри. Чего не знаю, тому научить не умею.
- Мне сейчас идти, да? - Поднялся Димка.
- Куртку только возьми, ночью холодно. Да, вот ещё. - Бабка как-то хитро глянула на Димона. - Соседка-то мне ничего не передавала?
- Ну, это... - Слегка смутился Димка. - Спасибо велела передать. Сказала, ещё присылать можно.
- Ага. Видать в грязь лицом не ударил. - Удовлетворённо усмехнулась бабка.
- Бабушка! - Догадка в Димкином мозгу вспыхнула вместе с его щеками. - Ты знала, что у меня там... ну... будет. Специально послала. Зачем?
- Затем, чтоб на болоте головой, а не х... ем думал. - Прямым текстом выдала бабка. У Димона и челюсть отпала. - Подразни тебя вчера морок Оксанкиными сиськами, куда б ты за ним пойти мог? А так может и вспомнишь, что русалки в болоте не водятся.
- Бабушка, - мстительно прищурился Димка, - а ты в молодости-то, наверное, горячая штучка была?
