Здесь было мое потаённое место. Иногда, по дороге со школы я пробиралась вон в то парадное и тайно курила на площадке между первым и вторым этажом. Между стеной и трубой мусоропровода была уютная ниша, где можно было надёжно укрыться от чужих глаз. А учитывая то, что люк мусоропровода был надёжно заварен и им, судя по всему, уже давно не пользовались по назначению, там ещё было сравнительно чисто.
Толик открыл было рот, пытаясь что-то сказать, но заставив его молчать каким-то сверхъестественным невербальным способом, я схватила его за руку и потащила в темноту заветного парадного. Быстро-быстро, стараясь не развеять волшебство недавнего наваждения, я втащила его на полтора этажа вверх по истертым бетонным ступенькам и прижала явно перепуганного паренька к покрытой облупленной краской стене в нише возле трубы мусоропровода. Быстро, правой рукой расстегнула пуховик и сунула прохладные пальцы в изрядно помокревшие трусики. Другой же рукой, подхватив Толика за затылок, приблизила его лицо к своему и впилась сексуальным (так мне тогда казалось) поцелуем в его приоткрытый то ли от страха, то ли от удивления рот. Спустя пару долгих секунд, Толик наконец-то вышел из ступора и стал неумело отвечать на поцелуй. Мало того, одна его рука скользнула под юбку и стала мять мою попу через колготки и трусики, другая же, нырнув в отворот школьного пиджака, крепко схватила мою левую грудь вместе с блузкой и лифчиком.
Пара движений прохладного пальца в трусиках — и вот я уже бурно кончаю и буквально висну на Толике, так как ноги отказывают, немеют и предательски сгибаются в коленях. Толик, к его чести, не дал мне упасть. Легко, как пушинку он подхватил и, развернувшись вокруг своей оси, с силой впечатал меня в стену. Держа меня плотнее одной рукой под попу, другой продолжая мять грудь, он целовал меня взасос, а я, не отдавая себе отчёта в происходящем, выдернув руку из мокрых трусиков, мяла его твердый член сквозь брюки.
Он был напряжён до предела, и это всё больше и больше заводило меня.
В один из моментов этого безумия я боялась, что он оторвёт мне все пуговки на блузке, но Толик неожиданно ловко расстегнул их одну за другой, распахнул блузку и сдвинул мой лифчик вверх, до самой шеи. Его горячие влажные губы принялись блуждать по моей груди, то нежно поочередно прихватывая соски, то сжимая их почти до боли… Язык скользил по моим небольшим бугоркам, доводя меня до исступления. И мне, определенно, хотелось большего. Ох, как хотелось.
Я вцепилась руками в его волосы, потянула вниз, и он, почувствовав это, стал целовать всё ближе к тому месту, которое так желало его. Я выгнулась и почувствовала, как он задирает юбку. Резко, одним движением я стянула колготки вместе с трусиками ниже колен и развела ноги так широко, как смогла. Его губы опустились ниже, он обхватил мою попку, слегка прижал к себе, а потом я почувствовала его язык у себя между ног. Он лизал и тёрся об меня, щекотал губами и языком клитор, я чувствовала его дыхание, его руки были везде, они ласкали меня, гладили, я была вся мокрая, а он всё не останавливался. Делал это он неумело, иногда даже грубо, но каждое его движение приближало меня к ещё одному оргазму. Я не могла больше терпеть, мои ноги ослабли, я напряглась, застонала, и оргазм накрыл меня с головой. Меня трясло, тело выгибалось, я кончала и кончала, пока непостижимые высоковольтные импульсы не утихли во мне и я не обмякла в его руках.
Мне было хорошо.
Он целовал меня в живот, грудь, шею, осыпал мое лицо влажными, пахнущими моими выделениями поцелуями, пока я буквально сползала по стене вниз. Он взял меня за подбородок, задрал мою голову вверх и, глядя мне прямо в глаза каким-то пугающим и немного безумным взглядом, стал быстро расстёгивать ширинку. Ещё немного, и его напряжённый, украшенный синими прожилками член уже нетерпеливо покачивался прямо перед моим лицом. Теперь я могла рассмотреть его в подробностях. Мне и сейчас особо сравнивать не с чем, но тогда мне этот подрагивающие от напряжения мужской прибор показался очень красивым. Он был как будто выточен из камня. Такой массивный и одновременно неимоверно нежный. Крайняя плоть расступилась, обнажив половину головки из тонкой вертикальной прорези которой медленно выдавливалась прозрачная вязкая на вид капля.
— Я хочу, чтобы ты его отсосала, — сказал он тихо, но неожиданно властно, что я невольно кивнула. Я никогда раньше не видела его таким, всегда он был таким мягким, безвольным, потерянным, испуганным. А теперь передо мной стоял совершенно другой человек, которому я должна была беспрекословно подчиняться. Это немного пугало, но так же чертовски возбуждало. И я подчинилась. Быстро расстегнула пуговицу на штанах и ремень, раскрыв густо поросший рыжеватыми курчавыми волосами лобок, приспустила брюки с трусами почти до колен. Кончиком языка медленно слизала уже свисающую каплю, аккуратно миллиметр за миллиметром обнажила багровую головку и взяла его в рот.
Аккуратно и нежно я принялась ласкать головку губами, языком, концентрируя свои ощущения на губах и языке, полирующих эту неимоверно нежную, атласную на ощупь, мужскую плоть. Тысячи ярких фонариков зажглись в моей голове. Наслаждение было неописуемым. Оно буквально обрушилось на меня, когда он легонько надавил мне на затылок и член полностью проскользнул мне в рот, когда я почувствовала, как головка упирается мне в горло. Я даже не представляла, что можно испытывать такое наслаждение, и я вся дрожала от страха, что он сейчас отстранится. Но он не ослаблял давление до тех пор, пока не почувствовал, что я стала пытаться судорожно хватать ртом воздух. Он вынул член полностью, давая мне дышать и стал медленно водить твердой, но неимоверно нежной головкой по моим губам, потом опять вошел в меня начал раскачиваться. Его движения были плавными и размеренными, а я уже не могла сдержать стонов. Он взял мою голову обеими руками и насаживал меня на свой член, то резко и быстро, то медленно и нежно. Периодически головка касалась входа в горло и я старалась максимально расслабить его и подавить рвотный рефлекс, чтобы он вошёл ещё дальше. Это был не минет. Меня просто ебали в рот, как последнюю вокзальную шлюху. И это меня заводило все больше и больше. Я была счастлива. В какой-то момент я почувствовала, что он больше не может сдерживаться. Он с силой вошёл в меня полностью. До упора. Мой нос уткнулся в заросли его лобка, а его тяжелые, налитые яйца ощутимо шлепнули меня по подбородку. Задыхаясь, я терпела из последних сил. Я чувствовала, как он наполняет меня своим семенем, как оно мощными горячими толчками брызжет прямо в пищевод, как его член пульсирует внутри меня, а потом ещё и ещё.
Я не знала сколько это длилось, но для меня это была целая вечность. Как и прошлый раз, упругие толчки горячей спермы ослабевали один за другим, член в моем рту перестал пульсировать и начал сдаваться, как пробитая велосипедная камера. Во рту появился тот самый неповторимый солоновато-пряный привкус. Толик подался назад, отпустив мой затылок. Уже почти опавший член выскользнул из моего рта. Я тщательно, как сучка своего слепого щенка, вылизала его, обсосав дочиста уже мягкую и податливую головку. Притянула Толика к себе, заставив чуть ли не встать его на колени и впилась в его губы долгим поцелуем. Нет, это была не романтика. Чистой воды маленькая месть. Я то ли слышала где-то, то ли читала, что мужчины не любят вкус спермы. Даже своей собственной. Это для них что-то типа гейства. Но я не жадная, я поделюсь… Так думала я, разгоняя языком по нашим ртам пьянящий вяжущий вкус. Ох чёрт, аж голова закружилась…
С трудом поднявшись на ватных непослушных ногах, я, прислонившись к стене, стала приводить себя в порядок. Вернула на место лифчик, дрожащими пальцами застегнула блузку, поправила растрепанную одежду, запахнула пуховик. Отлипла от стены и повернулась к нему спиной.
— Отряхни, если там что…
Толик послушно сопел сзади, водя ладонями по моей спине. Он уже тоже привел себя в порядок. Брюки на месте…
— А теперь поговорим — неожиданно хриплым голосом произнесла я. — Ты знаешь, кто ты? Ты бросил меня, сбежал. Ты оставил меня одну. Ты слинял, как последний трусишка… — и тут меня понесло. Вся моя обида, разочарование, возмущение вылились в сплошной поток обидных слов, фраз и эпитетов. С Толика слой за слоем, как старая краска с многократно окрашенной двери, осыпался налет самца-победителя, который ещё несколько минут назад, рыча и двигая тазом, пихал мне в глотку свой звенящий от напряжения член. На глазах он превращался снова в загнанного, вечно унижаемого испуганного школьника. Наконец, мой поток красноречия иссяк и я пристально смотрела в его покрасневшие от набегающих слёз глаза, ожидая хоть какой-то реакции.
— Тты… Ты тогда так громко… Громко стонала. Ты почти кричала. Я… Я испугался, что… Что нас… Что меня… — Он снова умолк, потупившись в пол. Подбородок дрожал. Казалось, что он вот-вот расплачется.
— Да. Кричала. — Уже мягче ответила я. — Представь себе, некоторые девушки кричат, когда им хорошо.
— Тебе было хорошо? — Подняв глаза робко спросил Толик.
— Да. Очень. А тебе?
— Хорошо… — Воспрянув духом ответил он. — Я раньше такого как тогда и как сейчас никогда не чувствовал. Это было так круто. В миллион раз лучше, чем рукой. — И он снова стремительно начал краснеть. — И… Это… Я… Ты ведь ещё целка? — Неожиданно, видимо и для себя, спросил он. От его ушей можно было бы прикуривать.
Я порылась в своем рюкзачке, держа драматическую паузу, достала из-за подкладки заныканную уже изрядно помятую пачку "девчачьего" Винстона с ментолом, зажигалку. Прикурила, затянулась приятно холодящим гортань дымом и протянула пачку с зажигалкой Толику. Тот отрицательно покачал головой.
