"На крыльях любви". Есть такое расхожее выражение. Так вот, эти самые крылья тем утром выросли и у меня. Прикрыв дверь в комнату, где была сестра, я стремглав помчался к лестнице. Опираясь обеими руками на перила, почти не касаясь ногами давно некрашенных ступеней, я как моряк-подводник в пару мгновений скатился вниз. Дождевик, сапоги. Так… До конца улицы, а там направо, вспоминал дорогу я. Дождь продолжал лить, улица превратилась в неглубокий ручей и я принялся форсировать эту водную преграду. Благо, высокие резиновые сапоги не протекали…
***
И вот я уже лечу обратно. В пакете позвякивают пять бутылок "Очаковского" и бутылка недорогого болгарского бренди. Грешен. Одна бутылка пива уже плещется в моем желудке, разгоняя кровь и придавая сил для обратного пути.
Ещё 10 минут — и я взбегаю по скрипучим ступенькам на второй этаж дачи. У двери комнаты, где наверняка ещё спала сестра, задержался на пару секунд. Стучать не стал, просто тихонько толкнул дверь. Было не заперто. Я шагнул в полумрак комнаты. Тихонько вынул бутылку пива из пакета, подошёл к кровати.
На небольшой "полуторке", лёжа на боку, прижатый к стене мирно похрапывал Лёша. Сестра же, насколько это было возможно на тесной кровати, раскинулась в бесстыдной позе, лёжа на спине. Простыня, которой она укрывалась, уже соскользнула с правой груди и бедра и грозилась вовсе упасть на пол. Я тихонько потянул за другой ее край и вот уже Наташа передо мной совершенно обнаженная, во всей своей первозданной красоте. Левая нога вытянута в струнку правая же, слегка согнутая в колене, отведена немного в сторону, открывая все то, что обычно скрыто, даже когда девушка полностью голая. Я как завороженный, не мог оторвать глаз от холмиков грудей с торчащими в разные стороны сосочками, от нежных розовых губок с едва заметными следами начисто сбритых волосиков. Губки были сомкнуты, скрывая вход туда… Она лежала предо мной нагая, но какая-то вся натянутая, словно струна, готовая вот-вот лопнуть. Я подошел к ней, присел у кровати на корточки и осторожно положил руку ей на грудь. Она излучала тепло, темные соски, ярко выделявшиеся на бледной коже, были твёрдыми, как вишнёвые косточки. Медленно я провел ладонью, едва касаясь, вниз от груди по плоскому животику, слегка задержав руку на выдающемуся холмике лобка. Коротко подстриженные волосики щекотали ладонь. Смочив палец слюной, я провел им по манящей поверхности губок, едва касаясь, ощущая необычайную нежность и податливость этих складочек нежно-розовой плоти. Очень хотелось раздвинуть их пальцем, ощутить всю их мягкость, хотя бы увидеть вход в ту пещерку наслаждения, куда мне, увы, никогда не проникнуть.
Я почти вплотную приблизил лицо к этому манящему сокровищу и с силой втянул ноздрями воздух. Пряный запах. Такой же, как и в похищенных некогда трусиках, только более вязкий, концентрированный. Сладко закружилась голова… Наташа вздрогнула, но, кажется, не проснулась. Я медленно встал, когда она открыла глаза. — "Что... что ты делаешь?" — спросила она. — "Я пива тебе принес" — брякнул я первое, что пришло в голову. "Давай" — сонным голосом попросила она, даже не делая попытки как-то прикрыть свою наготу. Порывшись в карманах джинсов, я нащупал ключи от квартиры. Открыл и протянул холодную бутылку Наташе. Та приподнялась на локте, сделала пару больших глотков и шумно выдохнула. "Спасибо, братишка" — одними губами произнесла она, подмигнула мне и изобразила губами в воздухе поцелуй. "А теперь укрой меня, как было, и хватит уже пялиться. Я посплю ещё". Я молча повиновался и вышел. В висках снова стучали молоточки, а член пытался вырваться из тесных джинсов…
***
Дина сидела посреди дивана в позе лотоса. Ее грудь и часть бедер прикрывало пушистое банное полотенце. Глаза были закрыты, а губы слегка шевелились, как будто что-то шептали. Она явно совсем недавно принимала душ. Капельки воды блестели на ее гладких плечах, а в воздухе витал лёгкий запах каких-то тропических фруктов. Открываю две бутылки пива, одну молча протягиваю ей. "Ну, с добрым утром" — оживляется Дина. Не выходя из "лотоса", бойко, не отрываясь заглатывает почти полбутылки. Я отпиваю из своей. "Ну, вот теперь я тебе очень сильно должна" — с чарующей улыбкой произносит она. "Бегом в душ. Я там тебе чистое полотенце оставила" — произносит она, делает ещё пару глотков и снова блаженно закрывает глаза.
Я очень люблю водные процедуры. Могу полчаса, а то и час нежиться в ванной. Но сейчас я был буквально Флеш Гордон по мытью. Матерясь про себя на кран горячей воды, который упорно не желает выдавать мне нужную температуру, я блаженно драю свою тушку, стоя то под холодными струями, то почти под кипятком. Но этот контраст лишь добавляет бодрости. Пиво+душ работают на твердую пятерочку — от былого бодуна не остаётся и следа. Я полон сил и готов к любым свершениям. В подробностях снова и снова вспоминаю обнаженных Дину и Наташу. Два таких события за одно утро. Ещё вчера я б уже обдрочился до потери пульса. Член стоял как литой, упруго покачиваясь при каждом движении. Кстати… Может сейчас подрочить? Из многочисленных "мануалов для девственника" из интернета я так ничего и не почерпнул однозначного. Мнения были радикально противоположные…
"Однозначно дрочить. Первый секс всегда стресс. Плюс некоторое воздержание. Возможен "скорострел". Т.е. девственник кончает за пару-тройку фрикций, а партнёрша остаётся не у дел. Эпик фейл" — вот первое мнение. "Ни в коем случае не дрочить!" — убеждали другие — "велика вероятность того, что в ответственный момент "словишь вялого" или вообще банально не встанет". Решил не дрочить.
Почти вбегаю в комнату. Полотенце обернуто вокруг бедер, но не может скрыть мою чудовищную эрекцию. Что же дальше? Броситься сразу же на нее, повалить на диван, содрать полотенце и приступить к делу?!
Я даже, кажется, закрыл глаза и попытался представить, как это будет, когда мы будем заниматься сексом. Она будет извиваться, она будет стонать, она будет кричать. Я представил, что мы лежим в постели, а я нависаю над ней и ласкаю ее тело. Она стонет от удовольствия и закатывает глаза. Она станет моей. Я буду гладить ее тело, я буду целовать ее, я стану самым счастливым человеком на свете. Я представляю, как она выгибается навстречу моим резким и глубоким движениям, навстречу рукам, которые гладят ее груди, бедра, живот. Я ласкаю пальцами ее губы и шею. Затем опускаюсь ниже, касаюсь ее лона, проникаю в него языком…
Видимо, я снова затупил, потерял связь с реальностью и что-то такое отобразилось на моем лице. С лёгкой улыбкой Дина поднимается с дивана, делает пару шагов и останавливается в метре от меня. Ее полотенце соскальзывает с груди и падает на пол. И я снова забываю дышать.
Ее грудь была примерно третьего размера, с большими набухшими сосками, которые торчали вверх. Она была похожа на девушку с обложки журнала, но не на ту, которая хочет только секса. В ней чувствовалась порода, и ее глаза были полны огня.
— Я хочу, чтобы ты был в моей постели. И я хочу, что бы ты взял меня. Я хочу чувствовать тебя внутри себя, — сказала она, глядя на меня своими огромными глазами.
Она берет меня за плечи и лёгкими толчками усаживает на край дивана. Распахивает полотенце на бедрах и (как мне кажется) с восхищением смотрит на моего "бойца". Он в полной готовности.
— Резинки, надеюсь, есть? — спрашивает она.
Я вскакиваю с дивана и стремглав бросаюсь к своим джинсам, лежащим на стуле…
— Да. Вот.
— Ложись. Дальше я сама.
Послушно ложусь на диван, подложив подушку под голову. Дина становится на колени перед диваном и ее лицо оказывается ваккурат перед моим готовым взорваться членом. Он уже не просто стоит, он уже гудит от напряжения. Вены вздуты, а лиловая головка почти полностью показалась из укрытия. На кончике головки набухает белесая капля. На память приходит момент, когда я, подглядывая за сестрой, кончил без рук. Не хотелось бы так опозориться… Вспоминаю очередной интернет-мануал. Надо думать о чем-то отвлечённом. Но таблица умножения напрочь выветрились из головы. Тем временем Дина пристально смотрит на член, как бы оценивая, а потом медленно проводит язычком снизу вверх по стволу и слизывает каплю с кончика. Очередной взрыв в голове… Скорее бы… Ощутить, погрузиться, почувствовать на себе это нежное, пахучее… Но она как будто медлит, как будто не решилась ещё… Но, наконец-то разрывает крепкими белыми зубками упаковку презерватива, достает его и начинает накатывать его на мой уже стонущий хер. По ее лицу, да и по своим ощущениям понимаю, что что-то идёт не так. Латекс презерватива больно сдавливает конец, с трудом налезая… Уже с усилием, двумя руками девушка таки зачехляет мой агрегат.
— Не больно? Я начинаю? — с учащенным дыханием спрашивает она.
— Да, — прошептал я, не сводя с нее глаз. — Я хочу тебя. Я хочу тебя всю, каждую клеточку твоего тела. А ты хочешь меня? Она не ответила, лишь слегка кивнула головой. Слегка, потому что она была уже слишком возбуждена, чтобы говорить. Но я почувствовал, что это движение было знаком согласия.
И вот, и наконец-то, Она медленно насаживается на мой стержень, не переставая пристально смотреть мне в глаза, словно ожидая моего одобрения. Я никогда не видел таких глаз, как у нее. Они не просто зеленые, они — изумрудные, цвета молодой травы, только что распустившейся весной на лесных лужайках. Это – глаза зрелой женщины, познавшей мир и умеющей получать от него наслаждение.
Сантиметр за сантиметром мой член погружается в ее влагалище. Внутри мокро и скользко, я ощущаю это даже сквозь резинку, плотно сжавшую мой член. Большие губки ее киски разошлись в стороны, а малые плотно сжаты вокруг ствола, медленно исчезающего в ней… И вот он полностью исчез. На несколько мгновений Дина замирает, даже, кажется, задерживает дыхание. Немного качается назад-вперед, скользя блестящим, выглянувшим из кожистой складки клитором по мохнатому ковру моего лобка. Я же не тороплю ее, и она медленно начинает двигаться, вверх-вниз, постепенно ускоряя темп. К стуку дождя о стекло добавляются хлюпающие звуки… Дина закрывает глаза и откидывает голову назад. Опускаясь вниз, на выдохе, она шепчет "даааа". "Да-да-даааа…". Это уже просто стоны. Стоны вместе с дыханием. Очарованный, смотрю на ее ладное сбитое тело, на восхитительные, колышущиеся в противофазе к движению груди с большими набухшими сосками. Я протягиваю руки и сжимаю их, чувствуя тепло и упругость плоти, чувствуя твердость сосков, чувствуя, как наши дыхания сливаются в одно… Потом она сбавляет темп, а я наоборот ускоряюсь. Я то вдалбываю свой инструмент в самую ее глубину то почти вынимаю его, блестящий от сочащейся по нему влаги… Беру ее обеими руками за ягодицы и засаживаю раз за разом. Время становится вязким, почти перестает течь, а потом и вовсе останавливается…
