Я лежу тихо ни жив ни мертв, наслаждаясь зрелищем. Мне явственно кажется, что жар двух молодых девичьих тел заполнил всю комнату и именно от него мне нестерпимо жарко. Член до предела напрягся в джинсах и жаждет вырваться на волю. Чудовищным усилием воли я сдерживаю себя от того, чтобы вскочить, освободиться и засадить сладко пульсирующую плоть в разгоряченную мокрую девичью пещерку. Все равно в чью. Но я продолжаю лежать, притворяясь спящим и наблюдая сквозь опущенные ресницы как две прекрасные девушки приходят в себя после неистового горячего акта любви…
Первой поднимается Наташа. Она наклоняется и недолго копошится в скрученных чуть ли не узлом джинсах. Достает оттуда свои трусики, расправляет их и медленно надевает, пряча от моего взора все свои влажные подробности. Затем рывком надевает джинсы и подходит к столу. Берет две бутылки пива и ловко открыв их друг о дружку (где только она так научилась?!) Быстро приникает ротиком к горлышку одной из них, одновременно протягивая другую подруге. Та берет не, делает пару глотков, и не вставая усаживается на одну из подушек, попутно приводя свою расхристанную одежду в порядок.
— А почему ты без трусиков — хитро прищурившись спрашивает Наташа.
— Да ну их нафиг — хохотнула Дина. — Снимай их,и потом снова надевай… Братец твой времени не теряет. Как он зачётно отлизал мне на кухне,и когда вы тут с Лёшей отношения выясняли… Ему, конечно, ещё учиться и учиться, но… Чисто мужской подход. Почти больно было, но так ярко я давно не кончала.
— На кухне? — Задумчиво произнесла Наташа. — На кухне мы с тобой ещё ни разу. Изменница. — деланно обиделась она. — Я не ревную, не бойся. Наоборот, даже как-то возбуждает. Тебя сегодня брат мой драл во все дыры, а я после него тебя…
— Ну, допустим, не во все. — Улыбнулась Дина, делая ещё один крупный глоток из бутылки. — В попку я его ещё не пускала. Ты просто не представляешь, какой у него прибор. Тут подготовка нужна. А у меня мужчины уже месяца четыре не было.
— Эх. Шлюха ты, Динуля, прищурилась Наташа. — Моя любимая шлюшка. Да и я шлюха. Но как же хорошо с тобой. Хотя, члена явно не хватает. Мы вчера с Лёшей всего разик трахнулись. Да и то по пьяни. У него ещё полувялый был. Я и не кончила толком, а потом его вырубило. Эх… Как ты думаешь, простит он меня?
— Куда он денется. Ещё приползет. Прощения просить будет. А что до молодого крепкого члена, то вон на диване отличнейший экземпляр. Спит. Но тебе, мокрощелке мелкой такое нельзя.
— Ну да. Брат всё-таки. — Задумчиво сказала Наташа. Хоть я, наверное, и не против попробовать, снова хохотнула она.
— Да не то, что брат. Это, конечно, немного за рамками, но почему бы и нет? Ты же не против. И он, определенно, тоже. Трахнетесь ещё обязательно. Я тебе гарантирую. Просто у него реально оглобля, порвет тебя на британский флаг. Дырочку твою неразработанную. Это же ты Брату те гандоны дала?
Наташа утвердительно кивнула.
— Так вот, на Олежкин они не подходят. Катастрофически малы. Ну, ничего, раз твой первый мелкохуй, тренируйся пока что на чем есть.
— Да не такой уж и мелкохуй — возразила Наташа. — да и не первый он у меня.
— Опаньки! — заинтересованно встрепенулась Дина. — А ну-ка, пили прохладную, подруга. Я-то думала, что я первая имела доступ к твоей шёлке девственной. Ты ж к нам в тусовку вообще никакая явилась. Такая няша-стесняша. Без обид. Сама невинность.
— Да уж. — усмехнулась Наташа. — Стесняша… Только ты никому, пожалуйста.
***Рассказ Наташи***
Дело было в школе ещё. Мне ## лет тогда было, когда меня гормоны накрыли. Ну, не меня одну. Сама понимаешь, такой возраст. Тогда уже все девчонки класса, у кого что-то выросло, со старшеклассниками мутили. Целки трещали в промышленных масштабах. Но этот весь праздник взросления был не для меня. Я была, как вы все точно заметили, серая мышь. Никому не интересная, замкнутая на себе и своих переживаниях. Плюс ко всему, сиськи были меньше, чем сейчас. В это трудно поверить, но это факт. Доска-два-соска… И пока мои сверстницы давали себя лапать парням на последних рядах кинотеатров на вечерних сеансах, ходили под ручку, целовались в парадных и сосали хуи километрами, я могла об этом всем только мечтать. Зато много читала (не только художественной литературы), а ночами натирала вареник до полного изнеможения. Достаточно было закрыть глаза и представить как Толик с соседней парты, после уроков, когда мы оставались после уроков одни малевать стенгазету, внезапно хватает меня за жопу, стаскивает трусы, нагибает меня раком над партой и трахает, трахает, трахает… Какие только позы, места и извращения мы с ним не проделывали. И раком в классе, и лёжа на рваном помойном матрасе за гаражами, и стоя на груде гимнастических мат в спортзале… Мечты. Мое воображение даже наделило Толика огромным вечно готовым к бою членом, который едва помещается мне в рот, когда я, протекая как сучка сосу его, захлебываясь спермой. Как его член раздвигает мокрые от выделений тесные губки моего влагалища, задевая чувствительный набухший клитор. Я представляла, как он, кончая, изливает в меня струи спермы и как, причмокивая, я глотаю ее, а он гладит меня по голове, по волосам, по спине, целует в шею. Я представляла, что он кладет меня на спину, его губы опускаются ниже, целуя мой живот, мои набухшие соски, мой лобок, и вот он уже нависает надо мной, положив руки мне на бедра и раздвигая их, и входит в меня. И вот он начинает двигаться во мне, все быстрее и быстрее, и я чувствую, как его член пульсирует во мне и как он наполняет меня своим семенем, и он кончает в меня, мой мужчина кончает в свою женщину, и его семя наполняет все мое тело. И оно пульсирует и пульсирует, пока не остается ничего, кроме этого, а затем все кончено, мощный оргазм волной накрывает меня. До вибрации каждого уголка моего тела, до темноты, до визга, до полного забвения. А потом мы лежим рядом, обнявшись, и смотрим друг другу в глаза и молчим, и у него на лице блаженная улыбка, и это действительно замечательно. А потом он встаёт, вытирает моими трусами свой член и молча уходит. А я остаюсь в постели, с широко разведёнными ногами и его сперма сочится из моей щелочки на белые простыни. Потом я иду в душ, смываю с себя весь его запах, надеваю чистое бельё и собираюсь в школу. И там мы снова за соседними партами усердно учимся, делая вид, что едва знакомы. До вечера. Потому что мы не любим друг друга. Нас объединяет только секс, только животное совокупление.
Я не желала любви. Я хотела просто быть выебанной. Хотела ярких оргазмов, тех, что возможны только с живым мужчиной. Которые в разы ярче, приятнее, чувственнее, чем механическое подёргивание внизу живота после пары минут натирания клитора пальцем, смазанным собственными выделениями. Я хотела, чтобы мой мужчина был способен доставить мне такое удовольствие, которое не способно принести ни одно приспособление. Ни одна секс-игрушка, ни один вибратор, ничто — в принципе. И не лез при этом в мою жизнь. Не указывал, что мне делать, что надевать, что готовить на ужин. Просто каждый вечер наполнял собой мое ненасытное влагалище. Столько раз, сколько я пожелаю. А потом исчезал ровно до того момента, когда я уже не смогу терпеть эту тянущую пустоту внизу живота.
Влюбленные — это когда ты не можешь жить без него или нее. А я не могу жить без секса. И не хочу. Не хочу и не буду. Мне не нужны были эти отношения, эти чувства, эта любовь. Это все для тех, кто не может жить без этого. Это для них, для них, считала я. А я, я хочу жить для себя. И я буду жить для себя, а не для кого-то.
Вот такая каша была в моей голове тогда. Чистая похоть. Я, наверняка, все же ненормальная.
А кто же такой Толик? Кто такой мой объект вожделения?, спросишь ты. Это красавец-плейбой, пленивший всех девчонок школы? Балагур, шутник и душа компании, весело бренчащий на гитаре Цоя вечера напролет на лавочке в скверике? Да нет же. Конечно же, от такого ебаря я не отказалась бы, но подобные парни смотрели сквозь меня. Я текла от них, от одного только вида, от случайного соприкосновения плечами в школьном буфете. Но я запретила себе. Я загнала в самый дальний уголок сознания даже призрачную, ничтожную возможность того, что вот этот румяный крепыш может доводить меня до безумия, вгоняя свой твердый член до упора в мою хлюпаюшую киску. "Забудь, Наташа, об этом и не смей даже думать. Эта гора мышц не для тебя, пока ты не подрастешь хотя бы до метр семьдесят и у тебя из-за пазухи не будет выпирать хотя бы крепкая упругая "двоечка" вместо этих невнятных бугорков, визуально увеличенных до "единички" детским лифчиком с поролоновым подкладом". И эти Бреды Питты и Джареды Лето школьного масштаба скользили взглядом мимо меня, даже не подозревая, что за полем их зрения оказалась самая оторванная блядина в школе с вечно булькающим от вожделения гейзером в трусах, готовая доводить их до незабываемых оргазмов 24/7 и глотать их сперму литрами.
Толик был обычным школьным неудачником, чье существование никто не замечал. И он не был красавцем. Нет, уродом он тоже не был… Заурядная внешность, отличник-заучка. Чрезмерно интеллигентный и вежливый. И до одури трусливый. Он безропотно отдавал школьным распиздяям свои булочки с компотом во время обеда, не говоря уже о карманной мелочи, которой наделяли его родители. Ещё одним плюсом данной кандидатуры была крайняя сабмиссивность Толика. Из него можно было вить веревки и выжать досуха при малейшей возможности. Это я и собиралась сделать.
Мои первые робкие попытки привлечь к себе внимание этого хуеносца потерпели полнейшее фиаско. Начав с ненавязчивого прикармливания, туманных намеков и совсем уже недвусмысленного флирта, я поняла, что действовать нужно грубо, в лоб и без возможности отступления.
