Финалгон был таким крепким, что жжение более-менее стихло лишь к вечеру. Ночью я то и дело просыпалась от непрекращающегося, хоть и притуплённого жжения на некоторых участках кожи. Немного мази оставалось на покрывающей матрас плёнке, и, собрав все свои силы, я перевернула его другой стороной, чтобы не соприкасаться с ними. Однако, жуткая мазь продолжала напоминать о себе везде, где кожа касалась плёнки и где скапливалось естественное тепло, .
Эш появился поздно, принеся еду... ужин, по моим вычислениям. Я заметила, что в последнее время он начал приходить ко мне регулярней, и во время вчерашней прогулки это подтвердилось. Тогда было уже за полдень, и это совпало с едой, которую я получила. Меня кормили всего дважды в день - утром и вечером, по моим вычислениям. Утром обычно были фрукты и хлеб - с вареньем или веджимайтом, в лучшем случае - в то время как "ужин" составляли макароны и что-то вроде рагу, которое я ела ложкой. Что и говорить, рацион не из питательных - и, глядя в зеркало, я видела, что заметно сбросила вес.
В тот вечер меня ожидала запеканка с горохом и фасолью - явно из магазинной коробки. За едой последовал видеофильм. Эш ничего не сказал - просто открыл дверь, толкнул поднос в комнату и ушёл. Мой ошейник снова был прикован цепью к столбу, и сейчас он укоротил её настолько, что мне пришлось лечь на пол и тянуться изо всех сил, чтобы достать до подноса. Видимо, этим Эш в очередной раз напомнил мне, до чего я беззащитна. Какие бы поблажки он мне не делал, они оставались поблажками, и он мог отнять их у меня при малейшей провинности с моей стороны - или по собственной прихоти.
Видеофильм не был чем-то из ряда вон - обычный чешский фильм, записанный на CBS - но для меня настоящей роскошью было свернуться на постели калачиком и раствориться в другом мире, забыв про свои страдания и ожидавшую меня неизвестность.
* * *
На следующий день Эш пришёл с извинениями - конечно же, не без фиги в кармане.
- Мне очень жаль, что вчера с мазью получилось так нехорошо, - объяснил он. - Я приложу все силы к тому, чтобы такого больше не произошло. - Он помолчал. - Если, конечно, ты будешь меня слушаться и будешь вести себя хорошо. - В голосе его звенела сталь, хорошо сочетавшаяся с холодом его взгляда. - Я думаю, ты хорошо помнишь, что с тобой было, Джен. Ты ведь знаешь... всё, что я делаю, направлено только на твоё благо, и ты должна понимать, что поблажки не даются просто так, и что они не принадлежат тебе по праву.
Представь, что вчерашнее сопровождалось бы поркой? А потом ещё порцией финалгона? Подумай об этом. Подумай о зажимах у себя на сосках, если обработать их перед этим финалгоном... Подумай ещё раз о своём поведении. Не забывай о возможных последствиях, и думай, хватит ли тебе сил, чтобы выдержать эти последствия. Так вот, Джен - не хочешь ли выйти сегодня на прогулку?
- Мне будет больно, сэр? - осторожно спросила я. После двух последних дней у меня были причины осторожничать. Я не верила Эшу ни на грош. Каждая его так называемая поблажка доставалась мне дорогой ценой, и я ещё не знала, чем грозит мне предстоящий променад.
- Нет, Джен, на этот раз ты отработала свою прогулку. Посидишь часок под солнышком. Книжку возьмёшь, крем от загара... настоящий, на этот раз. Я же ведь не зверь какой-нибудь. - Он усмехнулся, но я знала, что моя ответная улыбка выглядит довольно бледно.
Я едва могла поверить в то, что происходит - спустя примерно месяц я наконец-то могла видеть мир за пределами своей темницы. По моим подсчётам, я провела в заточении порядка пяти недель - исходя из характера поведения Эша, его одежды, еды и остальных примет, по каким я могла вести подсчёт.
День был жарким и солнечным, около тридцати градусов - обычная погода для февральского Брисбена. Эш пристегнул к моему ошейнику цепь и обмотал другой конец вокруг жакаранды, росшей во дворе, после чего вернулся в дом. Я сидела в тени дерева, слишком взволнованная, чтобы читать, и жадно изучала всё вокруг, пытаясь понять, где нахожусь и как отсюда можно сбежать.
Я обрадовалась и огорчилась одновременно. Забор, окружавший это место, с виду был не таким уж и страшным, но в некоторых местах перелезть через него было бы непросто, особенно в моих цепях. Задний двор был довольно просторным, примерно двадцать на сорок метров, и пологим склоном спускался в сторону от дома. Вся растительность располагалась в основном по краю двора. Периметр стерегли большие эвкалипты, за которыми виднелась сетка ограды метра полтора вышиной. За сеткой по-прежнему не было видно ничего, кроме густой растительности. Вокруг не было видно домов, обитатели которых могли увидеть или услышать меня - но этого следовало ожидать. Старина Эш не собирался выставлять меня напоказ соседям, это уж как пить дать.
Отсутствие жилья по соседству меня разочаровало, но при виде окружавшей дом густой растительности я ободрилась. Видимо, жилище Эша располагалось возле какого-то заповедника или лесопарка. Невдалеке, примерно в километре отсюда, я видела холмы без каких-либо признаков застройки. Я всё больше укреплялась во мнении, что нахожусь где-то к западу от Брисбена.
Сам же дом не представлял из себя ничего особенного - судя по всему, его перевезли сюда целиком и водрузили на стальные опоры, которые затем обложили кирпичом по кругу, образовав моё нынешнее жилище. Деревянный, с ржавой гофрированной крышей, дом являл собой яркий образчик архитектуры пятидесятых, отличавшейся разве что маленькими окошками да общей нехваткой воображения. Видимо, это был перевезённый откуда-то дом государственной постройки - такие можно купить тысяч за пятьдесят-шестьдесят вместе с доставкой прямо во дворе, где их рекламируют. Его можно было как-нибудь с выдумкой покрасить, но в остальном он абсолютно ничем не выделялся. Мне было видно лишь его заднюю стену и одну боковую. Вдоль задней стены тянулись крытые ступеньки, которые спускались на небольшую веранду с дверью, выходящей на газон. Я поняла, что на этой же веранде находится дверь в мою темницу, ключ от которой носил при себе Эш.
Я провела этот час, разглядывая сад и даже не открыв книгу. Высокая трава удачно сочеталась с остальной растительностью, разросшейся и неухоженной. Под тенью жакаранды было тепло и хорошо, и я даже забыла про свои цепи, рассматривая сад, запоминая его планировку, месторасположение каждого дерева, сушилки для белья, тропинки, ограды и растений за ней. От видимой мне стены дома тянулся деревянный забор высотой в мой рост, под прямым углом отходя к боковой границе участка и надёжно отрезая задний двор от любопытных взглядов.
Вплотную к дому в заборе находилась калитка - несомненно, запертая. Вряд ли, скованная таким образом, я смогу перелезть через этот забор - не говоря уже о том, что перед этим ещё нужно как-то снять цепь на ошейнике. В моей жизни внезапно появилась надежда, и нужно было не упустить этот случай. Я укрепилась в своей решимости быть самой смирной и покорной рабыней на свете, планируя тем временем свой побег в самом укромном уголке сознания.
Глава 10
Моя прогулка прошла безо всяких последствий, вопреки моим худшим ожиданиям. Затем жизнь снова поскучнела. До сих пор Эш заходил домой, казалось, лишь от случая к случаю. Он объяснил, что потратил свой отпуск на хлопоты с моим имуществом и чтобы дать мне время обжиться. Я сделала вывод, что на прогулку меня вывели в воскресенье, ибо пять суток после этого я провела у себя в темнице, запертая с книгой и иногда - с видеофильмом, когда он давал себе труд записать его для меня.
Нечего и говорить, что жить таким образом было не слишком весёло. Кроме обычного завтрака и ужина, мне было бы совершенно нечем заняться, если бы Эш не решил, что в его отсутствие мне не помешает дополнительная стимуляция. Именно поэтому мои руки были скованы теперь сзади. Само по себе - мелочь, но для Эша каждая мелочь служила на благо общего замысла.
С этой целью между ног у меня снова оказалась стальная полоса - с двумя вибраторами, конечно же, которые он включал после завтрака. Но, как и следовало ожидать, для Эша теперь этого было мало. Я обнаружила, что на этот раз затычки крепко привинчены к стальной полосе, соединяя все три части в единое целое. Также выяснилось, что с внешней стороны полосы, между ног и аккурат посреди двух вибраторов находилась петля, к которой Эш пристегнул закреплённые у меня на лодыжках цепи.
В итоге всякий раз, когда я делала шаг, лодыжки натягивали и отпускали полосу - из-за чего, в свою очередь, приходили в движение и затычки внутри меня. От этого зад натирало и жгло, но вместе с тем моё лоно пульсировало и судорожно сокращалось всякий раз, когда мне приходилось много передвигаться. В этом, правда, не было необходимости, так как даже сидение на месте заводило меня не на шутку. Скованными позади руками я не могла достать до промежности, поэтому выбора у меня оставалось мало - приходилось ходить по своей темнице взад-вперёд, чтобы хоть как-то довести себя до финала.
Но даже это давалось мне нелегко. Со скованными позади руками и лодыжками, прикованными к полосе между ног, я больше не могла выпрямить ноги как следует и была вынуждена передвигаться либо полуприсев, либо очень сильно сгорбившись. Короче, это был изнурительный труд. Колени и лодыжки, от постоянного передвижения внаклонку, всё время болели - а также оттого, что я, конечно же, подолгу тёрлась о раму кровати. Всякий раз при этом я потела и ругалась, изо всех сил пытаясь достичь оргазма, но потом безо всякого стыда кричала, когда спазмы, расходившиеся от влагалища, уничтожали последние крохи моего самообладания. Силы мои убывали в прямой зависимости от количества оргазмов - достигнув первого, я оказывалась в плену всех остальных, которые мчались один за другим, не переставая. Ко времени предполагаемого обеда я уже едва не засыпала, не обращая внимания на случайные судороги во влагалище или заду.
Вернувшись, Эш разрешил мне снять эту полосу на ночь и, к моему удивлению, даже не потребовал секса. Видимо, если бы он рассчитывал на него, я бы не стала подвергаться такому обращению днём.
