Урсула и ее африканская коллега Н'Дака стояли снаружи аукционного дома, ожидая, когда их заберут владельцы. Они покорно стояли по стойке смирно в ряд у стены, расставив ноги и заложив руки за голову.
Н'Дака была одета в чистый белый халат. После того, как ее голой провели на цепи от П'Кулы, с нее сняли цепь с ошейника и дали надеть одежду. Поскольку ее и Урсулу только перевозили к владельцам, а не продавали, их отправили прямо в зону сбора, а не выставляли на аукцион.
"Это было самое изнурительное путешествие", - сказала Н'Дака. "Я рада, что мне наконец-то снова дали одежду. Меня никогда раньше не вели голой на цепи".
Урсула поморщилась от непреднамеренного напоминания о ее положении. Британка стояла совершенно голая, не считая металлического ошейника на шее.
На воротнике белой рабыни были вдавленные знаки, указывающие всем, что к ее Акту о праве собственности был добавлен Договор, в котором говорилось, что она никогда больше не должна носить одежду, независимо от того, кто ее купил. Рабыни, которые плохо себя вели, иногда были Заключены в Обнаженные, чтобы укрепить их положение в обществе Натаве.
«Это не справедливо», - сказала обнаженная белая рабыня. "Порабощенная моей любовницей, и теперь вынужденная проводить свои дни голая".
"Моя дорогая, рабыни в Натаве должны приспосабливаться ко всем видам унижения", - ответил Н'Дака. "Это не твое решение, так зачем беспокоиться об этом? Ты абсолютно ничего не можешь сделать, чтобы изменить эту ситуацию".
"Все это так чуждо мне, Н'Дака", - объяснила британская рабыня.
"Я уверена, твоя любовница, Н'Фала, будет довольна тем, что ты так полностью обнажена", - рассмеялся Н'Дака. «Все здесь будут рады увидеть пару голых белых сисек, подпрыгивающих, пока вы спешите по своим делам».
Слова Н'Даки усилили порабощение Урсулы. Ее соски встали, тугие и острые, когда бальзам-афродизиак превратил вынужденный эксгибиционизм белой рабыни в желание заниматься сексом, так же, как алхимия может превратить неблагородный металл в золото.
Обеих девушек вели голыми на карауле всю дорогу от П'Кулы. В конце каждого дневного перехода наносился афродизиак. Ряду рабов приказывали наклониться вперед, раздвинув ноги, пока помощники работорговца наносили бальзам. Каждый вечер Урсула чувствовала, как маслянистое вещество размазывается вокруг и внутри ее киски, отчего она задыхалась и не могла сфокусировать взгляд, поскольку огонь между ее бедер пожирал ее. После минуты дразнилок и ласк она начинала шевелить бедрами в экстазе. Затем, внезапно, она чувствовала резкий шлепок по спине, и на этом намазывание заканчивалось.
Ночью рабыни жадно пожирали тела друг друга в извивающейся массе грудей, языков и кисок, пока не засыпали, измученные. В течение следующего дня они часто мастурбировали во время марша, отчаянно желая оргазма. Затем, к вечеру, все повторялось снова.
Проклятый бальзам не ослабевал ни на мгновение. Урсула жаждала покоя, которого предоставили Н'Даке просто потому, что вынужденная нагота спутала разум намазанной девушки, вызвав сильную потребность подчиниться и быть взятой. Ее похотливость не знала границ, но она рассудила, что простая сорочка, чтобы прикрыть себя, могла бы помочь ей вернуть себе контроль.
Она потерла бедра друг о друга и тут же почувствовала, как кожаный ремень грубо, резко коснулся ее ягодиц.
БАХ!
Звук кожи, ударяющей по голой девичьей плоти. Еще одна красная отметина на ее заднице.
«Встань в очередь, пока ждешь афродизиак!» — рявкнула горничная аукционного дома, которая только что провела коррекцию прекрасной попки Урсулы.
«Тебе просто придется это вытерпеть», — продолжил Н'Дака. «И из-за твоего Соглашения, скорее всего, будет больше доставаться наказаний. За пределами П'Кулы только очень плохо себя ведущие рабыни трудятся голыми».
С того места, где они стояли, они могли видеть аукционный блок. Каждая продажа шла по одному и тому же сценарию. Сначала девушку выводили на сцену.
Иногда, если девушка была новичком в рабстве, тогда она могла немного сопротивляться. Ей приказывали снять халат, показывая свое лицо. Несколько секунд она пыталась прикрыть свою наготу руками, пока помощник аукциониста не отхлестывал ее по заднице кожаным ремнем.
Если бы девушку привели сюда на цепи в конвое, то она бы уже была голой и накаченной афродизиаком.
Когда аукционист объявлял ставки, девушке приказывали двигаться, показывая свою персону толпе.
Когда звучала последняя ставка, аукционист стучал молотком по пюпитру, а его помощник наносил последний удар кожаным ремнем по голым ягодицам обнаженной девушки.
Наконец, выставленной на аукцион девушке вручали белый халат. Когда она одевалась, ее вели вниз по ступенькамна место сбора, где стояли Урсула и Н'Дака, чтобы дождаться, когда ее новый хозяин заберет ее. Казалось таким несправедливым, что этих африканских рабынь одевали, в то время как Урсула стояла там в чем мать родила.
Нагота и подчинение, происходящие на сцене, снова начали возбуждать голую белую девушку. Если бы только работорговец, наблюдающий за ними, исчез на несколько минут, у нее была бы возможность удовлетворить себя и получить немного облегчения.
«Наблюдение за тем, как продают рабынь, снова делает тебя необузданной», — рассмеялась Н'Дака. «Мы все видим твои твердые соски и покачивание твоей попки».
Урсула покраснела, когда другие девушки, выстроившиеся в очередь для сбора, захихикали над ее затруднительным положением. Они предположили, что она чужда скромности и является какой-то дикаркой.
«Непослушная голая девчонка, демонстрирующая киску!»
«Она никогда не носила одежду, не так ли? Представьте, насколько вы наглы и ходите по улицам голышом».
Урсула пыталась возразить, но не было никаких доказательств, противоречащих первому впечатлению о ней.
Голая. Возбужденная. Красные отметины на ее нежной белой попке.
******
Н'Дула пришла за своим рабом и любовницей Н'Дакой.
Как и предполагала Урсула, она принесла бумаги об освобождении. Н'Дака была рада, что ей дали освобождение.
"Мы пойдем на рынок и найдем тебе более подходящую одежду", - сказала Н'Дула, когда кузнец снял ошейник с ее любовницы. "Теперь ты свободна, моя дорогая".
Н'Дака ухмыльнулась. Она не могла дождаться возможности носить красивую одежду, тратить собственные деньги или выбирать то, что она хотела делать. Все то, в чем отказывают рабам.
Урсула была полностью проигнорирована во время разговора, и поэтому позволила себе прервать ее.
"Госпожа, есть ли какие-нибудь новости о том, когда я закончу свою службу вам?" - спросила британская девушка. "Ты помнишь наше соглашение, когда я подписала контракт на тебя как рабыню?"
"Моя дорогая Урсула", - ответила Н'Дула. «Это больше не имеет ко мне никакого отношения. Н'Фала попросила передать ей твой документ о праве собственности в качестве компенсации за ее неправомерное осуждение. Поскольку это осуждение касалось королевы Н'Заны, это было совершенно не в моей власти. Я была обязана все исправить, не вовлекая Королевский дворец, где бы это было возможно».
«Но именно мое тайное послание тебе привело к освобождению Н'Фалы!» — взмолилась разоблаченная белая девушка. «В противном случае она все равно была бы порабощена. И именно отправка этого послания тебе привела к моему постоянному обнажению».
«Если говорить откровенно», — ответила Н'Дала. «С твоей стороны было довольно мятежно связаться со мной таким образом. Любая надсмотрщица, обнаружив, что ее рабыня так предательски себя повела, имела бы полное право заключить ее в Завет».
Урсула не находила слов. Ее действия по спасению себя и Н'Фалы, казалось, принесли пользу всем вокруг нее, но единственным результатом для нее самой стала потеря права носить одежду.
«И не мешай свободному гражданину снова, рабыня!» — сказала Н'Дака, так сильно ударив Урсулу по заднице, что на одной из ее нежных белых ягодиц остался красный отпечаток руки.
«Да, свободный гражданин», — поморщилась белая девушка, остро осознавая новый статус Н'Даки по отношению к ничтожной голой рабыне.
Н'Дула и ее недавно освобожденный любовник ушли, держась за руки, смеясь и болтая.
Урсула осталась стоять по стойке смирно.
******
Казалось, Урсула стояла целую вечность. Аукционы закончились, и большинство свободных граждан ушли.
Прохожие пялились на голую белую девушку и расспрашивали ее о ее затруднительном положении. Побуждения, вызванные бальзамом, не утихали, и она отчаянно хотела оргазма.
Служанка аукционного дома, которая следила за зоной сбора, выглядела раздраженной. Она была голодна и хотела уйти, чтобы поужинать.
«Я не собираюсь ждать вечно, пока тебя выкупят», — сказала могущественная на вид надсмотрщица.
Она открыла сумку и достала что-то похожее на четырехфутовый прут с кожаными ремнями, прикрепленными к концам.
«Сюда, рабыня», — скомандовала она, и Урсула сделала, как ей сказали.
******
Ее привязали к распорке самым унизительным образом. Левая лодыжка была привязана к одному концу, правая лодыжка — к другому.
Это оставило самые интимные части ее тела очень открытыми, ее ноги были широко разведены, показывая ее гладкую, возбужденную киску.
Веревка связала ее запястья вместе, а свободный конец был пропущен через балку, которая проходила через зону сбора. Она была туго натянута, приподняв ее так, что ее пятки были в дюйме от земли. Она выглядела великолепно, полностью вытянувшись. С поднятыми руками грудь Урсулы была приподнята и выглядела почти вертикально. Служанка нежно дразнила ее соски, чтобы она могла наблюдать, как обнаженная белая девушка снова начинает волноваться.
