1
Я обнял напоследок плачущую мать, решительно переступил порог, спустился по невысокому крыльцу и вскоре уже шагал по пыльной, проселочной дороге.
Терпеть не могу прощаний и долгих проводов. Чем-то они мне похороны напоминают. Ведь я никуда не денусь, закончится экспедиция, куда завербовался, и буду снова дома, как штык. Да еще и с деньгами, которых мне дома и в пять лет не заработать. Но сейчас про это говорить рано. Сначала надо будет работу работать. А она будет нелегкой, мне про это Васильич говорил: "Здесь никак без крепкого здоровья, чувства юмора, взаимовыручки и ответственного отношения к работе. Так что подумай дважды и посоветуйся со своими близкими." А Васильич зря языком не треплет. Человек в ААНИИ известный и заслуженный (Арктический и антарктический научно-исследовательский институт в СПБ)
Васильич - это Михаил Васильевич Казарин, кряжистый, здоровенный мужик лет 45, ветеран нескольких арктических и антарктических экспедиций, виртуозный водитель всяческой техники на гусеничном ходу, маг и волшебник дизелей и прочих механизмов. А чтобы вы знали, бесперебойная работа дизеля в высокоширотных экспедициях - это в самом прямом смысле жизнь людей.
Познакомился я с Казариным в довольно нелегких для себя обстоятельствах. Вечером на окраине Питера я в темпе эвакуировался из квартиры одной зазнобы мимолетного знакомства, к которой совсем некстати вернулся муж. Он почему-то совсем не обрадовался моему присутствию в квартире вкупе со слегка одетой женой. И нет, чтобы сесть за стол и обсудить со мной, как положено культурным людям при встрече, так сказать, нашу диспозицию, так он не нашел ничего лучшего, как начать размахивать кулаками перед моим носом. А я такого обращения с собой с детства не переношу и рефлекторно провел ему апперкот. Его голова с деревянным стуком встретилась со стенкой и он уселся на пол, глядя на меня ошалевшими глазами. Моя случайная зазноба и по совместительству его супруга с визгом бросилась на защиту своего суженого от меня. Хотя я даже не собирался добивать его до бессознательного состояния. Но думаю, что она поступила правильно. Ведь наверняка ей еще впереди предстояли разборки с мужем насчет меня и ее слегка одетого состояния. А защита мужа от меня - негодника так или иначе ей зачтется. Я тем временем привел свою одежду в порядок и решил покинуть помещение со столь негостеприимным хозяином.
Вышел из парадного, определил приблизительное направление своего движения, закурил и только успел отойти на пару десятков шагов, как на улицу выскочил разьяренный носитель новообретенных рогов.
- Стой, гад! - только так можно было перевести на приличный русский язык то, что он, торопясь, высказал обо мне. Он уже мчался ко мне, набрав приличную скорость курьерского поезда.
Я не горел желанием встретить его массу своим корпусом и, когда он уже пыхтел рядом со мной, элегантно отступил в сторону, подставил обманутому супругу ножку и шлепнул его по спине ладонью вдогонку. Мужик с шумом загремел на землю, подняв тучу пыли в сопровождении отборного мата.
- Эй, друг! Постой-ка, к тебе разговор есть, - я обернулся и увидел, что ко мне спешат четверо мужичков. Похоже, что они из дружков моего нового приятеля-рогоносца и вряд ли мне предстоит с ними приятная беседа. Четверо плюс муж, который рано или поздно встанет, это слишком много даже для такого борзого драчуна, как я.
Ничего не говоря, повернулся и зарысил в сторону, противоположную спешащей ко мне компании. Некоторое время я бегал от них между домами, но компания моих преследователей явно знала лучше географию района и вскоре они меня окружили, как советские войска армию Паулюса в Сталинграде. Пришлось принять неравный бой. Я только молил господа, чтобы никто из моих противников не догадался сунуть в мой уже порядком измученный организм что-нибудь острое и несовместимое с моей молодой жизнью.
Мне еще удавалось отмахиваться от пятерых, а не валяться у них под ногами, где меня несомненно бы просто затоптали эти носороги. Болезненных повреждений на мне было не так уж много, но я предвидел, что мое здоровье скоро будет очень сильно расшатанным.
Вот тут и появился на сцене Васильич. Он влетел в середину нашей катавасии и как-то совсем непонятным способом трое из пяти моих настырных оппонентов прилегли отдохнуть неподалеку. Еще одного вырубил я, пока он изумленно смотрел на тела поверженных товарищей. Ну, а пятый сам дал деру, поняв, что у него есть очень небогатый выбор: прилечь тут же или сделать ноги. Здравый смысл победил.
- Ну, что цел, Аника-воин? - прогудел мужик, глядя весело на меня. - Давай-ка отсюда уйдем. А то я знаю эту гопоту. Сейчас налетят, как мухи. Отмахивайся потом от них полночи.
- А куда идти-то? Я этот район совсем не знаю, - я пытался остановить кровь, льющуюся из разбитого носа.
Мужик критически осмотрел меня и сделал какие-то непонятные для меня выводы.
- Давай ко мне забежим. Я здесь недалеко живу, - предложил он. - Ты весь в крови и явно вызовешь кучу вопросов у милиции, на которую ты непременно нарвешься. Да и твои друзья могут захотеть реванш, чтобы продолжить приятную беседу с тобой.
Я согласился с его разумными доводами и мы быстрым шагом покинули побоище. Через минут 20 ходьбы быстрым шагом были уже в квартире на третьем этаже обычной хрущевки. По дороге, собственно, познакомились. Выяснилось, что мужика зовут Михаилом Васильевичем. Ну, а я просто представился Костей.
Это потом уже я стал называть его сначала дядей Мишей, а потом Васильевичем. Все ж родители воспитали меня в уважении к людям значительно старше меня. Честно говоря, я воспринял, как наивысшую награду, когда Васильевич ворчливо велел мне перестать ему "выкать". Но это случилось значительно позже, когда я работал под его началом уже не в первой своей экспедиции.
Не буду долго рассусоливать с описанием всех подробностей того вечера. Скажу только, что Васильич по до сих пор неведомым для меня причинам вдруг решил взять надо мной что-то вроде шефства. Мы с ним проговорили полночи и наутро он отвез меня на своей "Волге" к одному из питерских железнодорожных вокзалов, откуда я и отбыл на свою малую родину в средней полосе России.
Но самое главное, что Михаил Васильевич велел мне, не мешкая, сразу по приезду домой собрать и выслать на его адрес ряд документов по списку, который он мне дал.
- Попробую тебе помочь с хорошей работой, - сказал он задумчиво. - И сам себя проверишь заодно: стоящий ты мужик или цветком в проруби будешь по жизни болтаться.
И он добавил ту фразу, которую я написал в начале этого рассказа.
2
Мой поезд мчал меня домой в родительский дом. А я сидел у окна и раздумывал о превратностях жизни и их влиянии на судьбу. Заодно думал, чем это приглянулся дяде Мише, что он предложил мне работу в экспедиции, куда людей с улицы просто так не берут. Ну, хорошо, я служил в армии танкистом-мехводом, работаю сейчас механиком в мастерской по ремонту всякой, чаще всего гусеничной техники типа тракторов-бульдозеров, немного знаю ремесло электрика. Но я совсем не суперспец в этих делах. Больше всего меня привлекала зарплата со всеми высокоширотными добавками. Мой покровитель не говорил про конкретные цифры, но сказал просто, что с деньгами будет более, чем нормально. Конечно хотелось и проверить самого себя: мужик ли я по дядьмишиному критерию или "цветок в проруби".
Не буду отнимать у вас время на рассказ, как я собирал требуемые документы и отсылал их дяде Мише. Но через пару месяцев на мое имя пришло уже официальное письмо из ААНИИ с предложением мне явиться тогда-то и тогда-то вот по такому вот адресу. Видимо, дядя Миша явно был в авторитете в этом НИИ и ему очень был нужен механик-дизелист, и водитель всяких гусеничных вездеходов. Я уволился из своей мастерской, отгулял все положенные в таком случае отвальные. Оставил только последние два дня, чтобы провести их с родителями уже без веселой компании друзей, подруг и ликероводочных изделий. И мама, и отец были довольны, что я попал на такую работу. Они оба были воспитаны еще во времена СССР, когда профессия полярника была почти на одном уровне с профессией космонавта. Мы с батей раздавили на посошок бутылочку водки под хорошую закуску, предоставленную нам мамой. Она кстати, накрыв стол, все время сидела возле меня и время от времени обнимала меня, пытаясь скрыть от меня слезы, которыми часто наполнялись ее глаза.
И вот я снова возвращаюсь к тому, о чем говорил в самом начале своего рассказа. То есть, не торопясь, топаю по проселку в маленький городишко в трех верстах от моего дома. Уже вовсю смеркается и вот подхожу к небольшому перелеску, отделяющему меня от большого поля, которое тянется до самого городка, куда я, собственно, и иду.
Вдруг впереди в темноте я увидел светлое пятно, которое явно двигалось мне навстречу. Сблизившись, я увидел, что это девушка в светлом платье. Оказалось, что это Аля, которая жила в нескольких кварталах от дома, где жил я. Она была мне шапочно знакома, знал только ее имя и что она на пару лет младше меня. Может быть пару раз мы где-то с ней пересекались в каких-то компаниях. Она слыла немного чудной, так как была очень тихая и скромная в отличие от моих разбитных девах-подруг.
- Как хорошо, что это ты, Костя! - с облегчением сказала Аля, разглядев в темноте мою физиономию. - А то я даже испугалась сначала, увидев, что кто-то идет мне навстречу.
Я тоже почему-то обрадовался этой встрече с девушкой, несмотря на ее репутацию тихони. Времени у меня было навалом и я с удовольствием болтал с Алей, распуская свой павлиний хвост.
Как-то незаметно мы с ней переместились к стожку сена, стоящему неподалеку от нашего проселка. Я вытащил из своего рюкзака куртку и постелил ее поверх сена, чтобы нам было удобно сидеть.
Надо ли вам говорить, что очень скоро мы с Алей уже перешли в лежачее положение. Я успешно преодолевал все рубежи обороны стеснительной девушки и очень скоро мы с ней были совсем обнаженными на стожке, ставшем ложем любви для нас. Аля уже только слабо трепыхалась, пытаясь отбиться от моих вездесущих рук, гладящих ее, где надо и не надо.
