- Как знала, что твои игры с оружием добром не кончатся, Таня. В итоге во дворе лежит мертвец, и на нас повесят статью за убийство человека. А я не хочу в тюрьму! -- не переставала причитать тётя Галя, увидев лежащий на земле труп неизвестного мужчины.
Я сам, впервые увидев убитого человека, испытал похожие с Галиной Николаевной чувства. Кто нам всерьёз поверит, что на нас напали призраки немцев из леса в виде ожившего хрономиража?
- Да погоди ты причитать, девка. Он бандит и пришёл конкретно убивать, а мы оборонялись. Вот смотри, разве нормальный человек ходит по ночам с оружием. -- сказала своей племяннице Матвеевна, поднимая из травы рядом с убитым мужиком винтовку.
Выйдя во двор и увидев труп, мы не сразу разглядели, что рядом с ним в нескошенной траве лежит оружие.
- Так это же немецкая винтовка " Маузер" И каким образом она к нему попала? -- удивлённо воскликнула Матвеевна, увидев на ложе винтовки надпись "Mauser Gewehr 98".
- Костя, посмотри, что у него в карманах. Может, паспорт лежит или другой документ, удостоверяющий личность. -- попросила меня баба Таня, так как я был единственным, кто мог это сделать.
Толян стоял рядом с окровавленным лицом, зажимая рану тряпкой вместо бинта. А Галина Николаевна впала в ступор из - за страха быть арестованной за убийство. Сама Матвеевна держала в руках две винтовки и озиралась по сторонам, боясь возвращения таинственных немцев.
Мне, конечно, было жутко неприятно прикасаться к одежде убитого мужика, смотреть при этом на его небритое с щетиной лицо и на застывшие стеклянные глаза. А ещё я боялся испачкать руки кровью. На груди у покойника, на белой, но сильно замызганной рубашке растеклось большое кровавое пятно. В области сердца.
- Да не бойся ты, сынок, будь мужиком, он тебя не укусит. -- подогнала меня Матвеевна, видя, что я застыл над застреленным человеком, боясь к нему прикоснуться.
- Вот, баба Таня, документ какой-то. не по нашему написано. -- сказал я Матвеевне, усилием воли залезая рукой в боковой карман пиджака покойника, откуда вытащил сложенный пополам листок, исписанный латинскими буквами.
- Это " аусвайс ". Пропуск, выдаваемый немцами на оккупированной советской территории в годы войны. -- произнесла Галина Николаевна, беря из моих рук окровавленный документ.
- Я же до того, как на рынок попасть, в школе десять лет учительницей немецкого языка отработала. -- пояснила мне тётя Галя, заметив мой удивлённый взгляд на неё.
Племянница Матвеевны быстро пришла в себя и, держа в руках окровавленный документ, перевела нам его содержание с немецкого на русский.
- Семёнов Виктор Степанович, тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года рождения. Урождённый села Остров Гдовского уезда Псковской губернии. Состоит на службе в Германских вооруженных силах и имеет право свободного передвижения по всей территории Псковской области. -- тётя Галя отдала " аусвайс" в руки Матвеевны, забрав у неё немецкую винтовку, а та сверила фотокарточку, вклеенную в документе, поверх которой была нанесена печать в виде орла, держащего в когтях свастику с лицом убитого мужика. И он был похож.
- Ничего не понимаю? Выходит, я предателя полицая застрелила? Но как он попал в наше время, если это, конечно, не розыгрыш. -- с недоумением спросила у нас Матвеевна, переводя взгляд с убитого мужика на "аусвайс".
- Очень просто, баб Тань. В это сложно поверить, но он пришёл к нам вместе с хрономиражом. Который необъяснимым образом способен материализоваться. И в момент материализации этот хрономираж уязвим, как живой человек. Если бы ты в того немца - офицера попала, что стрелял по нам из автомата, то он тоже бы остался сейчас лежать на земле вместе с этим полицаем. -- ответил я Матвеевне, вспоминая прочитанную ранее фантастику.
Там речь шла о человеке-невидимке. Его невозможно было увидеть, но его можно было убить, и он тут же становился видимым.
- А куда немцы делись? Я же своими глазами видела их во дворе и машину. Гад этот в чёрном плаще по нам из автомата стрелял. Но от них даже следов не осталось! -- удивлённо воскликнула Матвеевна. ходя по двору с карабином в руках и ища следы утренних немцев.
Но ничего не было. Ни стрелянных гильз от винтовок и автомата, ни отпечатков протекторов шин грузовой машины. И так же не было следов кованых сапог, в которые были одеты солдаты.
- Как сквозь землю провалились. Но они реально были. Я их видела своими глазами. И посмотрите, что они с домом сделали. -- баба Таня показала нам на дом, стены которого хранили в себе следы утреннего боя.
И если во дворе, кроме убитого полицая, больше ничего не напоминало о напавших на нас призраков немцев из ожившего Хрономиража. То дому изрядно досталось. особенно терраске. Она была буквально изрешечена пулями, а её дверь наполовину сорвана с петель.
- Держи карабин, Костя. Я этого гада получше обыщу. Может, ещё что-то у него есть. -- Матвеевна подошла ко мне и, отдав винтовку, склонилась над убитым мужиком, обыскивая у того карманы военных брюк.
- Ого! А вот это я не ожидала найти? Как новый, Даже запасная обойма есть. -- в руках у бабы Тани появился чёрный пистолет с коричневой рифлёной рукояткой и обойма от него.
Этот пистолет Матвеевна нашла в одном из карманов штанов убитого полицая, а в другом у него лежала связка ключей и кисет с табаком.
- Парабеллум - легендарный немецкий " ствол ". Пистолет всех времён и народов! -- воскликнула Матвеевна, с восхищением рассматривая оружие, найденное в кармане галифе убитого старосты.
- Ну, ты, Тань, даёшь! И самогон отменный гонишь, и стреляешь метко, да ещё и во оружии разбираешься. -- похвалил бабку Толян, у которого перестала течь кровь из раны на щеке, и он держал тряпку для вида, что он ранен.
- Отец у меня был охотник. И любовь к различным пистолетам и винтовкам привил мне с детства. Но я, кроме карабина из оружия в руках ничего не держала. А этот пистолет, словно со склада только что получен. Как новый выглядит. -- ответила отцу Матвеевна, держа чёрный пистолет с коричневой рифленой рукояткой в своей могучей ладони.
А я, глядя на эту крупную и красивую пожилую женщину, крашенную под блондинку, подумал, что встреть её где нибудь на улице в городе и не поверишь, что эта сексуальная бабулька - искусная воительница и разбирается в оружии.
Да и что бы с нами со всеми было, если бы Матвеевна не дала отпор с карабином в руках ожившему хрономиражу, пришедшему утром с болота? Скорее всего, солдаты выломали бы дверь на террасе, и тот страшный фашист в чёрном кожаном плаще с автоматом, и его помощник, полицай из деревни Остров, зашли бы к нам в зал. Они бы нас всех поубивали или забрали с собой в лес.
- Патроны в пистолете и в винтовке боевые. А их никто бы не стал использовать, если бы действительно в деревне снимали кино про войну и к нам пожаловала рано утром съемочная группа без предупреждения. Да и потом, куда делась машина и остальные люди? От них и следа на земле и на траве не осталось. А ведь такое невозможно в реальном времени. Выходит, что Костя и его отец правы. К нам в гости рано утром пришёл самый настоящий мираж из прошлого, оживший и смертельно опасный. -- вынесла свой вердикт Галина Николаевна, сопоставив все факты.
Мы сидели за столом на улице и пили самогон Матвеевны, успокаиваясь после пережитого нападения воскресших из небытия фашистов.
- Вот ещё подтверждение, что этот полицай попал к нам из прошлого. Газета в его кисете с махрой лежала. Не успел, гад, покурить. -- произнес Толян, ложа на стол кисет, принадлежавший убитому старосте.
Мой отец очухался от ранения, а Галина Николаевна с Матвеевной промыли ему лицо и обработали рану найденной в доме зелёнкой. Большего Толяну и не требовалось, так как рана была пустяковой.
- Газета русских коллаборационистов " За Родину"! издаваемая на территории Псковской области в годы оккупации. Я такую в Пскове в музее видел. -- сказал нам Толян, доставая из кисета листок газеты.
От неё оторвали лишь несколько клочков, а большая часть газеты и её лицевая сторона была целой. И на ней указана дата: июнь тысяча девятьсот сорок третьего года.
- Вот же, блядь, дела! В таком случае нас никто не обвинит в убийстве. Ведь тот, кого я подстрелила, умер много лет назад. Наверняка этого старосту Семёнова "народные мстители", партизаны повесили после освобождения Гдова. Да и по любому он уже давно покойник. Ведь ему в сорок третьем году было уже пятьдесят три года. И после этого прошло столько же. Не думаю, чтобы он прожил сто шесть лет. Судя по его пропитому и прокуренному лицу, такие долго не живут. -- сказала Матвеевна, сидя за столом и глядя в сторону полицая, лежавшего на земле.
- Но его нам нужно где-то закопать. И желательно подальше от нашего дома -- предложил Толян, закуривая после выпитой самогонки сигарету.
Мой отец был прав. Убитого Матвеевной полицая необходимо было похоронить и как можно дальше от дома бабы Веры.
- За деревней на бугру, возле леса погост был. Деревенское кладбище. Лучше его там захоронить, не закапывать же в овраге, как собаку. Да и на душе будет спокойнее. - сказала Галина Николаевна, так же как и Толян, дымя сигаретой.
- Хорошо, так и сделаем, Галя. Хотя я бы его как собаку и закопала бы. У меня в войну много родни погибло, а этот полицай, возможно, к этому причастен. Но, так и быть, похороним его на кладбище по человечески. Вернусь из города, погрузим в телегу и отвезём на погост. А сейчас давайте оттащим гниду от дома подальше. Не очень приятно на него смотреть. -- сказала баба Таня, беря у меня из пачки " Честера" сигарету.
