Среда. Фима.
Не иметь средств на жизнь - унизительно. Хуже всего сидеть дома на родительские подачки и отвечать на ежедневные звонки мамы: «Да, ищу, да разослала. Что-что, хожу по собеседованиям. Обещают перезвонить». Трудно искать работу без опыта, сразу после универа. Одногруппники изгаляются с трудоустройством как могут: кто в семейный бизнес, у кого-то папа – депутат, у кого мама – чиновница со связями. Все пристроились. Жанка, вон, замуж вышла и дома сидит, первенца ждёт, постит слюнтявую херню про материнство.
Одна она как проклятая. Сидит в съемной квартире, закутавшись во все имеющиеся одеяла, с огромной кружкой чая и тёплым ноутбуком на коленях. И шерстит сайты с работой. Надо было учиться на грумера и стричь домашних питомцев, а не идти на экономику в третьесортный ВУЗ. Степень её самоуничижения была в прямой зависимости от времени поиска работы. То есть на текущий момент запредельная. Присланные из дома деньги неотвратимо кончались, но голод был еще слабее гордости, чтобы попросить их снова. В общем, жопа. Кстати, о ней. Никому не нужны оказались её 169 см. роста и 51 кг. живого веса, грудь второго размера, диплом с отличием и развитые навыки коммуникации. Ни мужикам, ни работодателям. Пропадает зря в расцвете девических сил.
Еще одно приглашение. Уже не знаю, что им надо. Перепробовала, кажется, всё. И скромницей, и настойчивой, и секси, и подобострастной. Всей равно не звонят, сволочи. Оденусь как на диплом: и ноги видно, и верх строгий. Девочка – умница. Возьмите меня! Я- хорошая!
Среда. Жук.
Владислав Евгеньевич Жуков, за глаза просто Жук, не часто вспоминал себя сопливым пацаном или неказистым подростком. Это все было очень в далёком прошлом, и заботы тех дней вызывали у него теперь только легкую снисходительную улыбку. Сейчас уже у него были дети, которые проходили все те же этапы, что и он когда-то. Сам же мужчина находился на вершине своей небольшой, но личной горы успеха. Собственный отдел, хорошая должность с перспективной роста, большой молодой и дружный коллектив, крепкая семья и устойчивое финансовое положение. Красота окружала его повсеместно: дома, в машине, на работе. Поцеловав красавицу-жену и покинув свою квартиру в стиле лофт, он садился по утрам в белоснежный Крузер, ощущая всем задом комфортную заботу автомобиля о себе и начинал радоваться жизни. Заходя в офис, встречая приветливые и часто влюблённые улыбки десятка женских и девичьих лиц его радость жизни только еще больше усиливалась. В дни получки его житейское счастье было максимальным. С этими цифрами на карте он чувствовал себя победителем.
Пятница. Жук.
Работать с большим женским коллективом Владиславу Евгеньевичу было легко. Его никто этому не учил, но мужчина, понявший одну женщину, справится и с сотней. У него их было всего 19. Чудесных умных прелестниц с периодическими провалами в настроении. Немного флирта, много показной заботы, мягкое давление и твердая рука. Сучки это очень любят.
Трахал ли он их? Ну не так. В систему это не входило. Тем более, Владислав прекрасно понимал, что любое подобное событие тут же нарушит баланс в коллективе, начнется грызня, свары, производительность рухнет, и всё пойдёт прахом. Поэтому он старался удить рыбу в других местах и не смешивать приятное с необходимым. Двадцатая сотрудница, казалось бы, совсем недавно справившая свадьбу, уже ушла в декретный отпуск, они провожали её всем отделом в прошлую пятницу. И теперь нужно было найти замену на время её отсутствия. Резюме было немного, а требования были не очень велики.
Из приглашенных на собеседование пока никто не вызывал особой симпатии. Безликая серая масса. В его любовно подобранный цветник нужна была еще одна благоухающая роза, или лилия, или нежный тюльпан, например. Чтобы это ласковое поле женских улыбок по утрам было для него еще приятнее.
Вошедшая в кабинет девочка приятно поразила Владислава Евгеньевича. Она казалась такой беззастенчиво юной и нежной, беззащитной и невинной, что ему очень захотелось как-то приободрить, поддержать малышку. Хоть и было ей уже 24, выглядела она сущим ребенком. Смотрела из-под своих больших очков маленьким котёнком, разве что не мяукала. Так и тянуло засунуть её к себе за пазуху и накормить молоком!
Для вида Жук помучил девочку вопросами. Она волновалась, но бодро отвечала. Он решил её брать. В заключении не удержался и похулиганил – все же её невинный вид провоцировал на флирт:
- Скажите, вы в отношениях? Я спрашиваю это как работодатель, чтобы понимать ваши перспективы по деторождению.
- Нет.
- И не было?
- Нет.
- И никого нет на примете?
- Нет.
- Вы наверно еще девственница?
На этот вопрос она не ответила. Густо покраснела и потупила взгляд.
- Извините, извините! Это - не моё дело. Я прошу прощения за такое вторжение в интимную зону. Этого больше не повториться. – Заверил он смущенную девушку. – Тем более, что нам теперь работать вместе! – Обрадовал он её.
Пятница. Фима.
Случилось две вещи. Во-первых, меня взяли на работу. Пока на декретную ставку и на испытательный срок, но всё же на вполне реальные деньги. Ну и второе. Даже не знаю, как признаться самой себе. Этот начальник, мужчина, который меня принял, спрашивал девственница ли я, и я теперь не могу перестать об этом думать. Нет, я, конечно, не невинна, в анатомическом плане, чего не скажешь в моём опыте. Он минимален. Я бы наверно хотела, но как-то не случалось. Отношения всё не завязывались. Те несчастные разы, что были, делались просто для галочки, попробовать. Никаких чувств. А тут накрыло. Тот вопрос о невинности. Я вдруг представила себя с этим холёным самодовольным зрелым самцом и меня пробило на фантазии. Я дрочила весь вечер, прерываясь только на дошик. В грёзах этот мужик побывал у меня везде, и совершенно измучив себя видениями я забылась под грудой одеял даже не расстилая постель.
Понедельник. Фима.
В голове всё смешалось. Ну почему не бывает легче, бывает только тяжелее?! Не было работы – была забота как её найти, когда появилась – стало сразу на две заботы больше: новые обязанности, и этот соблазнительный начальник.
Владислава Евгеньевича, или Жука, здесь все обожают. У него тут будто свой гарем. Когда он появляется, сучки на перегонки стремятся оказать ему знаки внимания, отметиться. Тьфу! Так и вьются у него перед глазами.
Он вызвал меня к себе, участливо спрашивал о том, как меня приняли, как устроили, ознакомили ли с порядком работы. Он смотрел на меня повелительно, спокойно и уверенно. И от его силы и обаяния у меня всё таяло не только в груди. Мне определенно нравился этот человек! И я с колотящимся сердцем вернулась от него на своё место. В голове всё окончательно смешалось, рабочие моменты, внутренняя душевная дрожь и вновь возникшее возбуждение. Очень, блин, вовремя.
Понедельник. Жук.
Девчёночка с собеседования пришла и уже работает. Пригласил в кабинет, проявил отеческое участие. Такая смешная, как воробей. Глазищи на пол-лица. Смотрит, кивает: «Да, Владислав Евгеньевич, буду Владислав Евгеньевич!». Милая и чувственная. Тонкие стройные ноги, тяжелая грудка, кукольное лицо. Не девка, а виагра. «Ну, обустраивайся, как всё образуется поедем с твоей девственностью разбираться!» – мигнул он заговорщески. Конечно, он знал, что снова переходит грань дозволенного, но не мог отказать себе в удовольствии похулиганить. «Это не харрасмент», - убеждал он себя. - «Это же просто шутка! Надеюсь, она это понимает.»
Вторник. Фима.
Новая проблема пришла откуда не ждали. Офисная работа — это весь день на людях. В общем зале нельзя сидеть в одеяле, накинутом на спортивный костюм. Многие её вещи со времен студенчества категорически не подходили. Она видела, как одевается остальной коллектив – сборище секс бомб. Бабы соревновались в образах и нарядах. Это мужику достаточно поменять рубашку и галстук, для женщины каждый лук это продуманный до мелочей образ, где нет случайный деталей. От бижутерии, до обуви. Фиме в этом плане было проще – выбирать в её гардеробе особо не приходилось. Можно было продолжать ходить чмошкой в кедах и растянутом свитере, но тогда шансы быть ИМ замеченной в этом фонтанирующем эстрогенами зале стремились к нулю. А она хотела, чтобы он её ВИДЕЛ.
Когда начальник выплывал из своего кабинета, прохаживаясь между столами весь коллектив начинал томно трепетать под его взорами. Спинки выпрямлялись, волосы приглаживались. Кто-то садился в пол-оборота в проход, ногу на ногу, выставляя точеную ножку в лакированном туфле, скинутом с пятки, кто-то пониже склонялся к компьютеру, подставляя под взгляд начальника глубокое и томное декольте с трущимися в тесноте титями, кто-то вскакивал и бежал к нему с вопросами и предложениями, или с надеждой ловил его взгляд со своего рабочего места. Фима чувствовала, что не выдерживает конкуренции и грустно гнула голову, чтобы наоборот скрыться от его глаз.
Но он нашел её, подошел! Она чувствовала его тепло за своей спиной. Он наклонился к её уху и тихо, почти интимно поинтересовался его делами. Волна физического удовольствия прошла от этого по Фиминому позвоночнику. Она трепетала и лепетала что-то в ответ, то, что совершенно потом не помнила, и вся превратилась в своё плечо, на которое он властно и нежно положил свою руку.
Он вскоре ушел дальше, фланируя по залу как глыба мужского обаяния, прекрасный и недоступный, а она осталась сидеть вся раскрасневшаяся и в растрёпанных чувствах. В груди и животе у неё сладко трепыхало.
Еще один вторник. Фима.
С первой получки она проставилась и купила кое-что из одежды. Все же стабильный заработок позволял что-то планировать по жизни и даже покупать раф-кофе по утрам. Она сознательно и бережно создавала себе новый образ и с замирающим сердцем вошла в это утро в офис. Коллеги заметили, но в присущей для женщин сдержанностью никак не отметили самую молодую и неожиданно похорошевшую сотрудницу. Зато Жук был в восторге! Он смотрел на неё такими глазами, что она вся зарделась и полностью простила себе эти траты. Всё же женщину делает загадочной и привлекательной одежда, в то время как отсутствие её делает даму предсказуемой. Фима нравилась самой себе в зеркале, а теперь и Жук смотрел на неё восхищенным взглядом.
