- Она бы хотела трахнуть тебя, не так ли? - спросила моя хозяйка, улыбаясь, и я понял, что она права. Возможно, она выбрала ресторан, зная, что официантка была лесбиянкой.
Я могла только догадываться, что меня ждет, и пока мы ели, я была одновременно взволнована и встревожена, в то время как Хелен и Симона говорили о погоде, политике, праздниках, как обычные люди, время от времени задавая мне вежливые вопросы, как будто я была кем-то, кого они едва знали. Когда официантка подошла к нашему столику, ее взгляд был прикован к моим соскам, и она застенчиво улыбнулась мне, когда увидела, что я знаю.
- Может быть, мы когда-нибудь пригласим ее, - сказала Хелен, заметила этот молчаливый обмен взглядами, - тебе бы этого хотелось?
- Вам решать, госпожа, - сказала я, опуская глаза.
Симона рассмеялась.
- Она маленькая кокетливая сучка, не так ли? Не могу дождаться, когда представлю ее в своем посте.
Я вздрогнула, но ничего не сказала, несмотря на оскорбление Симоны.
У Симоны был симпатичный особняк рядом с Уимблдон-Коммон, и нас впустила худощавая горничная-китаянка, одетая в черное мини-платье, чулки в сеточку и туфли на каблуках, и принесла поднос с кофейными принадлежностями, как только мы уселись в уютной гостиной. Когда мы выпили кофе, Симона встала.
- Пойдем, - сказала она, - переоденемся, хорошо?
Она провела нас через прихожую в просторную гардеробную, уставленную зеркальными шкафами.
Симона помогла мне снять платье, так что я снова смогла нормально дышать, и я стояла обнаженная, если не считать тяжелой цепочки на поясе и ошейника, пока она не вручила мне длинную белую хлопчатобумажную рубашку. Когда я натянула бесформенное одеяние через голову, а Симона завязала его на талии грубым пеньковым шнуром, я больше, чем когда-либо, почувствовала себя какой-то средневековой жертвой для подношения.
- Иди и подожди в гостиной! - сказала она мне, взяв на себя руководство, и я оставила двух пожилых женщин переодеваться.
Пока я ждала, я осмотрела большую комнату. Вдоль двух стен тянулась галерея, поддерживаемая большими деревянными колоннами. Я невольно вздрогнула, когда увидела, что в одно из них было сделано кольцо-болт намного выше уровня моей головы, а с него свисала свободная цепь с набором наручников на конце. Итак, это был ее "пост". Теперь я знала свою судьбу, и, несмотря на то, что мне нравилось быть наказанным моей госпожой, я была в ужасе - я не думала, что Симона будет со мной нежна.
Пока я с широко раскрытыми глазами смотрела на столб для порки, где мне, несомненно, скоро будет больно, в комнату вошли двое моих мучителей. Симона появилась первой, ее ноги были плотно обтянуты черной юбкой из латекса, не менее облегающей, чем та, что была на мне, и топом, который едва ли можно было назвать топом, просто полоской латекса, спускающейся между ее обнаженных, дерзких, молодо выглядящих грудей, от воротничка, который обхватывал ее изящная шея. На каждом из ее проколотых сосков было по тяжелому серебряному кольцу. На ней были длинные, выше локтей, шелковые перчатки с белыми кружевами, а в руке она держала жуткого вида плетеный кожаный хлыст с загнутым набалдашником. Она шла впереди моей хозяйки, на которой не было ничего, кроме облегающего, абсолютно прозрачного черного платья-футляра с длинными рукавами и высоким воротом, в точности такого же, какое она носила дома, - я подумала, не захватила ли она его с собой в своей вместительной сумке специально для такого случая. Моя любовь к ней превзошла любой страх перед тем, что меня ожидало.
Но когда моя хозяйка подвела меня к столбу для порки, я задрожала, но не от холода, хотя в комнате и было довольно прохладно. Служанка-китаянка молча стояла у двери. Когда Хелен остановилась, чтобы дать мне возможность оценить ситуацию - она была экспертом в драматургии и ритуалах, - я посмотрела на них двоих. Моя хозяйка, высокая, холодная и элегантная, и Симона, миниатюрная и выглядевшая намного моложе его в своем экзотическом костюме. Они оба улыбнулись мне, затем Хелен взяла меня за запястья и подняла их над моей головой, приковав меня наручниками к цепи, которая натянула мои руки неудобно высоко над головой.
- Раздвинь ноги! - приказала она, и Симона присела на корточки, чтобы пристегнуть мои лодыжки кожаными наручниками, прикрепленными к болтам в полу, которые я не заметила. Они держали мои ноги широко разведенными, так что я, по сути, была полностью обездвижен. Я никогда не чувствовала себя такой уязвимой.
- Разве она не прекрасна? - сказала Хелен. - Я не могу дождаться, когда увижу, как ее выпорют.
Симона подошла ко мне так близко, что я почувствовала на своей щеке ее ароматное дыхание.
- Я сделаю тебе больно, дорогая, - хрипло сказала она, ее французский акцент стал более заметным. - Ты ведь не возражаешь, правда?
Я покачала головой.
- Ты должны ответить! - отрезала Хелен.
- Да, госпожа.
- Да, ті не возражаешь или как?
- Я не возражаю, госпожа.
- Хорошо. Пожалуйста, продолжайте, Симона.
Теперь я дрожала, хотя не могла бы сказать, от страха или от предвкушения. Симона отступила на пару шагов назад, когда я оглянулась через плечо, а затем позволила своему хлысту размотаться и опуститься на пол. Я постаралась напустить на себя гордый вид, когда она взмахнула длинной плетеной кожаной плеткой в воздухе. Затем пришло время, и узкий ремешок просвистел, рассекая воздух, а затем ЩЕЛКНУЛ! Боль оказалась сильнее, чем я себе представляла, она пришлась на середину спины, а узловатый кончик змеился по боку. Когда она приготовилась выпороть меня снова, я увидела, что красная отметина, оставленная кончиком хлыста на моей нежной коже, была хоть и заметной, но поверхностной и вряд ли могла причинить мне серьезный вред. Но, о боже! Как же это было больно, и второй удар был намного сильнее, так как пришелся на мои нежные ягодицы, которые все еще болели от трости моей госпожи, нанесенной пару ночей назад. Я ахнула, несмотря на всю свою решимость выдержать порку молча. А потом ЩЕЛК! И снова, когда мне на лопатки был нанесен мучительный удар. Едва ли не самым страшным было не знать, куда обрушится ее следующий жестокий удар. Я отдалась миру, который теперь начинала хорошо узнавать, - миру боли, когда ничто другое не имело значения, кроме ужасной, возбуждающей агонии от удара кнутом. Пока Симона продолжала молотить меня, не забывая о нежных местах на внутренней поверхности бедер, я сквозь пелену непрошеных слез увидела, что моя госпожа приподняла подол своего платья и сосредоточенно теребит пальцами свою влажную киску, на ее лице было выражение полного восторга, когда она приблизилась к оргазму.Я знала что скоро кончу сама. Ибо мои соки хлынули откуда-то глубоко внутри меня, и, одновременно с еще одним жестоким, жалящим ударом в поясницу, я закричала, напряглась и забилась в своих путах, когда кончила, почти теряя сознание от силы своего оргазма.
Удивительно, но когда она хлестала меня еще несколько минут, я снова почувствовала знакомый трепет и поняла, что нахожусь на грани оргазма. Когда Симона опустила свой хлыст и погрузила свою маленькую ручку в мою киску, и я почувствовала, как ее ноготки царапают мой вздымающийся клитор, я кончила еще раз, на этот раз медленным, нарастающим оргазмом, который был похож на рай.
Моя хозяйка лежала на диване с остекленевшими глазами, когда Симона отпустила меня.
- Я сказала Симоне, что она может уложить тебя в постель сегодня вечером, дорогая, - сказала она. - Тебе не нужно выходить завтра на работу - я тебя подменю.
Я открыла рот, чтобы возразить, так как чувствовала себя преданным Хелен, но я также не хотела ранить чувства Симоны, и я знала, что они были близкими друзьями. Когда я посмотрела на Симону, я поняла, что мне бы просто понравилось спать с ней, чувствовать ее стройное, ароматное тело с этими прекрасными упругими сиськами рядом со своим.
Так оно и было. Симона хихикнула, как школьница, когда я сравнила свои ногти с ее, а потом стала серьезной и принялась обрабатывать красные рубцы, которые оставила у меня на спине, заднице и бедрах, нежно втирая в них какие-то успокаивающие масла. Затем я раздвинула перед ней ноги и позволила ей дразнить мой клитор до эрекции, а она приложила тонкий серебристый фаллоимитатор к моему анусу, одновременно вводя короткий, толстый вибратор в мое влагалище. Когда она включила питание, я кончила еще раз - в третий раз примерно за два часа. Затем настала очередь француженки, и я легко довела ее до оргазма, проведя язычком по ее киске, прежде чем глубоко проникнуть в ее вместительную, зияющую анус. Она закричала, словно в агонии, но горячий черный туннель ее заднего прохода был таким, что я не сомневаться: она привыкла к проникновению в него.
Мы мирно спали вместе, и, поскольку Хелен дала мне выходной, а у Симоны был день закрытия, я приняла приглашение Симоны пойти пообедать в загородный паб. В тот вечер Хелен была рада моему возвращению, и я не заметила ни следа ревности в ее кратких вопросах о том, как прошел мой вечер. Однако, когда мы уже собирались ложиться спать, она сказала:
- Хорошо, что ты вернулась, Сара. Знаете, я была невероятно взволнована, когда увидела, как Симона бьет тебя.
- Да, госпожа, я знаю.
