Василий придержал дверь, предложил ручку, и она прихватив его за локоть как давняя знакомая зацокала рядом с ним по улице. Чуть ниже жены, и прилично шире и моложе, она оживленно жестикулировала показывая направление. Около машины, уже открыв замок с пульта, Ангелина повернула к нему погрустневшее вдруг лицо и разочарованно развела руками:
- Ну вот, я и пришла, приятно было познако...
Василий не дал ей договорить. Наклонившись приблизил свое лицо вплотную, заглянув в глаза, сделавшиеся испуганно-затаенными. В них еще мелькнуло ожидание и надежда, поэтому выдержав малюсенькую паузу, чтобы убедиться он накрыл её губы своими и сгреб её ослабевшее тело в свои руки.
По поцелуям он скучал! После отставки жены, любимые его трения ртами были только с любовницами и довольно редко, ибо встречи всегда были торопливые, накоротке. Там хотелось быстрее приступить к самому главному и на милые лобзания времени не оставалось.
А ему часто хотелось, как в юности, отдаться этому занятию с чувством и толком, получая женщину дозированно, скорее как обещание, как предчувствие будущего более глубокого наслаждения; смаковать её во рту, запоминая её духи, аромат и мягкость прижавшегося тела, упругость грудок и юркий язычок.
Сначала губы Ангелины были сухими и холодными. Но он не отпускал, осторожно целуя только краешками, клевал как птичка, заставляя её раскрывать рот всё шире, обнажая внутреннюю сторону губ, выманивая язык, щекотя его своим, проникая вслед за ним вглубь. Она не вырывалась, сама всё больше втягиваясь в неуместный здесь, на людной улице, но волнующий процесс.
Одно дело, когда пара дежурно чмокаются на людях, другое, когда они вот так выжимаются друг в друга жадными ртами, что ни у кого из окружающих не остается сомнений в их дальнейших намерениях, а мамаши закрывают деткам глаза, отвлекая их внимание в другую сторону.
Судя по своему поцелую Ангелина была темпераментной. Она растеклась в его руках, вжалась в него, перебирая руками его широкие плечи. Тело порывисто трепетало в его объятиях, коленка застряла у его промежности, недвусмысленно прижимая восставший член. Рот все больше раскрывался, принимая его язык целиком, встречая и нетерпеливо скользя по нему своим собственным.
Весь опыт говорил Василию, что дамочка готова и можно было её брать.
Тут женщина вырвалась со вздохом сожаления, обтерла тыльной стороной руки распухший от поцелуев рот и посмотрела на него умоляюще и с надеждой:
- Поедем ко мне, прошу тебя! Пока я решила и не передумала! Я не хочу тебя отпускать! – Еще немного и она бы умоляла.
Слова больно резанули его в самое сердце. Ему чудилось, что он охотиться на невинного Бемби из детского мультика. Так бесхитростно и жарко Ангелина откликалась на его ласки. Даже взгляд ее изменился, глаза ее светились почти ликованием, радостью и восторгом. Он ощущал себя обманщиком со всех сторон. Ангелина теперь была уверена, что получила своего мужчину, по крайне мере на сегодня. А Надя взяла с него слово, что он не будет торопить события. Теперь он лихорадочно прикидывал как ему поступить. Повернуться и сказать: "в другой раз, созвонимся", - было бы в высшей степени бессердечно. Не сейчас и не с ней. Невинное дитя за сорок вело себя, как девочка из средней школы, и разрушить сейчас все ее надежды, огорошить отказом он не нашел в себе никаких сил.
- Конечно! - Бравурно согласился он.
"Какая-то гуманитарная помощь" - чертыхнулся Василий про себя. Но тело и само хотело продолжения - в штанах член стоял, как вкопанный, без ухищрений и усилий жены. После долгой засухи на его поле, в природе ощущалась близость обильного ливня.
Она ехала нервно, мотаясь по рядам, резко тормозя, постоянно отвлекаясь на него, он даже боялся за свою жизнь. Хватала за руку, радостно бросая удивленные и восхищенные взгляды. Будто она сама не верила себе, что вот так, нагло, смело везёт к себе настоящего живого мужчину. Смешно это было и трогательно. Давно ни у кого его вид не вызывал такой радости. Никто так не смотрел на него, на старую никчемную клячу, не привлекающего собственную жену!
В квартире, небольшой, но чистенькой всё продолжилось: объятья, поцелуи, жаркий шёпот. Но было заметно, что дальнейшее продвижение пугало женщину. Она тормозила. Снова и снова он начинал свой танец заново, целуя и обнимая доходил до её упругих плотных ягодиц руками, подбираясь к подолу платья, и снова она находила повод отстранится, отойти, заговорить о чем-то постороннем отдаляясь, убегая от него по комнате или на кухню. Он уже не хотел чаю, ни посидеть, ни поговорить, ни посмотреть фильм, наведясь как торпеда он шел как и положено к той цели, ради которой его она привезла. А цель все увиливала, делал ложные выпады, стараясь сбить его с курса.
В конце концов, она решительно вновь всплеснула руками и вздрагивая плечами отошла к окну.
- Прости, прости, я наверно переоценила себя! Я не могу! Просто не могу! Я бы хотела, но не сегодня. Ни сейчас! Прости, мне очень жаль! - В голосе Ангелины сквозили нотки отчаяния. Сейчас она прощалась с последними своим надеждами, и снова сердце Василия сжало тисками сострадания.
- Послушай, нам вовсе не обязательно же идти до конца! Мы могли бы просто побыть вместе, не доводя до крайностей. Наверняка для удовольствия есть и другие пути! - Прошептал он ей на ушко, подойдя и успокаивающе обняв со спины.
Она выжидательно замерла, почувствовав как охватившие её руки спустились по бедрам, нырнули под юбку, и уже вместе с ней поехали по ногам вверх.
Бесцеремонно, как давний хозяин, он скользнул лапищей по животу, проникая под плотный край колготок, под резинку сразу к лобку, гладкому, даже скользкому, настолько тщательно там было выбрито. Ангелина ничего не предпринимала, застыв в свое позе, а он как школьник щупал, гладил, мял естество новой знакомой, знакомясь с виновницей всех её расстройств. Обычные простые движения. Но ей они нравились. Может сама она и молчала, но тело начинало откликаться, подрагивать, бедра порывисто задвигались, загуляли под его пальцами. Промежность, влажная наверно последние двадцать лет, доверчиво раскрылась. Лапая её, он обнаружил довольно широкий вход, и скользнул по нему пальцами, утопив их глубже. Попка Ангелины в ответ толкнула его в бёдра, вдавившись в хорошо вставший, напрягшийся широкой колбасиной член. Она зажата! Она пропала! Спереди рука, сзади член! Давно желаемое и пугающее событие приближалось к ней на всех парах!
- Ах, ну что ты делаешь! Может нам стоит... – снова сделала она попытку вырваться, шепча уже как в тумане.
Но тут Вася окончательно зафиксировав близкую и доступную цель, сам потерял голову. Схватил второй рукой, дернул колготки вместе с трусами с ног, сорвал их вместе с туфлями, развернул к себе, присел, обхватил руками, приподнял и понес, не чувствуя веса, Ангелину к дивану. Она не вырывалась, лишь чуть слышно ойкнула, когда он поднял её к потолку на высоту своего роста. Положив, даже скорее уронив женщину навзничь, он одной рукой сорвал собственный ремень и рванул ширинку, коленями раскидал белые ноги женщины покорно ожидающие его, придвинулся, мазнул головкой вдоль, размазал горячее озеро между ее нижних губ, уперся в нежнейшую выемку и со всей дури, всем весом, резко, сильно и до конца загнал в кой-то веки твердый, как полено член в расхлябавшееся чрево новой знакомой.
Если бы у дивана не было подлокотников, Ангелина наверное бы вылетела на пол. А так она, дернувшись, со стуком лишь воткнулась в него макушкой, и он задержал ее дальнейшее движение. Взвыв как раненая слониха, протрубив о смертельной ране страшным громким вскриком, переходящим в визг, женщина выпучила глаза и попыталась скинуть Васю с себя, в миг из мягкой и послушной прекратившись в комок костей и острых выступов. Но вцепившегося в неё мужчину отодвинуть было далеко не просто. Во-первый он был тяжелее раза в полтора. Во-вторых, почувствовав необычно узкое, горячее, и, самое главное - эластичное и влажное влагалище, покинуть его не кончив, он бы теперь не смог ни за что на свете. Он тоже вцепился в женщину, удерживая под собой и на себе.
- Прости, прости! - Зашептал он, покрывая лицо, бьющейся под ним и уворачивающейся Ангелины короткими извинительными поцелуями. – Извини, что сделал больно, я не знал, что ты такая... узкая…
- Я не узкая! – В сердцах простонала женщина, безуспешно пытаясь сняться с пронзающего ее члена. - У меня это в первый раз!
- В первый?! - Василий изо всех сил попытался удивиться. Он вытянул лицо, выпучил глаза и на секунду замер. - Офигеть! Тогда вдвойне прости! Я же не знал! - Втолковывал он ей, не меняя позы, но и особо не шевелясь. - Во второй раз будет намного лучше! Я обещаю!" - Не смог удержаться он от подколки. Тело его потихоньку раскачивалось, совершая обычные в таких случаях движения, Член потихоньку осваивался внутри девственного чрева, прокладывая себе дорогу среди смеси липкой крови и обильно растекающейся смазки. Этот ход становился все глаже, легче. Кажется, боль отступала и у Ангелины. Она затихла, успокоилась, а через минуту уже обняла Василия, подставила ему губы, стала помогать ногами и движениями таза.
Осмелев, Василий, добрался до ее блузки, расстегнул, выпростал наверх груди и стал по очереди целовать их, наклоняясь.
"Как же давно это было? Так что бы девственница, чтобы тугое узкое влагалище, чтобы неопытный робкий взгляд, первая дрожь не от наслаждения даже, а от этого чувства единения с мужчиной!" - Восторгался Василий нежданному приключению. Ангелина не даром показалась ему довольно темпераментной. Через пару минут она уже сама прижималась к его лобку своим, тёрлась, ёрзала под ним, нетерпеливо подёргивалась, требуя ускорится. Стоны становились громче, глаза закрылись, а руки крепко вцепились в его зад, толкая его поглубже.
К счастью, он был не зеленый юнец, который бы давно кончил. Теперь это было для него непросто. Несмотря на волнительную узость женщины, её жаркий, разгорающийся прямо на глазах темперамент и то явное удовольствие, которое она уже испытывала с ним, он ожидал, что для финала ему потребуется намного больше времени, чем ей, и решил схитрить.
