Когда же все закончилось и он выпустил меня из-под стола, на эмоциях я устроила настоящую истерику. Мне было уже все равно, что кто-то снаружи кабинета может это услышать. Я материла его, кричала, что с меня хватит, что я увольняюсь и иду в полицию писать на него заявление. Себя я в тот момент не контролировала. Он же слушал меня со своей тошнотворной улыбкой. Когда я выкричалась, он, не спеша, сходил и закрыл дверь кабинета на ключ, вернулся к столу и нажатием одной кнопки вывел на экран большой плазмы, висевшей в кабинете, нарезку видео. Новая порция ругательств застряла у меня в горле. Ничего особенного. Это были просто видео с камер наблюдения, как я сосу ему в разных местах корпоративного здания. Ни на одном видео не было видно его лица. Мое же можно было различить очень хорошо. «Коготок увяз — всей птичке пропасть», — сказал он тогда, продолжая издевательски ухмыляться.
Он сказал, что может анонимно слить эти видео по всем корпоративным чатам, выложить открыто в сеть, отправить по моим личным контактам. Я расплакалась прямо при нем, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Он же, напротив, выжал из момента максимум. Почувствовав мою слабость, он раздел меня, повалил на стол и впервые оттрахал. Весь процесс он снимал и фотографировал на свой смартфон. Прежде чем разрядиться, он заставил, чтобы я на камеру умоляла кончить мне на лицо. Причем сделал несколько дублей, пока я не сказала фразу с нужной интонацией. Потом он регулярно проводил совещания держа свой член у меня во рту.
Я впала в депрессию и замкнулась в себе. Совсем прекратила болтать с коллегами, даже симпатичными. Перестала сбрасываться на подарки по случаю дней рождения, что было равносильно социальному самоубийству. На мое счастье, часть проектных групп компании, в том числе мою, перевели на безальтернативную удаленку. Это было решением генерального директора, поэтому Ублюдок, будучи всего лишь исполнительным, никак не смог этому помешать. Я испытала легкое облегчение. Счастливым тот период назвать было нельзя, но это было временем спокойствия. Я работала, время от времени, когда у Ублюдка подгорало, ездила в офис, чтобы он оттрахал меня в рот или в киску. В своей черной меланхолии я уже почти не фиксировала, что он со мной делал. Надо было размазать сперму по лицу — я делала. Надо было проглотить — делала и это. Надо было облизать его член от собственных соков, когда он доставал его из меня — без проблем. Я научилась отключаться в такие моменты. Его это не устраивало. И он сделал следующий ход.
Решение было в чем-то гениальным. В одно глухое зимнее утро я получила от эйчара письмо, из которого узнала, что Ублюдок удовлетворяет мою просьбу направить меня на полугодовые курсы по маркетингу и пиару. Надо ли говорить, что моего разрешения он не спрашивал? Обучение, короткая стажировка — все за счет компании. С тех пор к работе системного аналитика я так и не вернулась. Я понимала, чего он хотел. Он хотел вынудить меня снова ездить в офис каждый день, чтобы он имел беспрепятственный доступ к моему телу. Но это была только часть его плана. Когда диплом о переподготовке был сдан в отдел кадров, буквально на следующий день я узнала, что меня назначают PR-директором всей компании. Меня, кто еще год назад не понимал ничего ни в маркетинге, ни в связях с общественностью. Это был шок. Теперь он имел полное право работать со мной в тесной связке каждый день. Когда я вместе с остальными руководителями управлений пришла к нему на совещание, мне казалось, что Ублюдок не сводил с меня глаз. Я не знала, куда деться от страха и предчувствия неизбежного. Естественно, он попросил меня задержаться, чтобы обсудить «обновление маркетинговой стратегии». Он раздел меня и трахал целый час. Когда я своим ртом в третий раз подняла его член, он бросил меня грудью на стол и грубо войдя сзади, засунул большой палец мне в попку. В первый раз. «Скоро займусь твоим третьим отверстием», — продышал он мне в ухо. Я понимала, что он подпитывается моим страхом, но сделать ничего не могла.
Перед тем как разрешить мне одеться, он выхватил из груды моих тряпок, сваленных на полу, трусики с бюстгальтером и разорвал их. С того дня мне было запрещено приходить на работу в нижнем белье, колготках, юбках ниже колен и штанах. Даже зимой, исключений не было. Если он видел, что я в нижнем белье, то просто рвал его. То же касалось и другой одежды. Однажды, посчитав, что моя юбка слишком длинная, он приказал мне задержаться, а под конец дня зашел в мой кабинет, молча сорвал ее с меня и унес. Рассказывать, как я потом добиралась до дома с полностью обнаженным низом, я не буду. Со временем я сама додумала свой гардероб. Например, стала носить исключительно рубашки и блузки, легко расстегивающиеся спереди. Так было меньше вероятности, что он их порвет.
Первые годы моего директорства в управлении маркетинга и пиара были ужасными. Мало того что из-за отсутствия опыта я не понимала ничего. Так, еще и надо было ходить на работу в одежде, будто по вечерам я подрабатываю в эскорте. Вполне логично, что мои подчиненные не воспринимали меня всерьез. Оно и не удивительно: в управлении были люди и старше и с более профессиональным взглядом на вещи. Они видели себя на моем месте руководителя. Я оказалась в полном одиночестве. Контакты с бывшими коллегами прервались, новые считали меня дурой и шлюхой, получившей назначение через постель. В принципе, они были правы. Очень быстро показатели работы управления упали. Ублюдок будто этого и ждал. Он объявил, что временно берет направление пиара и маркетинга под личный контроль. Личный контроль заключался в том, что каждый день я должна была сдавать ему отчеты о проделанной работе. Орально, вагинально, анально. Кстати, анальная сдача отчета не подразумевала анального секса. Нет. Он просто приучил меня лизать ему зад. Я даже полюбила это делать, потому что в этих случаях он не заставлял меня раздеваться, не заглядывал в глаза, не лапал своими руками, которые к тому времени я ненавидела и боялась до дрожи. Всего-то и надо было, что засунуть язык ему в жопу. Будучи его игрушкой, я забыла, что такое брезгливость.
Моя жизнь превратилась в ад. Днем я терпела хамство и неуважение подчиненных, унижалась перед Ублюдком, а ночью не могла заснуть от мыслей, что завтра это повторится вновь. Лежа в постели бессонными ночами, я фантазировала, как именно бы я убила Ублюдка, если бы смогла к нему подступиться. Что отрезала бы в первую очередь, во вторую, в третью. Как бы он молил пощадить его. Эти фантазии не приносили никакого облегчения. Я искала выход из ситуации и не могла его найти. Его видеоархив со мной рос еженедельно. На работе меня уже давно за глаза называли шлюхой. Думаю, если бы ублюдок его опубличил, то у многих бы это вызвало чувство злорадного удовлетворения.
Надо сказать, что все-таки у Ублюдка был свой извращенный кодекс чести. Испытывая очевидную тягу к садизму, он, естественно, в какой-то момент стал меня пороть. Но делал это крайне аккуратно, чтобы следы можно было спрятать под одеждой. Пусть и такой откровенной, как у меня. Зарплата, которую он продавил для нового PR-директора, была высокой даже по меркам топ-менеджмента компании. Можно сказать, что он сделал меня своей безотказной содержанкой, только расплачивался деньгами бизнеса. Я перестала нуждаться в деньгах. То, что тратить их у меня не было сил, его, само собой, не беспокоило. На людях он обращался ко мне крайне вежливо. Это, кстати, хоть немного, но облегчало мою участь: он трясся над своей репутацией, заслужив всеобщее обожание, и его уважительное отношение ко мне все-таки сдерживало моих завистников. Ровно настолько, чтобы они не начинали говорить мне гадости прямо в лицо. Он относился ко мне как к своей личной секс-игрушке, которую ни с кем не хотел делить.
Была и еще одна причина столь внимательного отношения к конфиденциальности наших отношений. И в этом мы были даже похожи. Когда я нашла в себе силы, навести кое-какие справки о нем, то довольно легко выяснила, что свою должность он тоже получил через постель. В том смысле, что он был женат на дочери одного из учредителей компании. Я видела ее пару раз на корпоративах, и мы даже перекидывались несколькими фразами. Соблюдение имиджа заботливого семьянина было для него важной задачей. Когда я осознала, насколько это дорого для него, то решила, что у меня появился шанс. Как-то раз под утро, набравшись смелости, я отправила его жене длинное сообщение. Написала, что я любовница ее мужа, постаралась упомянуть подробности, о которых невозможно узнать, если не заниматься с человеком сексом, честно рассказала, что он принуждает меня спать с ним. Мне не ответили, но в день, когда я отправила сообщение, он не пришел на работу. И на завтра тоже не появился. И потом. Я была счастлива и чувствовала себя победителем.
Он пришел спустя неделю. И знаешь что? А ничего. Вообще ничего. В его поведении на публике не изменилось ни-че-го! Не знаю, что он сказал жене, но она заблокировала мой контакт, а при случайных встречах вела себя так, будто бы даже не видит меня. Я поняла, что просчиталась, и стала ждать мести с его стороны.
