У СанПавловых имелось три выхода. Сказать, что ошиблись дверью и зайдут завтра, присоединиться к нам в чем пришли, или присоединиться, предварительно выпрыгнув из трусов и остального белья. Опытные кризис-менеджеры присоединились в чем были. Женька кинулась заслонять собой девичью честь, а Юрьич рывком повалил меня на диван. Тяжело дыша, пылая огненным взором, он завис надо мной, не замечая надвигающегося пиздеца. Дальнейшее не заняло и пары секунд, и картина сложилась. Вот Юрьич раскрывает пошире рот, вбирая воздух сказать имбицилу какой тот мудак.
А вот мудак хватает оратора за уши, и натягивает удивившийся рот на распухший от запредельного возбуждения член.
Честно говоря, в тот момент было совсем фиолетово, откусят ли мне причиндалы, или позволят войти. Четырнадцать часов с распутной девицей окончательно поселили остатки мозга в раскаленной головке, прикончив условности и приличия. Мне хотелось ебаться, ебаться и еще раз ебаться. А всего остального просто не существовало здесь и сейчас. Время сжалось, скукожилось, замерло.
Окружающее воспринималось предельно четкой картиной.
Я видел все, как в рапиде, не упуская ни малейшей подробности.
Вот распахнутые на исчезающий в горле член глаза Женьки. Статная и красивая, она прижимает к себе Таньку и непроизвольно-чувственно гладит пылающую огнем левую ягодичку. Вот Танька трется о бедро кризис-менеджера, тиская ответно за попу… Напротив краснеет от недостатка кислорода Сан Юрьич, насаживаемый до упора. Вот я резко выхожу из глубин его охуевшего рта, даю возможность вздохнуть пару раз, и с третьим вдохом ныряю обратно. Меня не посещают дурацкие мысли о том, что будет дальше и не предаст ли меня Юрьич мучительной смерти, и почему этот здоровый мужик попросту не отшвырнет меня куда подальше, а продолжает насиловать свое горло, даже не попытавшись укусить зарвавшийся хуй, идущий на полный заглот. Конечно долго это продолжаться не может. С десятой попытки в полном слюней пространстве, я все-таки проскакиваю створки узкого горла, и встречно почувствовав спазм, густо и длинно изливаюсь прямо туда. Спазмы растут, у Сан Юрьича два пути. Захлебнуться оргазмом, умереть и насовсем успокоиться, или сглотнуть, вытереть губы, и уже меня прибить насовсем. Мои пальцы непроизвольно ерошат волосы у него на затылке, и к полному моему удивлению, это становится причиной выбора между нашими смертями. Юрьич сглатывает, отпускает меня на волю, с чувством оттирает губы, прокашливается, и со всей дури лупит кулаком в ухо.
Я вижу летящий кулак, но не делаю ни малейшей попытки защиты. Я заслужил свою участь. Будь это нож, нацеленный в горло, я бы продолжил спокойно сидеть, с улыбкой смотря на Танюшу…
Последнее, что слышу, отправляясь в тоннель, ее затихающий крик - “Идиот!”
Честное слово, я умираю счастливым…
Но не надолго. Манящий Белый свет в конце тоннеля оказывается потолочным плафоном. Тусклым, засиженным мухами, он сразу же возвращает к утраченной жизни.
Правое полушарие отбитого мозга приятно холодит пакет замороженных овощей, а левое в истоме нежится на теплых женских коленях. С удовольствием втягиваю запах Танюши…
- Блять, он опять возбуждается! - слышится рядом.
Окончательно прихожу в себя. Напротив сидят кризис-менеджеры. Раздетые до футболок с трусами. Раскрасневшиеся от пережитого. Взгляды одновременно и возбужденные и мрачные. Сидят, и кажется - не дышат, зачарованно уставившись, на эрегированного меня.
- У него там что - батарейка Дюрасел или Энерджайзер? - наконец шумно сглатывает Женя, сильнее стискивая колени. - У него хоть капля мозгов то осталась после такого леща?
Лещ и вправду был знатный. Ухо распухло, в оставшейся половине мозгов тусклый мрак и нежелание верить, что какое то время назад, я орально изнасиловал мужика, испытав сильнейший оргазм.
- Понятия не имею, - отвечает Танечка, выскальзывая из под меня, и унося радость в другой конец комнаты. Я приподнимаюсь на локте и провожаю свою проказницу влажным и липким взором. Из под подола футболки мне отлично видна голая Танюшина попа. Велика целительная сила Танюшиной попы! От нее даже у мертвого поднимется член.
- Ты хотя бы трусы надень, - хрипло давится Сан Юрьич. Не иначе горло натер моим хреном с горчицей.
- А чего это вы в одном белье? - сфокусировался я гардеробе СанПавловых. Голые по самое не могу Женькины ноги, стиснутые в районе колен пятитонным усилием, и подушка на чреслах Юрьича, взывали прояснить ситуацию.
- У подчиненной свой спроси, - хрипло выдавил Сашка.
Ну, да, Александром Юрьевичем был он для всех остальных. Не сразу, конечно же, но как обнюхались, как признали право на существование друг друга, перешли на “ты” и стали Сашками. Сашенциями. И так далее, вплоть до Шуриков. Хороши Шурики… Обоим едва не под сорокет… И вот один из Шуриков, только что отведавший хуя второго, нормальный в обычных условиях семьянин,, сидит прикрывая подушкой эрекцию на ненаглядную мою Таньку.
Та беззаботно светится без трусов, и подходит к контейнеру с непонятной хреновиной. Подходит и томно нагибается, демонстрируя комнате бриллиант в эпицентре себя.
Вообще наш багаж представлял собою несколько объемистых ящиков, вмещающих не только Танькин секс-шоп, но и компьютерную станцию управления хозяйством тутошнего комбината. Из всего объема притащенного в номер железа, только этот ящик не давал Таньки покоя. С утра изводила вопросами - “Да что это? Да почему? Да отчего ты не знаешь?”, на которые, простите, у меня не вставало даже ответить “Не знаю”.
И вот теперь, она ждет ответов, задирая сияющий бриллиантом попец в потолок на всеобщее возбуждение.
СанПавловы видя запредельное откровение, шумно сглатывают, Женькины ноги слегка разъезжаются, а подушка и вовсе сбрасывается могучей эрекцией.
- Чего я должен спросить? - переспрашиваю я, не в силах оторвать взгляд от внушительного бугра. Нет, там явно не ровня моему стояку, но все же…
- Мы тут, вроде, в заложниках, - шумно дышит Женька, загипнотизированная бриллиантом. Мне кажется ей до смерти хочется потыкать в него, и выбрать другую мелодию взамен надоевшей “Зззз-тут-тук-Зззз-тук-тук-Зззз…”
И посмотреть, как выгнется Танька в ответ… И сильнее сдавить коленки…
Но это, право, лишь домыслы, и не более.
- Что значит - “в заложниках”? - основательно скриплю я остатком верхнего головного мозга.
- Если не разденемся до трусов и не ответим, что хранится в сраном контейнере, твоя спятившая подчиненная прекратит вводить код отсрочки, и программа устроит экологическую катастрофу, открыв линию сброса очистных сооружений, - отвечает загипнотизированная Женька.
- У вас десять секунд до нового ввода, - сильнее оттопыривается жопка моей подчиненной, перекатывая ягодички вокруг гипнотического бриллианта.
- Блядь, да не знаем мы! - рычит Юрьич, медленно, но упорно сходя с ума от открывающейся композиции. Да, Танечка фигуристая у нас девочка …
- Ну, хорошо, - соглашается Танька, медленно разгибаясь в районе попы. И так же чувственно, что-то набирает на клавиатуре.
- Еще одна отсрочка, пока не выясним, что происходит, - говорит она оборачиваясь к нам голой писечкой. Подозреваю, сделала она это нарочно, прикусив край подола футболки ровными белыми зубками.
- Блин… Елисеева… ну нельзя же так! - по Женькиной шее сбегает струйка холодного пота.
Ее муж, соглашаясь, пропорционально увеличиваясь красноречивым бугром… Однако… Еще чуть-чуть и я начну ревновать скрытой его геометрии.
- Если вы думаете, что я окончательно упала с катушек, то позвольте объяснится по этому поводу, - выпускает подол изо рта моя Танечка, и шествует в направлении меня самого.
Одним движением, она отшвыривает в сторону размороженный пакет брокколи, и садится верхом, приподнимаясь в коленях.
- Сашка, - обращается ко мне ее крепенький бюст. - Вынь уже пробочку… Реально мешает сосредоточится…
Руки сами задирают футболку, а губы вбирают сладкий сосок…
- Пробочку, говорю, вытащи, а не с ума своди окончательноооо… - выдыхает Танюша, прижимаясь плотней.
- А что мне за это будет? - ласково раздвигаю теплые булочки…
- Что значит - “что будет”? - шипит под легким укусом Танюша. - Ты и без того на сегодня наказан. Вытащишь пробку поаккуратнее, затрахаю не досмерти, что же еще?
Беда. Танька может и до смерти затрахать. Проверено. В подобных случаях лучше переложить ответственность на другого.
- Женя, лапуля, помоги с пробочкой, - прошу я, максимально бережно раздвигая мою богиню поперек ягодиц.
- Николаев, ты вконец охуел? - спрашивает близкий к сердечному приступу Юрьич.
- Женька, ну не будь же ты сукой! - игнорирую близкий его конец.
- Не, ну вы вообще…, - в очередной раз сглатывает Женька и мнется…
Ей до смерти хочется подойти и освободить брильянт из жарких объятий.
- Ну? - нетерпеливо растягиваю Танькину попку на максимум обозрения.
Из под ее плеча вижу, как облизывает Женька пересохшие губы.
Встает, подходит, и опускается на колени… Перед ней две реликвии… Бриллиант и толстый мой член, задранный в потолок…
- Вы йобнулись…, - шепчет Сашка, оставляя реальный мир, в котором такое никогда не может случится.
- Дело в том, - вздыхает Таня на посасывания второго сосочка и мягкое выкручивание пробочки из собственной попы, - что восемнадцатый релиз на тестировании… блядь, Саша…показал нестабильные результа… ууууйййй… результаты…Полегче, Женькааааа…Ииииии… Уфффф…
