Я довольно стонал, чувствуя привычную приятную щекотку в яйцах и члене по мере того, как мои семенники опорожнялись, а матка рабыни заполнялась их содержимым. Когда пульсации члена прекратились, то я вынул ослабевший, но хорошо поработавший сегодня член из пизды девки, однако не спешил освобождать её от кандалов, одеваясь и удовлетворённо наблюдая за результатами своей работы: есть нечто необычное в красной от шлепков округлой попе и том, как из такого же раскрасневшегося, разработанного членом влагалища обильно сочится белое семя и стекает вниз по тёмным стройным девичьим ножкам. За свою жизнь я видел такое очень много раз, и это одна из немногих картин, на которую можно смотреть вечно, ведь что это - как не демонстрация способности добиваться столь желаемого? Я бы с удовольствием отодрал и осеменил эту шлюшку ещё раз, а то и два, однако чувствовал, что это уже будет не сегодня.
Я неторопясь выкурил сигарету, довольно рассматривая со всех ракурсов, прикованную к стенду девку, которую я лично сделал шлюхой. Докурив, я всё же расковал её и подбодрил.
- А ты молодец, Нгуен. Мне давно так хорошо не было. - сказал я, похлопав её по упругой попке, вгоняя будущую мать в краску.
- Вы очень добры, господин. Мне можно одеться? - спросила она меня так, словно бы я протёр её спину после душа, а не отодрал во все щели не заботясь о том, что она об этом думает.
- Да. Одевайся и поедем ужинать.
Не сказав больше ни слова девка подобрала с земли сначала своё исподнее и нарядилась в него, а затем принялась облачаться в остальную одежду. Подмываться я ей запрещал под двум причинам: во-первых я считал что так она быстрее залетит, во-вторых у меня был отличный нюх и меня заводило когда от неё пахнет моим потом и спермой.
Когда мы ехали обратно, солнце уже садилось, окрашивая долину красно-оранжевым цветом. Моя племенная рабыня всё так же, как ни в чём не бывало, крепко обхватывала руками мой торс. Она была одной из немногих чернокожих, кто был освобождён от тяжёлых работ и мог ужинать пускай не в одном помещении с хозяевами, то по-крайней мере тем же, чем и мы белые люди, ведь если я хочу чтоб дети от неё были хорошими, значит она должна правильно питаться, беречь здоровье и следить за собой.
Завтра мы снова поедем в этот амбар, и я знаю что она сделает всё то же самое что сегодня, если только я не придумаю что-либо ещё. И послезавтра, и после-после, и после-после, и какое-то время даже когда она отяжелеет от меня.
На пятом месяце и до конца беременности я освобожу её вообще от какого-либо труда и позабочусь чтобы всё было как положено, а затем, даст бог она переживёт первые роды, восстановится и клянусь Богом, я вновь закую её в цепи в этом амбаре и буду драть её как последнюю шлюху и осеменять как племенную корову, и так много раз!
