Ксюшка начала себя вести гораздо лучше. Но Гришаня не останавливался и постоянно давил на нее, пользуясь тем, что у Ксюшки к нему проснулась какая-то непреодолимая тяга. Он даже боялся спалиться с этим перед Ликой, от некоторых уж очень выразительных взглядов ее дочери.
Ксюшка после института прямо летела домой, лишь бы побыть рядом с ним. А когда он уходил на сутки очень скучала. Вслух она ничего не высказывала, но Гришаня и так читал ее как раскрытую книгу.
Лика опять ушла в ночную смену. И Ксюшка, дожидавшаяся этого, решила воспользоваться моментом.
Пока Гришаня был в комнате, она накрыла на стол.
Постучалась к нему в дверь со словами:
- Ужин готов!
Он прошел на кухню, и увидел встречающую его абсолютно голую Ксюшку. Она стояла у стола, вытянувшись по струнке, а через ее руку было перекинуто полотенце, как у официантки.
- Я буду прислуживать тебе, садись, - звонко и по-хозяйски сообщила она.
Его взгляд скользнул по ее стройному телу, выбритому лобку и длинным ногам. Он сел и начал есть, пока Ксюшка, что-то там дополнительно нарезала, намывала и всячески хлопотала.
- Я буду так ходить, когда мы вдвоем, можно? - спросила она, через плечо, не отрываясь от дел.
- Ты хорошо выглядишь, - ответил ей Гришаня, - спину держи ровнее.
- Да, спасибо.
Гришаня не привык к тому, что к нему проявляют много внимания, однако ему было все это действительно интересно. Настолько интересно, что он считал себя каким-то экспериментатором, который гнет карандаш, а тот почему-то не ломается. Как далеко она зайдет? Когда уже, наконец, пошлет его ко всем чертям и начнет брыкаться, этот вопрос был риторическим.
Он поел, поблагодарил Ксюшку за ужин. Она стала мыть посуду. А когда закончила, увидела, что Гришаня принес ведро наполненное водой и с половой тряпкой.
- Вот, и пол помой заодно на кухне, - невозмутимо приказал он, - давно надо было это сделать.
Ксюшка замешкалась:
- Хорошо помою:
- Сейчас помой:
- Ладно: За шваброй схожу:
- Мой руками, тебе швабра не нужна.
Ксюшка опустилась на колени, неуверенно взяла тряпку и посмотрела на Гришаню снизу вверх.
- Давай, давай. Начинай, - невозмутимо подбодрил он ее.
Она намочила тряпку и начала нерешительно тереть пол вокруг себя.
- Не так. Раком, - решил подсказать ей Гришаня, - и старайся, чтобы он после тебя сверкал. Двумя руками тряпку держи.
Ксюшка начала ползать на коленях оттирая пол от застарелых пятен. Начала как-то вяло, но быстро вошла во вкус, понимая, что на нее смотрят. Выгодно задрала попку и прогнула спину, почувствовав себя сексуальной рабыней.
- Вот, молодец, - похвалил ее Гришаня, усевшись на стул, и любуясь ни изгибы тела новоявленной домработницы, - а то уже думал, тебя пороть ремнем придется.
У Ксюшки все сжалось внутри и это ей прибавило мотивации и скорости, и через несколько минут пол был чист. Она положила тряпку и, не вставая, вопросительно посмотрела на Гришаню.
- Сюда ползи, - позвал он.
Она подползла.
- Повернись. И встань раком.
Она моментально развернулась к нему задом.
- Руки на задницу клади и раздвигай.
Ксюшка чуть приподнялась и беспрекословно подчинилась, стоя на коленях и раздвигая пальцами ягодицы своей оттопыренной попки. Ее грудь при этом выдалась вперед.
Гришаня помолчал немного, полюбовавшись на выразительную промежность, и спросил:
- Тебя в попу кто-нибудь трахал?
- Нет, - еле слышно ответила Ксюха стоя спиной к нему и повернув голову в бок, насколько это было возможно.
- У тебя же вроде молодой человек был? Что, он тебя в жопу ни разу не ебал?
Гришаня если честно, уже сам немного подъахуел от своей наглости, и от своего вольного обращения с дочкой Лики. Но, в конце концов, что такое наглость подумал он, всего лишь мнимые социальные устои.
- Туда меня никто еще не трахал, - ответила смущенно Ксюшка.
- Почему?
- Я ему не давала.
Гришаня уже конкретно возбудился, достал разбухший член из ширинки и начал его подрачивать, глядя на девичью упругую попку.
- Повернись, - приказал ей.
Ксюшка на коленях, повернулась к Гришане и оказалась прямо напротив стоящего дымящегося члена. И не могла отвести от него взгляд, он ее будто гипнотизировал и притягивал. Гришаня потянул ее за волосы и она, опершись на руки, стоя раком, поймав ртом вздыбленный хуй, начала его остервенело сосать как последняя развратная блядь. Противоречивые эмоции настолько переполняли Ксюшку, что она уже не замечала ничего вокруг, полностью сконцентрировавшись на своем занятии.
- Сейчас пойдешь в ванную и приведешь себя в порядок, - Гришаня насаживал ее голову на член, - пора твоей непослушной попке потерять девственность. Хочу, чтобы у тебя все дырки были рабочие. Поняла?
- Ммммм, - ответила Ксюшка, издав горловой звук, согласно мотнув головой и продолжая усердно сосать хуй.
Гришаня оторвал ее от члена, поднял ее на ноги, дал под задницу звонкого шлепка:
- Иди, и только быстро, у тебя пятнадцать минут.
В этот вечер Гришаня трахнул Ксюшку первый раз в попку, лежа на боку. А Ксюшка к нему окончательно привязалась. На нее сошло, словно какое-то наваждение, она готова была с ним трахаться в любом месте и в любое время. Где угодно, куда угодно, как угодно, лишь бы он был рядом. Но к ее сожалению, гораздо больше времени он проводил с Ликой, вызывая у Ксюшки бессильные слабо-контролируемые приступы ревности.
- Тебе не показалось, что Ксюшка как-то изменилась? - спросила Лика, нарезая салат.
- Нет, а что с ней, - Гришаня как обычно читал газету, одновременно поддерживая разговор.
- Ну, не знаю. Какой-то она более ответственной стала что ли. По дому теперь помогает, не шляется черте где.
- Ну, тебе виднее. Может, повзрослела?
- Мне кажется, это Игорек на нее плохо влиял, - поделилась своими переживаниями Лика.
- Да, молодежь ничего делать не хочет. На всем готовом живут, ни целей в жизни, ни понятий, - Гришаня увлеченно перелистнул газету на следующую страницу.
- А еще она напряженная какая-то, даже грубит иногда.
- Она грубит? Хм: Может по учебе проблемы? - поинтересовался Гришаня.
- Она не говорит, - Лика ссыпала нарезанные овощи в миску.
- Мне кажется, надо просто отстать от нее и все наладится. Она уже вполне самостоятельная.
Ксюшка сидела у себя в комнате и пыталась разобраться в своих чувствах. Ее очень тянуло к Гришане и она не могла понять почему. Может из-за того, что он оставался недоступным или потому что постоянно навязывал ей свои правила, оставаясь на шаг впереди. С одной стороны, Ксюшке хотелось, чтобы он нежно обнял ее, погладил по головке, признался в любви. Заботился о ней, говорил комплименты. Она хотела быть для него одной единственной и самой лучшей. С другой стороны, чем более он по-скотски поступал с ней, с грубой, бескомпромиссной прямотой, заставляя ее делать совсем немыслимые вещи, тем больше в ней разгоралось какое-то адское пламя. И Гришаня постоянно балансировал где-то посередине. А она должна была в глубине души признать, что ей нравятся жесткие мужчины. И весь этот крутой водоворот затягивал ее с непреодолимой силой.
Ксюшка могла бы поманипулировать, начать игнорировать или как-то по-другому попробовать управлять им. Но, практически, на сто процентов была уверена, что он абсолютно с непроницаемым лицом снова возьмет свою дурацкую газету и сделает вид, будто ее вообще не существует на белом свете. И продолжаться это будет до скончания века. А в результате проиграет только она.
