- Плохо дело, - задохнулась Женя. - Матка вся избитая, болит. Вылазь.
- А мне куда?
- В ванную, куда. К Дуньке Кулаковой. Сегодня я не смогу.
- А я думал... - надул он губы: вот-вот расплачется. Игрушку отобрали.
Женя задумалась.
- Ладно, - наконец, решилась она. - Давай в зад. Не пробовала ни разу. С подобным.
С кремом, с осторожными взвизгами, с боковым положением выгнутой круто задницы с воспоминанием о клизме, но боже, какая в нее заползала колбаса! Она ползла бесконечно и так же нарастало сладкое безумие - вот ведь наслаждение в тридцать один, и от кого?
- Гоняй! - выдохнула она и не смогла вдохнуть - он вонзил яростно, застоявшись и отчаявшись. Женя, закрыв глаза, тихо орала...
Однако после обеда она поняла, что не снесет. Мальчик ходил уже по-хозяйски с саблей и дрочил и мучался. Она лежала, глядя почернелыми глазами. Все внизу будто разорвали на клочки. Наконец, жалость ее победила. Она сняла трубку, набрала пятизначный номер.
- Люсь, ты? Ты одна? Слушай, выручай. Нет, не деньги. Нет. Да нет, какие гости. Смеяться будешь. Ты одна, точно? Ну так слушай: меня сегодня ночью так отъебал один молодой человек, что я лежу с вырванной пиздой и вывернутым задом... Может быть, еще как может быть. Так вот этот молодой человек ходит мимо меня со своим полуметровым хуем и он им меня сегодня убъет. Если ты не выручишь... Ну, не полметра, на десять сантиментов меньше, какая разница? . . Да бывает такое, бывает... У жеребца, да... Ой, Люська, мне не до смеха. Приходи... Да в халате, конечно, только трусы сними, чтобы он тебе с самого порога...
Женя положила трубку.
- Сейчас придет. Рост у нее под два метра. На заднице можно комод поставить. Мы иногда балуемся без мужчин, так я ей руку засовываю почти по локоть, вот так.
- А лицо?
- Что - лицо? Тебе еще и лицо надо?
- Я на вас буду смотреть.
- Смотри.
В дверь позвонили. Мальчик, уже в шортах и майке, пошел открывать. На пороге стояла громадная женщина с лицом Тины Тернер.
- Здрасьте, - сказал мальчик, отступая.
- Здорово. А Женя где?
- Там, - совсем растерялся мальчик.
Гигантесса отодвинула его и с любопытством вошла в комнату.
- Что? С первым апреля? - сказала она. - Делать тебе нечего? Где этот твой?
- А кто тебе двери открыл?
- На детей переключилась? Евгенья, разве этим шутят?
- Костя! - позвала Женя. - Что ты застеснялся? Иди сюда.
Костя вошел и встал у двери.
- Покажи ей.
- Да он упал...
- Ну и что? Сними шорты.
Костя стянул шорты: между колен упал толстый удав. Люся ахнула.
- Ну? Не страшно? - спросила Женя, гордясь.
- Ой ты мой цыпленочек... - Люся, не отводя взгляда от удава, сбросила халат и Костя понял, что на этот раз противник тыла не покажет - таких грудей, с ведро, он у женщин не предполагал. А задница! а колонны ног!
Но удав не ворочался. Куда подевалось сабельное исступленное могущество? Люся вытягивала его и баюкала, лизала и всасывала - безрезультатно.
- Перепугала ты его, - отозвалась Женя. - Теперь жди, когда привыкнет.
- Как же мне ждать-то? У меня уж все на всос работает. Если через пять минут он мне не вставит, я стулья и ковры начну засасывать.
- Ты бы лучше мне вылизала мою израненную, - Женя раскинула ноги.
- Ну а что тут, - деловито склонилась Люся. - Внешне без изменений. Дай-ка я навещу старую знакомую.
И она приникла к Жениной розе. Ее зад, развернутый к Косте, раздался совсем немыслимо: в овраге между ягодиц сверху смятокоричневый манил вход, а ниже два громадных темных смуглых валика губ обросли бакенбардами - но как это обнять руками? Волна прошла от яичек и набила по всей длине удава раз, другой, в третий он уж закачался в полувисе, а еще двумя победными рывками набрал высоту и отогнувшийся назад Костя понес его как флаг. Да и двумя руками направил между валиками, просясь. Люся охнула, расставила белые бревна и вход меж валиками заалел - тоже нежность была в гигантессе! Костя крепко пошел, голова бежала впереди, раздвигая набухшее влагалище, которое стоном и жарким объятьем отвечало на набег - и шейку прошел и матку стал вытягивать, также стонущую, но и жадно сосущую победоносного гостя. Не очень удобно стояла, еще оставалось много длины, а не дотянуться, - что ж, на цыпочках мучиться?
- Сейчас я лягу, лягу, лягу... - забормотала Люся, вынув рукою увлажнившийся хуй и падая рядом с Женей на спину. Ноги взвились в высоту, Костя видел подколенные выемы, неожиданно нежные, решил следующий раз ебать туда - но уже тянула Люся в себя и не согнуть ей было, пришлось ему крючком прислоняться к ней, заводя в полувис свой гордо реющий хуй. Женя жадно смотрела на то, что ее всю ночь пронзало и шарахалось во внутренней темноте. Не сумев сдержать восторга, она укусом впилась в орущий рот Люси. Та ей ответила - как же! Не знала она в себе таких тесных далеких долин! Все сорок сантиметров одновременно всосала она внутренней жаркой кожей и Костя не сразу смог вырвать из нее свой увеличивающийся хуй, так что он с трудом выскочил, чвакнув, но тут же ринулся назад, снова встреченный отсосом на всех горизонтах - Люся ухнула и пустила ветры. Теперь уж Костя не вынимал. Он приладился плечами в выемы колен, руки завел за белые мягкие бревна, согнулся, как горнолыжник и пошел гонять тугой тропой! Ужасом, воем встречала его проносящаяся взад-вперед матка, во влагалище борт его кожи за головкой боронил обессилевшие нежнополяны, клитор ее немыслимо раздулся петушиным гребнем и Женя наложила на него указательный и средний - Люся взвыла, по круглым щекам к ушам катились слезы, она дернулась так что тахта захрустела, и опала. И уже в побежденные вялые долины промчался костин хуй, толчками гоня перед собой волны семени. Люся встрепенулась на миг - и приняла.
