У каждого жилища есть свой запах - неповторимый, особенный. Кому-то дома пахнет пирожками, кому-то уютом, а кому-то морем. Я предпочитала большую часть своей жизни проводить в гостиницах, а в номерах всегда один запах - освежителя воздуха. Вот и сейчас я открыла дверь своего номера и вдохнула в легкие аромат сосновой свежести - назойливый до тошноты.
Я сразу швырнула сумку с одеждой на кровать и раздвинула занавески на огромном окне, которое было заляпано после дождя. Вид был просто потрясающий: спящий зимний сад, застывшие фонтаны, и жирный рыжий кот, который гонялся за воробьем. По тропинке то и дело ходили туда-сюда влюбленные пары - совсем скоро день влюбленных. Я предполагала, что снять номер в этом отеле будет проблематично накануне праздника, но мне повезло, и командировка моя состоялась. Я налила в бокал для содовой немного вина из мини-бара и разместилась на подоконнике, все еще жадно рассматривая постояльцев этого тайного гостиничного мира. Я приехала не одна. В виде багажа у меня был мой молодой сотрудник - помощник. Ему было всего лишь девятнадцать, он был очень болтливым и милым, да и внешностью его не обделила природа. Правда, толку от такого специалиста, как от козла молока.
Работала я в одной из крупнейших юридических фирм и была адвокатом по семейным делам - разводы, алименты, усыновление, опека. Отношения: Я так от них устала. Мне хотелось порой сказать очередному клиенту, что поздно пить "Боржоми" и сетовать на мужа, который не платит алименты на ребенка, а сам разъезжает на иномарке. Дескать, смотреть надо было, какого человека выбираешь для жизни и для сердца. Казалось бы, мой юный помощник должен был облегчить мне бумажную работу, но ее становилось только больше. Он любил делать ошибки, почему-то со мной всегда терялся, не понимая, что происходит и чего от него хотят.
Вспомнила я о нем неспроста. Он как раз вышел из своего номера и закурил - внутри гостиницы запрещалось курить. Его сигарета медленно тлела в тонких пальцах, он, скорее, размышлял, чем поглощал никотин в свои легкие. Если бы не приказ свыше, я бы никогда не взяла его с собой. А так: скромный сынишка богатого дяденьки. Странно, что он не разъезжал на кабриолете и не говорил со мной на "ты" , а все время так учтиво на "Вы" и с неким стеснением, будто, я могла раздавить его, размазать, как насекомое, тапком.
Наши взгляды встретились. Он немного замялся, а потом направился к моему номеру, проходя через зимний сад. Я лишь мимолетно улыбнулась, допивая дурманящее белое вино из неподходящей тары.
Время шло, а он не стучал. Я даже начала думать, что он не ко мне направлялся, или вовсе растворился где-то по дороге, но прошло еще десять минут, и парень все-таки постучался. Это было слишком тихо, словно, он стучался в окно к замужней любовнице.
"Твоя очередь ждать" , - подумала я.
Мне хотелось испытать его, выяснить, выстоит ли он или сразу уйдет, поджимая хвост. Я никогда не любила слабохарактерных подстилок, которые даже своих желаний бояться. Ими не интересно было управлять, то же самое, что отобрать сломанную куклу у сестры и вернуть ее еще в худшем состоянии: не будет слез или обид. Так и здесь. Я налила новую порцию вина и стала смаковать не только напитком, но и мыслями о сотруднике.
"Все еще ждешь? Нет, ты ушел, ибо бесхребетная сопливая тупица" , - новые мысли не давали мне покоя.
Я соскочила с подоконника, и, цокая каблуками, подошла к двери. Моя рука легко легла на ручку, секунда ожидания, и я открыла дверь.
"Вы только посмотрите, этот придурок все еще ждет!" - саркастичная улыбка вырисовалась на моем лице.
- Засранец бестолковый, я тебя разве звала? Может, звонила и приглашала к себе в номер? - спрашиваю с издевкой в голосе.
Моя жертва мнется, но глаз с меня не сводит, поразительное сочетание стеснения и бестактности.
- Я это: просто хотел позвать Вас на завтрак:
Заседание суда завтра, а он уже сегодня весь разодетый с иголочки: пиджак, светлая рубашка, дорогущий узорчатый галстук, начищенные туфли. Я нагло рассматриваю его с головы до ног, представляя, каким бы он мог быть без всей этой мишуры, лишь в одном ошейнике.
- Ты голоден? - спокойно спрашиваю я, все еще не позволяя своему подчиненному зайти в мой номер.
- Не знаю, - кратко отвечает потенциальная подстилка для моих ножек.
Его неуверенность начинает меня напрягать. Я делаю шаг вперед, накручиваю галстук на свою руку и тяну сотрудника прямо на себя, чтобы удавка впилась в его шею, причиняя неудобства.
- Ты никогда ничего не знаешь, как ты вообще университет закончил, тупоголовый? Хоть для чего-то сегодня сгодишься.
Я захлопываю за собой дверь, все еще грубо дергая за галстук и направляя его по своим апартаментам прямо к кровати. Одним толчком заставляю сотрудника попятиться и приземлиться пятой точкой на мягкий матрас.
- Давай-ка, тварь, установим с тобой правила: не помогаешь мне в работе - отрабатываешь свои косяки языком и тощей задницей.
Я ставлю свою кожаную туфельку прямо ему на член и яйца, все еще контролируя каждый вздох своей жертвы. Его зовут Никита. Или, как ласково называют его коллеги женского пола, Никитос. Но разве у такой подстилки может быть имя? Я тяну за край рубашки, отчего пуговицы вылетают и усеивают деревянный пол. Из кармана пиджака я достаю малиновый маркер, которым обычно делаю пометки в ежедневнике, и пишу на накаченном торсе его новое имя: "Шлюшка". В конце дорисовываю сердечко и смеюсь, любуясь своим шедевром. Моя новая вещь шокирована. У него, словно, дар речи пропал, а глаза стали шальными, с пять копеек. Он смотрит на меня испуганно, ошарашено, но под натиском ноги, я чувствую, как его маленький член наливается кровью и твердеет.
- Отпусти: те, - наконец выдавил скудные слова и схватился свободной рукой за собственный галстук. - Вы ненормальная!
Сопротивление. Как мне это нравилось раньше в таких же непокорных суках из прошлого. Он протестовал против того, что ему нравилось, и виноватой делал меня. И я отпустила: действительно перестала держать. Моя нога грациозно стала на пол, с руки соскользнул шелковый галстук.
- Уходи, сучка, но переступив порог, ты больше никогда не получишь моего внимания. Никогда!
Я отступила, отошла в другой угол комнаты и присела на кресло, складываю ногу на ногу, в ожидании его действий. Он ломался, как малолетняя целка, которая боялась боли и гнева родителей, но так хотела попробовать.
- Мне страшно, - наконец мой подчиненный нарушил гробовую тишину и сознался в слабости.
- Ползи, блядина, ко мне на четвереньках и сними с меня трусики - теперь ты будешь их носить.
В этот вечер я была уверена лишь в том, что поутру мой номер будет пахнуть развратом и мучениями моей новой игрушки, а никак не сосновой рощей.
