Она стояла перед пациентом полунагая, теперь уже сама неуверенно пошатываясь, верх её белья изначально отсутствовал, а трусики её были спущены до колен.
Взгляд пациента так и стрелял вверх-вниз по её телу.
- Не надо, - как можно слаще выдохнула она, слегка дрожа. Не забыв пробежать влажным языком по губам.
- Надо, - слетело одним выдохом с его уст, в то время как руки его привлекли прекрасную жертву ближе к себе. Жертва меж тем ощутила, как колени её подгибаются, как она падает обратно в покинутое ею кресло.
Звук молнии, разъезжающейся, с резким лязгом расходящейся на брюках пациента. Чувство крепких рук на её талии и её бёдрах, рук, снова прижимающих её к телу напротив, чувство жаркой юношеской плоти, вторгающейся в её нутро.
Она раскинула бёдра, дёрнув правой ногой и освободив её из плена и так уже едва не спавших трусиков, обхватила хищно своими бёдрами Стаса, почти обнимая его ими, позволяя плоти его агрессивно вломиться внутрь до самого дна и заполнить её целиком.
- Стас... - простонала она, мгновеньем позже закусив губу.
Лишь для того, чтобы тут же освободить её, выпустив на волю душащий её бессловесный крик, ощущая, как раскалённое белое пламя неумолимыми, безжалостными, всё учащающимися и учащающимися толчками пожирает её изнутри.
- Инесс...
Последний слог её имени, и без того часто опускаемый в некоторых традициях, заблудился где-то в недрах горла пациента, в то время как губы его искали полувслепую её шею, подбородок, рот, натыкаясь то на щеку, то на впадинку под носом.
Последний аккорд, последний крик, и Инессе действительно закричала, распахнув что было силы рот и выгнувшись дугою навстречу проникающей в неё безжалостной мощи, сломившей её на это неимоверно нескончаемое мгновенье, сломившей и покорившей.
* * *
- Простите, доктор... пожалуйста. Простите...
Он не открывал глаз, уткнувшись кончиком носа в район между её плечом и её же шеей. Продолжая полуобнимать друг друга, лёжа в не столь уж и просторном для подобных целей бархатном кресле, со стороны они могли показаться внешнему зрителю парой влюблённых голубков.
- Ты хоть понимаешь, что ты сделал? - чуть повернув голову, найдя губами его ухо, строго шепнула она. - Ты... изнасиловал своего психолога. Это преступление, Стас.
"Дающее возможность для шантажа даже без учёта уже собранного ранее компромата. Дающее мне в руки полную власть над тобой".
Это была первая мысль.
"Теперь, пожалуй, так или иначе не составит никакого труда заставить тебя вести себя в школе как подобает. Вот родители будут удивлены резкими переменами за три сеанса".
Это была вторая мысль.
- Я знаю. - Стас открыл глаза. - Но вы... лично вы, Инессе... - Он смотрел несколько мгновений ей в лицо, в глазах его стояло отчаяние, отчаяние и боль. - Простите ли вы меня?
Вместо ответа она опустила ладонь ему на затылок и мягко погладила его.
Подросток снова закрыл глаза, она с некоторым недоумением ощутила, как тело его конвульсивно содрогнулось. Ещё миг - и оно содрогнулось снова, уши Инессе при этом уловили слабый, но явственно различимый всхлип.
- Не бойся, Стас. - Она слегка взъерошила его шевелюру, думая, не перегнула ли палку. - Всё будет в порядке.
Вновь приподняв веки, пациент посмотрел на неё, выражение его глаз в эту минуту едва ли поддавалось переложению словами.
- Дело... дело не в этом. - Он пытался дышать как можно чаще и как можно глубже, искусственно осушив свой голос. - Я... я плохой человек, Инессе. И я виноват перед вами. Вы с самого начала, с самого первого сеанса хотели мне только добра, а я...
Он уткнулся опять лицом во впадину между её плечом и шеей, хотя уже и не решаясь приникать плотно к коже, психолог же - к удивлению своему - ощутила нечто похожее на глубоко затаённые угрызения совести.
- Никогда не следует идеализировать других, Стас, - сухо произнесла она, пытаясь подавить грусть. - У них могут быть свои, неведомые тебе скрытые побуждения.
Стас чуть-чуть поелозил носом, словно стремясь зарыться, спрятаться глубже в её золотистые волосы.
- Вы... даже теперь пытаетесь помочь мне, - глухо проговорил он, продолжая прятать лицо. - После того, что я с вами... после того, что я натворил. Нет, Инессе, вы хороший человек, я же... я же... нет.
Инессе слегка отстранилась, почти силой вынудив Стаса приподнять голову и поднять на неё взгляд. Глядя ему в глаза и ощущая, как что-то переплавляется у неё внутри.
- Ты неправ, Стас, - просто произнесла она. Даже сама удивившись, сколь бесстрастно и невыразительно эти слова прозвучали. - Я плохой человек.
Высвободившись из его объятий, она выскользнула из кресла и сделала пару шагов к письменному столику. Не позволяя себе передумать - имело ли это, впрочем, смысл? - извлекла из верхнего ящика пару тоненьких папок, усеянных убористым текстом в шрифте Courier New.
Развернулась обратно к недоумённо следящему за ней Стасу.
- Читай.
Не глядя далее на пациента, психолог взяла сумочку, накинула висевший на стенке халат и вышла в подсобку - небольшое дополнительное помещение, где у неё располагались запасы чая с кофе, миниатюрный сервант и прочие не слишком ожидаемые во врачебном кабинете вещи. Села в кресло, включив электрический кипятильник. Прислушиваясь к усиливающемуся гулу чайника, коснулась черенка ложки в стакане для чая - зачем-то подвинув его.
Ей, по правде говоря, было уже всё равно, что будет.
Скорее осязанием, чем слухом она уловила движение воздуха за спиной, почувствовала дрожь открывающейся двери. Таинственным шестым чувством ощутив очертания фигуры, расположившейся позади.
Несколько секунд в комнате по-прежнему висело молчание.
- Зачем вы... сделали это, Инессе?
Она приоткрыла рот - и тут же закрыла, невидящим взором глядя на ложку в стакане.
Удариться в психоанализ? Поведать о теории кризиса средних лет, в наш инфантильный век настигающего многих едва ли не сразу после двадцати? Просто признать вынужденно, что она, Инессе, латентная извращенка, выведенная на чистую воду иллюзией безнаказанности?
Стас тем временем обогнул кресло и, стоя лицом к ней, полуопёрся ладонями о край стола позади. Изучая её внимательно и осторожно, как будто пытаясь прочесть невысказанный ответ по чёрточкам её лица.
- Зачем вы... показали мне эти листы? - спросил он уже о другом, продолжая тщательно изучать лицо Инессе. - Ведь могли б, - тут голос его дрогнул на миг, - и не показать.
Психолог коснулась пальцем металлического бока закипевшего чайника - словно проверяя температуру - и тут же отдёрнула палец. Деланно безразличный жест, позволяющий отвлечься от чувств - и надеть маску бесстрастия.
- Ты считал меня хорошим человеком, Стас, - без выражения произнесла она. В подчёркнуто нейтральном тоне звучала лишь разве усталость. - Ты убедился, что это не так.
Подросток несколько секунд, несколько утомительно долгих секунд смотрел ей в глаза. На протяжении этих секунд Инессе стала ощущать, как по щекам её расходится пунцова, а сама она почти тонет в кофейном океане этих карих зрачков.
- Мне не кажется, что вы... плохой человек, Инессе. - Он вытянул руку вперёд, коснувшись её ладони. - Просто... одинокий.
Вздрогнув от прикосновения его пальцев, она ощутила, что глаза её почему-то слезятся.
- Мне нельзя было работать психологом, Стас. - Не отводя взгляд от его лица, Инессе чуть сжала его пальцы своими. - Никак нельзя было.
- Ну, почему, - он продолжал всё так же внимательно и осторожно смотреть на неё, хотя в глубинах его зрачков как будто промелькнула на миг искра иронии. - Гипнотизировать у вас получается превосходно.
Уголки её губ непроизвольно дрогнули.
Довольный произведённым эффектом, подросток отклеился от края стола, обходя её кресло сзади, на мгновение Инессе ощутила его руки на своих плечах, а его жаркие губы - прямо возле своего левого уха.
- Ничего, если я сделаю вам чаю?
От неожиданности она даже не нашлась с возражениями, хотя вообще-то обычно предпочитала кофе.
