- Раз! Два... ой! Три! Четыре... ой-ой-ой! . . Пять! . .
Срывающийся голос Джинни Уизли разносился по камере Азкабана в такт с шлепками тела о тело. Сбиваясь и путаясь, она отсчитывала, сколько раз член Люциуса Малфоя вонзился в её влагалище. Стройное тело рыжей гриффиндорки вздрагивало с каждым новым грубым толчком, голос срывался.
- Шесть! Семь... о Мерлин! - вскрикнула Джинни, когда Люциус особенно резко натянул её на свой хуй по самые яйца.
- Нет цифры "о Мерлин" , есть цифра "восемь" , Джиневра, - наставительно сказал Люциус. - Тебя в Хогвартсе даже считать не научили?
- Да-да, восемь, только не останавливайтесь, молю, - бормотала Джинни. Её пизда начинала гореть от невыносимого зуда всякий раз, когда Люциус сбавлял темп. - Девять, десять... я на блядках как в раю, жопа чахнет по хую!
Влагалище рыжей гриффиндорки неохотно, с чавкающим звуком выпустило член Люциуса. Выдернув хуй из одной дырки Джинни, Малфой-старший тут же одним движением засадил ей в другую.
- А! - вскрикнула Джинни, когда член на всю длину вошёл в её задницу. - Не так сильно! Раз! Два! Три! . .
- Что там за урок арифмантики? Или поэзии? - пропыхтела Белла, беспощадно насиловавшая Гермиону. Гриффиндорка уже безвольно свесила голову на грудь и тяжело стонала под сумасшедшей ведьмой. Толстый искусственный член туго входил во влагалище Гермионы. Тупые шипы и бугорки на поверхности страпона терзали нежную кожу вагины.
- Стишки - просто баловство. А вообще я заставил Уизли считать мои подходы, - объяснил Люциус, не забывая ритмично ебать упомянутую Уизли. - Только она что-то часто сбивается!
"Тебя бы на моё место, - устало прокляла его Джинни. - Семь, восемь... сколько он будет меня насиловать? Ну когда нибудь, когда-нибудь это должно закончиться... Гарри, Рон... Гермиона, ну помогите же!"
- Девять! Десять! Деньги в банк, коня в узду, птицу в небо, хуй в пизду! - вслух выкрикнула она и ещё раз крикнула, когда Люциус с довольным кряхтением перенацелил свой хуй из язвы ануса в растрёпанный бутон влагалища Джинни.
- Растрахана, но всё равно хороша! - оценил Люциус пизду рыжей гриффиндорки, из которой он выбивал крики и стоны каждым толчком. - Ты бы тоже, Белла, могла пошалить с Грейнджер - так, для интереса. Неужели твоя больная фантазия иссякла?
- Иссякла, говоришь? - облизнулась Беллатриса. - Ну держись, грязнокровочка!
Всё ещё с натугой натягивая пизду Гермионы на толстенный страпон, Белла начала мять её попу - сначала игриво и нежно, потом всё сильнее, до синяков и ссадин. Гермиона терпела боль от пальцев и страпона ведьмы со сдавленными стонами, не желая показывать слабость и не в силах сопротивляться.
Вдруг Белла скрючила пальцы и вонзила жёлтые обломанные ногти прямо в нежную ягодицу девушки.
Гермиона заорала и попыталась вырваться, но Беллатриса навалилась на неё всем телом, буквально вбив резинового дракопупсика в растраханную пизду гриффиндорки. Не обращая внимания на крики Гермионы, Белла разодрала ногтями её плоть, оставив на правой ягодице пять глубоких кровящих царапин.
- Что, не нравится, когда тебе пускают твою грязную кровь? - раздался жаркий шёпот Беллатрисы над ухом Гермионы. - А так? - и Белла впилась зубами в мочку уха гриффиндорки.
Гермиона снова дёрнулась и заорала, пытаясь отстраниться. Беллатриса ласкала языком завитки её ушка, будто голодная вампирша. Тёмные острия возбуждённых сосков выделялись на груди ведьмы. Слизнув кровь с прокушенной мочки Гермионы, Беллатриса причмокнула языком и задумчиво сказала:
- Странно, на вкус не похоже на грязь. Но это поправимо... вот, сама попробуй.
Не прекращая долбить влагалище Гермионы страпоном, сумасшедшая ведьма резко воткнула сразу четыре пальца в анус гриффиндорки. Они вошли - сказались все последние изнасилования - но у Гермионы вырвался последний, самый отчаянный крик. Беллатрисса чуть подвигала пальцами в податливом анусе девушки, выдернула их - испачканных в алом и коричневом - и тут же засунула в рот Гермионе, оборвав её стоны.
- Попробуй, грязнокровочка, - просюсюкала Белла. - Вкуси своей крови и своего дерьма - впрочем, в твоём случае это почти одно и то же.
- Мне нравится твой энтузиазм, Белла, - отозвался Люциус. Он всё так же вставлял Джинни в обе широкие покрасневшие дыры по очереди. - И почему мы раньше так не забавлялись с грязнокровками?
- Потому что Тёмный Лорд считал, что трахать грязнокровок недостойно настоящего мага - их надо только пытать и убивать, - напомнила Белла.
- Да, при всём уважении, тут его политика была излишне строгой, - сказал Люциус. - Это же весело, да, Джиневра?
- Девять... Десять... - бормотала Джинни почти машинально. Если кому и было весело, то точно не ей. Люциус в который раз вытащил из неё член и направил его в глубину вагины гриффиндорки.
- У Джиневры дырка класс, чтобы вставить - в самый раз... - плакала Джинни.
"Четырёхстопный хорей" , - почему-то вспомнила Гермиона. И тут Беллатриса стала протискивать головку своего страпона через сфинктер девушки в её анал, и Гермиона уже не могла ничего вспоминать, а только кричать и молить.
***
Старый тюремщик совершал обход тюрьмы, когда его внимание привлекли отчаянные женские крики. Он всю жизнь проработал в Азкабане - он и состарился среди этих холодных каменных коридоров и грязных вонючих камер. Тюремщик считал, что за эти годы видел все возможные ужасы и извращения, творившиеся среди узников.
Но когда он осторожно заглянул в камеру 101, то понял, что судьба подкинула ему очень волнующее зрелище под конец жизни. Тюремщик сам не заметил, как приспустил рваные штаны и стал бешено дрочить вставший член. В его возрасте немногое ещё было способно вызвать у него стояк, но сейчас он наблюдал самую извращённую сцену в своей жизни.
Джинни Уизли стоит на четвереньках на грязном полу камеры. Люциус Малфой, сильный, подтянутый и безжалостный, грубо насилует её, втыкая то в пизду, то в очко длинный хуй. Джинни содрогается от каждого толчка коварного мага. Она то утыкается лицом в пол, почти теряя сознание, то вскидывает голову и испускает протяжные вопли боли и удовольствия. В промежутках она ещё умудряется считать фрикции Люциуса и выкрикивать пошлые стишки про себя саму.
- Мне без ёбаря никак, жопа - как британский флаг! Раз, дваааа! - Джинни срывается на крик, потому что Люциус с хриплым возгласом начинает спускать. Горячая сперма заполняет влагалище рыжей гриффиндорки, и с каждой её каплей зуд и жжение в гениталиях Джинни становятся невыносимей.
Люциус отталкивает её, и Джинни падает - теперь она извивается на полу, трахая себя в пизду ладонью - всеми пальцами сразу. С губ Джинни срываются безумные отрывочные слова: "Кончить! Контракт... Кончить... Жжётся... Кончить! Пожалуйста!" Её глаза так выпучены, что готовы выскочить из орбит, и она рискует порвать свою вагину собственной рукой.
- Уф, - Люциус вытирает пол со лба. - Ты даже меня утомила, Уизли, а хочешь ещё? - с насмешкой говорит старший Малфой. - Ладно, валяй, раз уж ты такая ненасытная.
Джинни снова кричит, и теперь она вгоняет в свою пизду весь кулак - он по запястье проваливается в её измученную дырку. Когда она выдёргивает кулачок, тонкая струйка орошает пол под ней, выплёскиваясь вместе со спазмами влагалища Джинни. Постепенно спазмы и стоны слабеют, и рыжая гриффиндорка без сил замирает на холодных камнях. Между её ног расплывается пятно мужской и женской кончи.
- Раз - два - три - четыре - пять - Джинни выебли опять, - шепчет она.
- Рифма очень банальная, Джиневра, - комментирует Люциус, но Джинни уже не слышит его - она в глубокой отключке.
Рядом с ними разворачивается другое изнасилование.
- Грязнокровочка, - шепчет Беллатриса Лейстрендж в ухо Гермионы, наваливаясь на неё своим рыхлым белым телом. - Сначала было нелегко засовывать в тебя дракопупсика... - с этими словами она снова глубоко вгоняет страпон в задницу Гермионы. Каждый раз при этом Гермионе кажется, что в её заднем проходе будто прокручивают напильник, но по крайней мере эти фрикции снимают чудовищный магический зуд.
- А теперь его нелегко вытащить! Объяснишь это, грязнокровочка? - смеётся Белла, резко, с чавканьем выдёргивая страпон из очка Гермионы. Тут же зад гриффиндорки начинает терзать чёрномагическое жжение. Анус Гермионы пульсирует и не может закрыться, требуя нового грубого насилия, будто прося снова заполнить его до грани разрыва.
- Мадам Лейстрендж, пожалуйста... - наконец-то Беллатрисе удаётся выбить из Гермионы мольбу. - Вставьте мне! Затрахайте меня!
- Мне нравятся такие слова, грязнокровочка, но я же чувствую, что они не от сердца, - вкрадчиво говорит Беллатриса, неглубоко вставляя головку дракопупсика в анус Гермионы. - Повторяй за мной. Ты - грязнокровная сука.
- Я - грязнокровная сука... - повторяет Гермиона и стонет, когда резиновый член снова заходит в её попу.
- Ты обожаешь мою пизду.
- Я обожаю вашу пизду... - поддакивает Гермиона. Она думает не о словах, а о толстом члене в своей заднице.
- А мою попу - ещё больше.
- А вашу попу - ещё больше... - вторит Гермиона между стонами.
- Ты хочешь, чтоб я зашила тебе пизду, а потом ебала в очко, пока оно не треснет.
- Я хочу... зашейте пизду... ебите пока не треснет... - бормочет Гермиона в полубреду, сама не понимая, что говорит.
- Ты хочешь, чтоб я сделала то же с твоей подругой-шлюшкой.
- Нет, - в глаза Гермионы возвращается искра сознания. - Нет, не хочу! - более уверенно повторяет она.
- Забавно, - говорит Белла, слегка потрахивая жопу Гермионы мелкими частыми движениями, - сама ты на всё согласна, а её жалеешь больше себя? - Беллатриса указывает на Джинни, простёртую на полу.
"Просто я выдержу больше, - отрывочная мысль вспыхивает в голове Гермионы. - Но не намного больше".
