Маша опять что-то шепнула подруге. После очень долгой паузы та подняла голову и, глотая слезы, четко произнесла:
- Я хочу, чтобы ты вошел в мою попку.
- Вот это другое дело! - расхохотался Антон, начав раздеваться. Он с трудом удержался, чтобы не сказать "Ну ладно, уговорила", - Только пойди в душ, вымой мордочку и задницу.
- Мне промывание желудка делали, там все стерильно, - сказала Женя и даже улыбнулась.
- Все равно.
Походкой приговоренного к смерти Женя двинулась в санузел.
- Дорогой, а может, ты меня туда же? - страстно продышала Мария в лицо Юре.
- Потом, - сказал он. Ему не хотелось признаваться, что он не только не пробовал анальный секс, но и не чувствовал к нему тяги. Если с юной подругой он бы еще рискнул, но входить в огромное, бездонно черное отверстие Маши, обрамленное редкими жесткими волосиками, ему казалось неприемлемым.
- Крем есть? - деловито спросил Антон, успевший раздеться.
- Гель для рук подойдет?
- А для попы нет? , - пошутил он, - Давай для рук.
Юра даже не стал заставлять Машу исполнить обещание отсосать. Прерываться на полпути не хотелось, а через несколько минут ему предстояло посмотреть великолепный спектакль: мастер-класс по анальной дефлорации!
В комнате медленно появилась Женя. На ее лице отражались все чувства: страх, стыд, но также любопытство и нетерпение.
- Ну вот, видишь, никто не плакал, - подбодрил ее Антон, - Становись на колени и раздвинь ноги.
Взяв у Маши крем, он встал между широко раздвинутых бедер любовницы. Юра и Маша расположились по бокам.
Анальное отверстие, открытое их взглядам, было маленьким, как у девочки, но несколько разбухшим и покрасневшим от зонда для промывания. Антон неторопливо стал смазывать окрестности ануса, потом, положив на палец кусок крема, стал вдвигать его в дырочку. Женя застонала:
- Ой, больно!
- Терпи! Потом будет легче.
Палец сначала касался самого входа, прикрытого кожистыми складками, потом, получив еще порцию смазочного вещества, пошел глубже. Женя перестала стонать, а лишь громко дышала. Вот в попе исчезла одна фаланга, потом вторая. Через минуту палец погрузился целиком. Женя уже молчала.
В этот момент Юра, не способный оторвать взгляда от этой картины, почувствовал губы Маши на своем члене. Предельно возбужденная сценой, она стала удовлетворять себя рукой, а чтобы рот не оставался без дела, решила помочь Юре.
Антон между тем продолжал подготовку. Прижав кулак с выставленным средним пальцем к ягодицам Жени, он стал вращать и сгибать палец внутри канала. Это было полностью скрыто от глаз наблюдателей, но отражалась на звуках, которые издавала Женя. Только теперь это были стоны не боли, а удовольствия!
Антон тоже уловил изменение тональности, но до развязки было еще далеко. Теперь он обильно смазал уже два сплетенных пальца, и когда они, уже почти свободно, проникли в кишку, Женя, тихо ойкнув, наивно спросила:
- Уже?
- Почти, - уклончиво ответил Антон, - Ты как сама-то?
- Нормально, - выдохнула Женя.
Последовало такое же вращение и сгибание уже двухпальцевой комбинации. Женя, совершенно неожиданно для себя, стала слегка двигать попой. Признаки ее возбуждения тоже не были видны наблюдателям, зато ощущались ей самой: груди напряглись, из влагалища текла смазка, язык жадно облизывал губы.
Мария между тем яростно, обливаясь слюной, обсасывала член Юры. При этом она повернулась к нему боком, чтобы не упустить ни одной секунды происходящего с подругой. Юра, стоя на коленях, наклонился и одной рукой мял болтающиеся груди Маши, а другой совершал примерно такие же движения, как ее друг, но не в попе, а во влагалище.
Наконец, смазав и член тоже, Антон медленно ввел его в прямую кишку Евгении Андреевны. Она застонала широко открытым ртом. Теперь задавать вопросы не было смысла, она все поняла.
Член продвигался легкими толчками, крем пузырился, Антон кряхтел, Маша причмокивала, Юра хрипел, Женя кричала во весь голос, но ощущения наслаждения в ней задавили, перекрыли, поглотили ощущения боли!
Когда член погрузился в попку на половину длины, у Юры наступила разрядка, причем весьма бурная. Маша отстранилась и выдаивала из члена семя длинными движениями (пить сперму она так и не научилась, и стеснялась этого так же, как Юра стеснялся своей неопытности в анальном сексе) .
А между тем Антон продолжал. Член осторожно продвигался в канале, Женя стонала, размахивала головой, инстинктивно небольшими движениями таза помогая проникновению. Наконец орган достиг конечной точки. Антон, тяжело дыша, замер на несколько секунд, остановилась и Женя. Он словно приучал ее к ощущению инородного тела в этом неприспособленном отверстии. Потом под аккомпанемент стонов и вздохов Жени он стал столь же медленно вытаскивать член, потом, вынув почти полностью, снова стал двигать вглубь.
Маша, усевшись на пол, одной рукой привычно раздражала свою ненасытную щель, другой рукой мяла и тискала грудь. Она хотела быть на месте подруги, хотела вновь, как в молодости, принимать член в попу! Вспомнила она и одну из многочисленных измен мужу, жаркий анальный секс с директором магазина на столе его кабинета - чуть ли не каждый день после работы. Наблюдение реального сношения и воспоминания сменяли друг друга в ее голове, заставляя руку все чаще и глубже погружаться в щель. Но при этом Маша не хотела доводить себя до оргазма рукой, однако Юра все еще не вышел из душа.
А процесс между Антоном и Женей вошел в финальную фазу. Член уже быстро ходил в попке на полную длину, Женя синхронно раскачивалась навстречу, визжа и причитая, и было непонятно, кто из любовников получает больше удовольствия. Антон растянул до предела ее ягодицы в стороны, и неглубокая впадина была видно во всей красе: и источающая влагу щель влагалища, и дырка попы, из которой тоже сочились выделения, и неистово двигающийся член, и раскачивающаяся мошонка!
Женя кончила первой, закричав и бессильно рухнув на пол. Антон, обливаясь потом, встал и с трудом пошел в душ. Ему срочно надо было кончить, но дать Маше в рот даже при отношениях "хозяин-служанка" он посчитал перебором.
Через несколько минут, помывшись по очереди, все собрались в комнате. Женя оказалась совершенно истощена, причем скорее морально, чем физически. Помимо осуществления мечты последних лет она прошла через то, о чем вчера ей и думать было бы противно, причем мало того - испытала от этого наслаждение! Поэтому, не говоря ни слова, она надела очки, накинула халатик, и тихо вышла из комнаты. Ей надо было побыть одной, чтобы осознать произошедшее.
Зато остальные были вполне свежи, при этом Маша и Антон так и не кончили во время предыдущего захватывающего сеанса. Антон улегся на пол, усадил Машу сверху, и она поскакала! Юре, во исполнение обещания, оставалось только предоставить Маше член, который за последний час зализала и захватала чуть ли не до дыр. Однако долго в такой позиции они не продержались: слишком ревностно Маша исполняла роль лихого жокея, и член Юрика то и дело выскакивал из ее рта, бил ее по носу и подбородку, размазывал по лицу липкие капли.
Юре это нравилось только первую минуту, а потом он захотел более активного и умелого удовлетворения и, бесцеремонно остановив скачку, он поднял Машу с пола и велел улечься на себя. Мужчины поменялись отверстиями. Маше было все равно. Она лишь осторожно обнюхала член Антона, помня, где он был несколько минут назад, но уловила только запах мыла, чистого мужского тела и перебивающего все это сводящий с ума аромат спермы, к которому она уже успела привыкнуть, да запах собственных соков, который она в последнее время чувствовала только на собственных пальцах, а не на мужских членах!
И понеслось! Подбрасывая огромный таз, Мария обрушивала его на худые бедра Юрика, издавая громкий шлепок. Рот ее в это время синхронно двигался вверх и вниз по члену Антона. Глаза женщины были закрыты, она издавала мычащие стоны, ее слюна, смешиваясь со смазкой, текла на яйца, а Юра, едва выдерживая тяжелые удары, мог и тискать ее мягкую попу, и теребить груди, и повторно вставлять член, когда Маша не рассчитывала амплитуды и член выскакивал из жаркого, влажного, красного влагалища!
Но через несколько минут партнеры решили сменить позицию. Конструктором и архитектором новой выступил изобретательный Антон. Он велел женщине улечься плечами на пол, а тазом на кровать, а сам встал над ее бедрами спиной к нему, бросив Юре: "Сядь ей на грудь". Не столь искушенный Юра не понял, и Антон стал показывать и объяснять. Маша лежала, широко раздвинув ноги и ожидая, а ее руки в это время мягко ласкали груди. "Мальчики, а можно побыстрее?", - вдруг жалобно попросила она.
Антон наклонился, чтобы его член приблизился к щели любовницы, и невольно залюбовался. Огромная, волосатая, раскрасневшаяся от трения и возбуждения, широко раскрытая щель с несколько дряблыми, но вполне аппетитными губами представляла собой эдакое красно-черное воплощения страсти и похоти! Ведь впервые за день Антону довелось увидеть это место так ярко, сочно и красочно!
Юра уселся, как в мягкое кресло, на две огромные груди, но основной вес тела перенес на колени. Взяв его член, Мария стала вылизывать уздечку, заглатывать яйца, проводить языком по нижней поверхности. Да, в минете Маша знала толк! А ведь последний раз до этого дня она прикасалась губами к мужскому органу... да не помнила она уже, сколько лет назад!
Что же касается Антона, то он, привставая и опускаясь, двигал своим органом в широченной щели Маши. Ему казалось, что туда можно вставить еще два, а то и три таких же, и место еще останется!
***
В это время в комнате тихо и незаметно появилась Евгения. Повторялась утренняя ситуация: ее подругу сношали два молодых парня, а на нее никто не обратил внимание. Изменилось то, что до этого с ней совокуплялись оба, причем каждый довел ее до оргазма.
Выйдя из комнаты после анального секса, Женя прошла в конец коридора, где долго, прислонясь к холодной раме, смотрела на заснеженные деревья. Итак, ее только что отымели в кишку. Что могло быть более отвратительными и позорным? А что могло быть более возбуждающим и приятным? На оба вопроса ответ: ничего. Как жалела Евгения, что в далекой молодости, в годы частой смены любовников, она не требовала от них именно этого вида секса! Да, многие отшатнулись бы от нее. Возможно, за ней закрепилась бы дурная слава, над ней смеялись бы подруги и презирали бы большинство любовников! Но вдруг нашелся бы один, кто разделил бы с ней эту странность? Сколько бы приятных минут она пережила за всю жизнь!
