Сергей Петрович держал ремень правой рукой у самой пряжки. Он хотел начать порку, но понял, что Светланина попа оказалась слишком близко, и конец ремня будет стегать по икрам. Этого он не хотел. Он сложил ремень вдвое. Тоже не понравилось. Тогда он намотал примерно половину ремня на руку. Остался хвост приблизительно в пятьдесят сантиметров длиной. Дальше копаться было неприлично и незачем. Девушка терпеливо ждала начала порки, но руки скоро должны были устать, и она могла начать капризничать.
Сергей Петрович замахнулся и ударил. Ничего не произошло. Светлана не пошевелилась. Щелчок получился тихим, кожа в месте удара не поменяла цвет. Он ударил ещё раз, сильнее. На коже появилась красная полоска, и медленно проявилась бледно розовая полоска от первого удара.
Он стал стегать, стараясь получать удовольствие от процесса и от зрелища. Кончик ремня, то есть та его часть, которая имела самую большую скорость, и от которой боль была самой сильной, опускался то на одну половину попки, то на другую. Полоски начинались на самых высоких частях попки. Они были едва розовыми и набирали силу и глубину цвета к местам своих окончаний.
Ближайшая к Сергею Петровичу часть попы оставалась совершенно незатронутой ударами. Он попробовал стегнуть поближе к себе, удар пришёлся по кобчику. Светлана дёрнулась. Сергей Петрович подумал, что пороть надо по мягким частям, а не по косточкам и оставил эту попытку.
Зато он два раза очень удачно стегнул подальше от себя и слегка наискось. Полосы прошли через правую половину, через ровную складку посредине, через другую половину, а конец ремня ударил по самой верхней части ноги. Нога, наверное, была чувствительнее к порке, чем попка, потому что красный цвет быстро сменился багровым, и пятно стало расплываться, как клякса. После второго раза Светлана приподняла попку, стала вставать на колени, как будто собиралась слезть с кровати. Потом легла обратно и даже поёрзала, чтобы лежать ровно, чтобы попа была строго посредине, и чтобы Сергею Петровичу было удобнее её пороть. Она молчала и дышала очень тихо.
Сергей Петрович насчитал восемнадцать ударов. Он решил, что ещё два, и хватит. Эти два последних хотелось сделать особенными, запоминающимися и самыми приятными. Светлане деваться было некуда - от двух последних убежать не успеешь. Он размахнулся и стегнул наискось подальше и изо всей силы. Светлана, повернула попку вбок, пряча от него места для ударов. Она сказала:
- Хватит, я уже больше всё...
- Ложись обратно. Всего один раз остался.
Она не стала возражать, легла и снова подставила попку под ремень.
Сергей Петрович очень сильно стегнул параллельно предыдущему удару. Светлана не пошевелилась. Он спросил:
- Ну, как?
И совершенно неожиданно в ответ услышал:
- Можно ещё.
- А у тебя руки не устали?
- Устали.
- Давай тогда по-другому.
- А как?
- Ну, иди сюда.
Он потянул её за руку, и Светлана стала слезать с кровати. Сергей Петрович понял, что, если дотронется до неё, то порка сразу закончится, и они немедленно займутся сексом. Светлана потянулась к нему, потом, наверное, подумала то же самое и отстранилась. Она встала на ноги, и Сергей Петрович сказал:
- Сними теперь брюки.
Она сняла джинсы вместе с колготками и трусами. Сергей Петрович нажал на плечи, и Светлана опустилась на коленки. Он продолжил давление. Светлана склонялась ниже и ниже и, наконец, снова опустилась на вытянутые вниз руки. Сергей Петрович шагнул вперёд, и талия Светланы опять оказалась между его ног. Спина оказалась параллельно ковру, и он почти не видел её попки. Сергей Петрович повернул голову назад и сказал:
- Опустись пониже.
- Как это?
- Так, чтобы мне было удобно. Опустись на локти что ли, а то мне до твоей попы не дотянуться.
Светлана послушалась. Попка стала задираться кверху, расщелина между половинками разошлась, и стали хорошо видны уходившие вниз красные полосы. На краях полос набухли невысокие ярко-красные рубцы.
- Ну, сколько раз ты ещё хочешь?
- Не знаю... А вы?
- Ещё двадцать потерпишь?
- Ой, много. Давайте лучше десять.
- Десять - это несерьёзно. Пятнадцать.
- Ладно.
- Тогда уж для симметрии шестнадцать.
Он снова стал сильно стегать ремнём. Снова один удар оказался слишком болезненным. Светлана упёрлась руками в его ноги и стала вылезать на свободу. Потом опять передумала и вернулась обратно. Вылезала она импульсивными, необдуманными движениями, а возвращалась, не спеша, аккуратно устраиваясь и принимая первоначальную, удобную для порки позу.
Оставался всего один удар. Сергей Петрович задержал дыхание, почувствовал, как кровь приливает к голове, и сильно стегнул Светлану по самой середине попы. Ремень попал в открытую щель между двумя половинками и ударил по нежным и обычно недоступным для болезненных прикосновений местам.
Светлана, наконец, заплакала. Он бросил ремень, опустился рядом с ней на колени, поднял её лицо к себе, спросил:
- Очень больно?
- Да нет, уже прошло.
- А что ж ты стала плакать?
- Вы так больно стукнули.
- А теперь ничего?
- Да...
Она стала целовать Сергей Петровича. Он почувствовал, что Светлана хочет секса так, что откладывать больше невозможно. Он хотел сначала рассмотреть и потрогать её попку, поспрашивать о чём-нибудь приятном, устроит так, чтобы при половом акте можно было видеть следы порки.
Ничего не вышло. Он едва успел расстегнуть брюки и сразу погрузился в её горячее, истекавшее любовью влагалище.
Брюки тёрлись о внутренние части её раздвинутых ног. Галстук давил шею, брючная молния неожиданно кусала то в одном, то в другом месте. Он не хотел делать ей больно, но удержаться не мог и стал трогать сплюснутую ковром попку. Сначала он едва касался пальцами, потом стал сжимать ладонями. Он лежал на Светлане всем весом, а весил он больше ста килограммов. От этого ей, наверное, было больно и тяжело, а исполосованная ремнём попа сильно прижималась к грубой поверхности ковра. Светлана не выказывала знаков неудовольствия. Он стал сжимать ладони сильнее, а когда почувствовал скорый оргазм, не смог больше удерживаться и стиснул руки изо всех сил.
Они кончили вместе, очень длинно и сильно. Он быстро стал приходить в себя, захотел слезть со Светланы. Она не пустила. Он опять стал дотрагиваться до попки, почувствовал, что она намного горячее обыкновенного, и захотел рассмотреть и поцеловать.
Они, наконец, приподнялись кое-как и разделись. На кровати, когда Светлана легла попой кверху, он укрыл её ноги одеялом, потому что было прохладно. Попка была покрыта полосами со вспухшими рубчиками по краям. Он целовал их, осторожно дотрагивался пальцами, спрашивал:
- Больно?
- Нет.
- А что ты сейчас чувствуешь?
- Ну... Как будто горит всё.
- Приятно?
- Очень.
- Хочешь ещё?
- Сейчас нет.
- Я и не имел в виду сейчас. Потом.
- Конечно.
Сергей Петрович молчал десять дней. Потом спросил, когда они заходили в квартиру Светланы:
- Ремня хочешь?
- Нет, не сегодня.
- Почему?
- Ну, так. Сегодня не хочется. В следующий раз.
Надежды на то, что её удастся наказывать за проступки, пришлось оставить. Светлана должна была захотеть ремня сама, принудить он её не мог. Ещё через несколько дней на вопрос о ремне, она кивнула головой, улыбнулась и сказала:
- Да!
- Ну, давай, ложись.
Светлана разделась догола и легла вдоль кровати боком к Сергею Петровичу. Она лежала так, что направление тела от ног до головы было слева направо. Сергей Петрович понял, что так пороть будет не с руки, и что он не сможет попасть ремнём в ту нижнюю часть попки, которая опускается вниз плавной кривой и заканчивается двумя складками, отделяющими попу от ног. А ему очень хотелось попасть туда хотя бы два раза.
- Перевернись, пожалуйста. Мне так неудобно.
