До самого вечера мы старались не смотреть в глаза друг дружке, перебрасываясь лишь короткими фразами. За ужином тоже молчали. По своим углам разошлись рано.
Лишь коснувшись щекой подушки, я сразу провалилась в небытие глубокого сна. Сказалась жуткая усталость и нервное напряжение этого ужасного дня.
Утро встретило хмурыми тучами и моросящим дождём. Ненастье было, как нельзя кстати. Идти всё равно никуда не хотелось. И тёте Поле не надо было объяснять, почему сидим дома.
Она, как раз, вошла в горницу, когда мы вяло, дожёвывали завтрак.
- Девчата! -
заулыбалась она с порога. На неё плохая погода не действовала. А наши проблемы ей были не ведомы:
- Что вы такие кислые? Не истопить ли баньку? У меня и наливочка припасена.
Хлопоты по приготовлениям хоть немного отвлекли от мрачных мыслей. Мы топили печку. Таскали воду. Так в заботах прошёл день. Уже в сумерках собрались и пошли мыться.
Нещадно хлестались вениками. Тёрли друг дружке спины. После парной обливались ушатами холодной воды.
В предбаннике, освещённом маленькой лампочкой, тётя Поля накрыла на стол. И мы истомлённые, усталые расселись вокруг, завернувшись в простыни. Среди не хитрой закуски стояла большая бутыль наливки.
Ольга сразу же взяла инициативу в свои руки. Налив рюмки до краёв, она подняла свою:
- Давайте, девочки без тостов, по полной, до дна, -
и по-мужски опрокинула рюмку в рот, шумно выдохнула и стала закусывать. Я тоже выпила. Наливка была приятной на вкус. Маша испуганно посмотрела на такую большую рюмку, зажмурилась и стала пить. Мучилась долго, но, наконец, справившись, тоже выпила до дна.
- Закусывайте, -
подвинула Ольга на середину стола тарелку с огурцами.
По телу растеклось тепло. Но на душе не стало легче. Тема, которую мы избегали затрагивать последние два дня всё равно свинцовой тучей висела над нами. Разговора было не избежать. И начала его я:
- Оля! Как могло такое случиться?
- Да, никак. Сами виноваты. Что можно ожидать от стаи изголодавшихся самцов, когда к ним молодые, красивые женщины выходят одна за другой. Тем более, обнажённые, -
обозлилась, вдруг, Ольга.
- Ну, а с чего-то всё началось?
не отставала я.
Она перестала жевать и задумалась:
- Я зашла в лес, а там мужик. Я сразу поняла, что за нами уже давно подглядывают. Хотела прогнать его, пристыдить и тут, вдруг, сообразила, что я голая. Он вылупился. Я бегом назад. Их оказалось много. И пару шагов сделать не успела, как догнали.
- Почему на помощь не позвала? -
продолжала я расспрашивать.
- Когда увидела, сколько их, растерялась. А нагнули, язык отнялся. У моего Витька пенис, как карандаш без точилки. А тут первый же так засунул, не поверите девочки, сразу до самого сердца достал, -
она замолчала, глядя в стол, словно вновь переживая произошедшее вчера.
- Меня уже второй имел, когда Машка прибежала, -
подняла она голову.
- А потом, сколько их было, и вспомнить не смогу. Если бы не вы, девочки, на части могли порвать.
- Да, уж! Подруги. Помогли друг дружке, -
горько усмехнулась я.
- Они сразу очередь ко мне организовали, -
продолжала Ольга:
- А тут, как раз, Маша. Кричала она дико. Я видела, как её повалили. Потом из-за спин ничего не разглядеть было. Тут меня опять оргазмом накрыло. Да таким, что в глазах потемнело. Никогда бы прежде не подумала, что меня раз разом можно заставить кончать. До бесконечности.
- А я первый раз кончила, когда тебя Танюша увидела. Первый оргазм самым бурным был. Думала, не выдержу, -
вступила в разговор Маша.
- Ты же убежать могла. Почему осталась? -
внимательно посмотрела она на меня.
Я долго подбирала слова, и, вдруг, почувствовала, как меня начинает потряхивать в ознобе, таком же, как тогда, когда первый насильник массировал мне низ живота. Словно всё возвращалось вновь. Я с силой сжала ноги под столом. Что с девочками творится что-то подобное, мне было видно уже давно. Никогда бы не подумала прежде, что подобное, а уж тем более воспоминания об этом, могут у меня вызвать такое сильное возбуждение.
- Не могла же я вас бросить, -
я замолчала. Повисла тишина. Они смотрели на меня широко раскрытыми глазами. Их и так раскрасневшиеся после бани щёки, стали пунцовыми. Маша глубоко дышала. Ольга ёрзала на стуле.
Первой нарушила молчание Маша:
- Я очень испугалась, когда увидела, что с Олей делают и сколько их. Мне грудь очень больно мяли. Я вырывалась, как могла. А когда на землю повалили, больше сделать было ничего нельзя. Первого я хорошо помню. У него был очень большой. У моего Лёшки намного меньше. Но он не сразу. Наверное, хотел, чтобы я возбудилась. А я не могла. Страшно очень было и больно. Когда страх и стыд, восприятие боли меняется. Боль быстро прошла. Я про себя решила, что больше сопротивляться не буду.
Всё равно бесполезно. И вырываться перестала. А он всё глубже и глубже. До матки доставать начал. Тут уж не знаешь от чего кричать. От страсти или от боли. Меня аж подбрасывать стало. А когда Танюшу увидела, уже совсем ничего не соображала. Об одном думала, только бы сердце не выскочило из груди. А тут ещё один придурок в рот мне засунул. Я чуть не задохнулась. Потом ртом уже сама всё делала. Так хоть дышать было легче. А они всё лезут и лезут на меня. Наваливаются. Один такой грузный был, едва не раздавил.
- Я тоже его запомнила, -
перебила её Ольга:
- Ещё подумала, гора мяса, а член такой маленький.
- И я его помню. Всё кряхтел, а кончить никак не мог, -
остановила я Ольгу и опять повернулась к Маше.
- Сначала я очень боялась, что больно будет, -
продолжила Маша:
- Но с каждым следующим становилось всё легче. Когда уже больше кончать не могла, почти совсем чувствовать что-либо перестала. Расслабилась полностью. Просто лежу и жду, когда это всё кончится.
- Смазка обильная, -
опять перебила её Ольга.
- Что? -
повернулась к ней Маша.
- В тебя кончали много, а сперма - смазка хорошая. Вот ты и не чувствовала ничего, -
пояснила Ольга.
- Да, -
закивала Маша:
Очень много было. Едва не захлебнулась. Я у своего Лёшки в рот не беру, хотя он всё время просит. А тут сразу столько спермы выпила, что на всю жизнь наглоталась. Домой вернусь, каждый день у него сосать буду. Жалко мне его.
- А я своего Витька брошу, -
вдруг, разозлилась Ольга:
- Он со своим карандашом постоянно к моей попе пристает. А потом ещё и пошлит. Я слышала, как ты кричала. Думаю, что она так орёт. Я тоже вскоре чувствовать перестала. Просто, стою раком и по сторонам глазею. А когда первый в попу засадил, завыла громче тебя. Брошу я своего Витька с его карандашом.
- Я слышала, как ты тогда закричала, -
повернулась я к Ольге:
- И замолчала сразу же.
- Замолчишь тут, когда рот членом заткнули. Да ещё в самое горло, -
отмахнулась она.
- Я потом совсем кончать не могла. Не чем было. Только спазмы какие-то, -
опять заговорила Маша:
- Когда в рот давать перестали, просто лежу и смотрю по сторонам. Только думаю, следующий тяжёлый будет или лёгкий. Спина очень затекла. Онемела совсем. А тут один начал меня членом по щекам колотить. Я пытаюсь отвернуться. Вот пристал, думаю. А он колотит и колотит. Так ведь и не отвязался, пока не кончил прямо на лицо.
- Мне тоже много сосать пришлось, -
опять её перебила Ольга:
- Особенно под конец. А у последнего член уже совсем вялый был. Пыжится, пыжится, а кончить не может. Ещё и злится из-за этого. Я старалась, как могла. Тебе повезло, что этот на лицо тебе кончил. Я где-то читала, что если мужчина не может самоутвердиться с женщиной, чтобы скрыть свою сексуальную несостоятельность, начинает извращениями заниматься. Может даже посторонний предмет в женщину вставить. Моей знакомой так бутылку из-под шампанского засунули.
- Да, ну тебя! -
замахала руками Маша.
- Перестань пугать, -
оборвала я её:
- Грубое мужичьё, но нормальное. Попользовались и всё.
- Когда меня совсем уже оставили, -
продолжила Маша:
- Все пошли смотреть, что с тобой Танюша делают. Ты очень громко стонала. Один вернулся. Ненормальный како-то. Наверное, мамку в детстве не дососал. У меня всё мокрое внизу. А он животом елозит по мне, а у самого не стоит. И груди всё мнёт и мнёт. А потом, как присосался. Сосёт меня, как телёнок, и сосёт. Ещё и чмокает. До сих пор соски болят. Тут ты, Танюша, закричала. Я шею выгибаю, увидеть хочу. Очень испугалась за тебя. А он за грудь тянет, смотреть мешает. Потом, всё-таки возбудился. Я почувствовала, как в живот его член упёрся. Думаю, скорее ты, да проваливай. А он уселся на меня так, что дышать трудно и между грудей. И мнёт, и тискает. Я слышу, как ты стонешь, а голову запрокинуть, чтобы посмотреть не могу. Думаю, да скорее ты уже. Он и кончил. Струя мне прямо в глаз попала. А он встал и ушёл. И никак не проморгаться. Ничего не вижу. Только слышу, как ты стонешь.
- А я видела, -
подсела Ольга к Маше:
- Ну, думаю, сейчас достанется подруге. А ты - молодец. Кричала только в самом начале. Потом так стонать начала, что у меня мороз по коже. Я задрожала вся. Этот, который меня в тот момент, вдруг, решил, что это он такой гигант. Так сильно по попе ладонями стал шлёпать, что больше смотреть не могла. Самой впору кричать.
- Танюша! Трудно было? -
участливо посмотрела на меня Маша.
Я уже давно не в силах была справиться с жаром внизу живота, слушая девчонок. Я помолчала немного, чтобы собраться с мыслями. Девочки с нетерпением ждали моего рассказа. Я поняла, чтобы избавиться от всего этого, нужно вспомнить всё:
- Когда я прибежала, Оля уже не сопротивлялась. Я даже подумала, что она сама...
- Ещё чего! -
возмущённо вскочила Ольга, но Маша зашипела на неё, заставляя замолчать.
- Страшно было. Шок. А я, как дура, стою и смотрю на вас девочки. Мужиков вокруг много, а я их почти не замечаю. Тут, как раз у Маши оргазм. Ей трудно, а я смотрю. И Ольга такая... . Несколько раз обкончалась... Меня уже мужики лапают, а я от вас, девочки, глаз оторвать не могу.
