В чем-то мы похожи на оборотней. Нет, не на клыкастых вампиров с румынским акцентом, которыми сейчас полнятся экраны телевизоров и страницы дешевых бульварных романов, а именно на оборотней - людей, превращающихся при свете полной луны в волков или других диких зверей. Конечно, это сходство весьма условно, не нужно искать прямых аналогий. Мы тоже превращаемся в другие существа, но наше преображение происходит скорее в уме, хотя это находит и определенное внешнее выражение. Так же, как и вышеуказанные монстры, мы скрываем от окружающих нашу особенность, боясь разоблачения, которое грозит большинству из нас потерей многого в жизни - любви и понимания родных и близких, положения в обществе. Так же, как и о них, о нас никто не знает - сколько же нас на самом деле... Итак, вы догадались, о чем я говорю?
* * *
На дворе стемнело. На августовском небе появляются первые звезды и оранжевый диск полной луны. Говорят, в полнолуние все безумцы приходят в неописуемое возбуждение. Честно говоря, у меня в полнолуние тоже бессонница - то ли просто яркий свет луны за окном мешает уснуть, то ли действительно в этих блеклых лучах таится какая-то сила, заставляющая сердце биться чаще, и тогда в голову приходят вкрадчивые мысли - словно шепот опытного искусителя, они уверенно делают свое дело... Во мне еще нет ничего необычного - парень двадцати с лишним лет, невзрачной внешности, невысокий, худой, сутулый, с угловатыми движениями... Я просто сижу дома и слушаю магнитофон... Хриплым голосом симпатяжка Элис Купер сообщает мне: ты - яд, бегущий по мои венам... Ты - яд, но я не хочу разбивать этих цепей... В этом рефрене заключена магическая сила, которой демонический актер хорошо умеет пользоваться... Но уже поздно, нужно сделать звук тише, ибо мои соседи не разделяют моих музыкальных вкусов. Я провожу рукой по подбородку - щетина царапает кожу на тыльной стороне ладони, побуждая меня к действию. Я иду в ванную и принимаю душ. Родители в гостинной смотрят телевизор, там сейчас идет какой-то детектив. Скоро он закончится, и они, пожелав мне спокойной ночи, отправятся спать... Пока я сам еще ни в чем не уверен, в голове только зудят назойливые мысли:"...сделай это сегодня, ты ведь так давно этого хотел... Девчонка хочет гулять, уважай ее желания... Не будь сопляком, покажи себя..." и так далее... Вытеревшись насухо махровым полотенцем, я вылезаю из ванны и подхожу к зеркалу с бритвенным станком. Нужно тщательно выбриться, что я и делаю. Царапин и порезов быть не должно, они могут испортить картину. Обычно-то я бреюсь электробритвой, которая не раздражает кожу лица, но сейчас мне нужно особенно чистое бритье... И пока из гостиной доносятся звуки пальбы и матерная ругань с экрана телевизора, а из моей комнаты Купер пытается втолковать кому-то, что тот дурак, потому что употребляет наркотики, я снимаю со своего лица вместе с мылом всю мужскую растительность - благо, что у меня плохо растут волосы на лице, меньше хлопот. Умывшись, я пару минут смотрю в зеркало, гримасничаю, пробуя несколько характерных выражений и отрабатывая их естественность. Сейчас еще можно сказать себе "нет" и пойти спать, как все нормальные люди. Хотя сегодня суббота - молодежь тусуется по клубам и парти, убивая мозги водкой, легкими наркотиками и музыкой в стиле транс... Для меня слово транс имеет и другое значение... Но я забегаю вперед... Итак, пока я взвешиваю все за и против, в гостиной становится тихо, щелкает выключатель - родители отправились спать... Я слышу их "спокойной ночи" и отвечаю тем же... Здравый смысл наконец пасует перед моими желаниями... Будь что будет, но эта ночь будет не моей, а ее... Я выбриваю подмышечные впадины - за пару дней там отросла щетина и колется. В этом вобщем-то нет ничего необычного - многие мужчины бреются там, это ведь еще и удобно (меньше проблем с запахом пота). Теперь я снова залажу в ванну и намыливаю ноги. Зачем, спросите вы? Чтобы побрить. Я хорошо знаю, как нужно брить ноги, чтобы не оставалось раздражения, хотя я давно этого не делал - летом на пляж с бритыми ногами не очень-то выйдешь... Через некоторое время мои ножки девственно чисты, на них и следа нет от той поросли, которая отличает мужскую ногу от женской. Я любовно провожу ладонями обеих рук по правому бедру. Насколько приятно ощущть упругость форм и бархатную гладкость кожи... Вытеревшись насухо, я иду в свою комнату, выключаю магнитофон и достаю все необходимое для исполнения моего плана... Часы унизительного блуждания по магазинам и рынкам, стыдливые вопросы, ухмылки продавцов, догадывающихся о моих намерениях и, наконец, куча растраченных денег - все это тут, аккуратно собрано в черную дорожную сумку, которая является единственной по-настоящему суверенной территорией в моем мире, словно Ватикан в Риме. Эта сумка содержит мою тайну, она - словно смерть кащеева, и я берегу ее от посторонних глаз и рук, как зеницу ока. Я расстегиваю молнию и бережно достаю оттуда по очереди все вещи. Начинают обычно с подбора гардероба. Скептически окинув взглядом одну вещицу, любовно отложив в сторону другую (прекрасно, но не для этого случая), я наконец останавливаю свой выбор на длинном черном с переливами вечернем платье с высоким разрезом сзади... Оно не слишком раскошно и претенциозно, чтобы девчонка не могла показаться в нем на улице, но между тем как раз подходит для субботней ночи... Она будет довольна моим выбором, я знаю это наперед. Я сам подгонял платье по ее фигуре, поэтому не сомневаюсь, что она будет смотреться великолепно... Рядом на моем столе лежит ее фотография, извлеченная из той же сумки - я снял ее пару недель назад - на ней моя девчонка мечтательна и выглядит очень романтично. я люблю разглядывать ее, прикасаться к ней - это очень возбуждает... Потом я подбираю для нее нижнее белье. Она любит носить чулки и черный кружевной поясок к ним, причем среди чулок предпочитает прозрачные темно-коричневого цвета. Бюстгалтер и трусики под цвет дополняют картину. Из обуви девчонка предпочтет на сегодня пару лаковых туфель на шпильках - у нее старомодные вкусы и она не любит платформ или сложнопрофильных каблуков... далее следуют рутинные действия по одеванию девчонки - я отрабатывал это столько раз, что выполняю все автоматически, словно солдат по команде "боевая тревога"... Когда с этим покончено, я сажусь перед зеркалом. В груди происходит такой перестук, что его, кажется, должны слышать соседи. Я насильно заставляю себя успокоиться, и начинаю преображение... Я специально отрастил достаточно длинные ногти и теперь всего лишь надо покрыть их серебристо-пунцовым лаком... Потом, пока они сохнут - тональный крем, пудра (на подбородок и над верхней губой побольше и посветлее, по бокам лица - потемнее, есть еще много тонкостей, но о них не хочу сейчас рапространяться)... Формирую симпатичные брови (вообще-то я их выщипываю - в рамках приличий - но окончательный штрих наносится при помощи того же тонального крема, пудры и черного косметического карандаша... Затем карандашом обвожу глаза, тушь ложится на ресницы, делая их ярче, гуще и пышнее... Теперь - тени... Легкий серо-голубой тон на верхнее веко с наружной стороны, немного серебра посередине и розоватый оттенок у переносицы. Над веком - ненасыщенный сиреневый тон в смеси с серым, причем под самой бровью ближе к виску - участок посветлее, так полагается... Теперь дело за помадой. Обвожу контур губ помадой потемнее, сами же губы покрываю светло-бардовым лоском. Пару специфических трущих движений губами - готово. Надеваю пару серебристых клипсов, ожерелье, браслетик-часики... Теперь - парик. Брюнетка, карэ - прямые волосы до плеч... Ухаживать за париком - большая морока, но результат того стоит... Поправляю его на голове, пару движений расческой - и меня больше не существует. Я исчез, испарился, оставаясь лишь заинтересованным наблюдателем, бесплотным духом, витающим в этой комнате... А вместо меня появилась девушка, сидящая сейчас перед зеркалом и добавляющая последние штрихи к макияжу... Она дует на ногти, пробует осторожно, просох ли лак... Элегантным женственным движением откидывает прядь волос со лба... Она любуется собою в зеркале, как и всякая другая женщина "при полном параде"... А я любуюсь ею. Конечно, в ней нет той классической красоты, которой бог одаривает наикрасивейших из женщин... Однако в ней есть определенный шарм, она по-своему очаровательна (поболее, чем многие обычные женщины)... И потом, она полностью соответствует моим вкусам и хорошо знает это. Она мягка и нежна, даже наивна, если хотите, тогда как я груб и циничен, и мои взгляды на окружающий меня мир окрашены в черные тона. Она никогда не пытается меня обмануть, так как я знаю все ее мысли, она любит меня так же, как я - ее. Если бы мы могли существовать в этом мире одновременно, мы, несомненно, были бы идеальной парой... И она несчастна. Несчастнее меня, поскольку ей приходится большую часть своей жизни проводить, довольствуясь пространством внутри моей головы. У нее есть свои девичьи комплексы - она считает себя некрасивой, ее беспокоят недостаточно женственные формы ее - моего - тела... Я все это прекрасно понимаю и, чем могу, помогаю ей, хотя мои возможности и не безграничны...
* * *
...беру со стола сумочку с косметичкой и небольшим количеством денег(не знаю почему, но наличие даже мелких денег всегда прибавляло мне уверенности в себе). Аккуратно приоткрыв дверь комнаты, я выхожу в темный корридор. Направо - спальня его родителей, налево - входная дверь. Я прохожу по коридору к спальне. Каблучки тихонько шуршат по ковролину... Прислушиваюсь - спят. Хорошо. Значит, можно действовать... Они ведь ничего не знают о наклонностях своего сына, не знают обо мне... А ведь я росла вместе с ним, вместе с ним училась в школе, в институте, его жизнь - это и моя жизнь тоже. Но у меня нет родителей. Он - мой единственный близкий человек на этой планете. Ему я обязана всем. Он выпускает меня, словно джина из бутылки, давая мне таким образом почувствовать себя живой девушкой, а не бестелесным духом... По дороге к двери, ведущей на волю, я останавливаюсь у большого зеркала... Из полумрака, освещаемого только светом полной луны за окнами, проступают мои черты. Я сегодня вполне женственна, даже придирчивый взгляд не выявляет каких-либо несоответствий... Это прекрасно - сознание этого придаст мне спокойствия и уверенности для моей первой прогулки по городу... Все-таки я очень волнуюсь - ведь мне впервые предстоит показаться в таком виде кому-нибудь кроме себя... И если во мне узнают его... Мягко говоря, это было бы нежелательно. Тихонько взяв с телефонного столика связку ключей, я подхожу к двери. Я боюсь, что лязганье замка в ночной тишине может разбудить спящих... Где-то громко залаяла собака. Липкие волны ужаса захлестывают меня - мне кажется, что сейчас проснется весь дом... Но нет, ничего. Я по возможности тихо открываю дверь (скрежет замка и скрип открываемой двери режут мне слух, заставляя жмуриться от страха. Ничего, я смелая девчонка, перенесу как-нибудь). Бросив прощальный теплый взгляд на дверь родительской спальни ( в этот момент мне почему-то вспоминается отрывок из "Гусарской баллады", где переодетая корнетом девушка прощается со своим домом, покидая его и отправляясь на войну... Забавно, но сейчас все наоборот), я закрываю за собой дверь. Ночь - в моем распоряжении. Когда-нибудь, возможно, я буду жить своей жизнью, непринужденно посещая магазины, салоны красоты, вечеринки... Пока мне довольно простой прогулки по ночному городу, чтобы ощутить себя наконец свободной. Я иду к лифту, и, прислушиваясь к тихому цоканью своих каблучков по бетону, понимаю, как трудно мне придется: ходить на 5-дюймовых шпильках - задача нелегкая даже для обычных женщин... Ведь до сих пор весь мой опыт состоял лишь в непродолжительном ношении их дома, в моменты, когда я могла побыть самой собой... Для того, чтобы хоть немного попрактиковаться, я решила отказаться от удобного лифта и воспользоваться лестницей. Это довольно трудно, но это доставляет мне удовольствие - длинный подол платья ласково касается ножек в чулочках, ощущение высоких каблуков на ногах просто непередаваемо. Я счастлива и взволнована. Счастлива так, словно я - Золушка в предвкушении бала. Взволнована потому, что до сих пор не окончательно уверена в своей женственности. Но есть только одно средство, способное развеять или подтвердить мои опасения... Оно поджидает меня внизу - это консьерж в осещенном подъезде. Ночью на улице я буду в определенной безопасности - темнота может скрыть все мои недостатки... Но тут при ярком свете я буду видна вся, как на ладони. Если меня о чем -нибудь спросят, я буду не в состоянии ответить - его голос наверняка выдаст меня... Вот он, момент истины. Я спускаюсь вниз по ступеням парадного, стараясь не смотреть на мужика лет пятидесяти, который сидит в будке дежурного и с вялым интересом разглядывает меня, направляющуюся куда-то среди ночи в интригующем наряде. Удаляясь от подъезда, я просто чувствую его внимание на себе, на своей попке и ножках.... Вроде обошлось... Сердце готово выскочить из груди. Я наконец свободна...
