Прощание
Обед накануне отъезда поражал изысканной простотой - черная и красная икра в хрустальных розетках, крупно порезанные помидоры и огурцы, авокадо в первозданной натуральности, лишь слегка сдобренные лимонным соком, и истекающая нежным соком белая и красная рыба. Легкая но сытная трапеза способствовала философскому взгляду на жизнь. Минувшие дни, пролетевшие как одно мгновение в разнузданном угаре, казались теперь не больше, чем просто воспоминанием. Все снова облачились в броню привычной отстраненности. Даже из глаз Василисы исчезло зажигательное блядство. Оттраханная до ватной слабости Тамара вяло ковырялась в салате, поливала его уксусом, сдабривала маслом и машинально теребила пуговку на груди.
Рядом с ней обстоятельно заправлялся Паша. Иван, скользя романтично-загадочным взглядом по юному Алексею, должно быть уже представлял горькие минуты расставания. Мадлена косилась на моего мужа, беспокойно ерзая монументальным задом по мягкому стулу. Сегодня она была в строгом платье цвета индиго, надежно маскирующем все ее монументальные прелести. Олеся явно скучала, доев порцию рыбы, она думала, чем же еще занять свой кукольный ротик и не находила подходящих вариантов.
Как всегда бывает после бурно проведенного досуга, в воздухе витало некоторое неудовлетворение, что-то вроде похмелья. Привыкшая к кипению кровь с трудом остывала, сводя тело абстинентной судорогой. Размышляя о том, чтобы мне такое приготовить сегодня на ужин, я почувствовала на своей коленке чью-то руку. Справа сидел Борис, слева Паша. Муж - напротив, нас разделяло полтора метра столешницы и, если мне не изменяет память, его руки никогда не были такими длинными.
Я огляделась. И у Бориса и у Паши, у одного левая, у другого правая рука были под столом. Интересно, угадаю? Рука сжала мое бедро, потом нежно прошлась сверху вниз и слегка забрала внутрь, пытаясь добраться до точки, в которой сходятся две параллели. Я напряглась. Честно говоря, я уже отринула забавы, уже успела переключить себя на иной, чуждый экстремальным забавам ритм. Но рука была настойчива и в то же время ласкова, вкрадчива. Она не шла в атаку, она завоевывала меня тихой сапой, чуткие пальцы нащупывали наиболее чувствительные точки с внутренней, самой незащищенной и отзывчивой части бедра. Продолжая, как ни в чем не бывало, кромсать половинку авокадо, я чуть-чуть, самую малость расслабилась.
Рука тут же все поняла и благодарно прижалась всей ладонью к постепенно теплеющей коже. Расставив ноги ровно настолько, чтобы не касаться соседей, я глотнула вина. Рука меж тем добралась по адресу и, отодвинув в сторону край трусиков, пыталась заслать ко мне первого делегата - не знающий покоя палец упорно проникал все глубже и глубже, пока не погрузился полностью в повлажневшую глубину. Так, с маленьким гостем внутри, я доела закуску, допила вино, чувствуя как нарастает, набухает внутри желание.
Но ему некуда было вылиться. За столом все было чинно, целомудренно. Гости тихо переговаривались, шутили, никто и не вспоминал о том, что еще каких то несколько часов назад творилась под крышей гостеприимного дома. Но я уже слишком увлеклась, чтобы остановиться. Мне хотелось раздвинуть ноги и ощутить в себе что-то более существенное, чем палец. Хотелось, чтобы в меня вошли, припечатали к спинке стула, вдавили так, что не дохнуть. От нахлынувшего разом желания перед глазами поплыли цветные круги. Ускользнув от руки, я неловко поднялась с места и направилась в ванную.
Из зеркала на меня глянула фурия с пылающими щеками и таким блудливым взглядом, что последние сомнения отлетели. Неужели за столом никто ничего не заметил? Я наклонилась над ванной и, открутив кран с холодной водой, принялась плескать на лицо. И тут скрипнула дверь. Кто-то вошел. Молча подошел сзади и одним уверенным движением задрав подол моей юбки, потянул на себя. Мгновение и горячая плоть уперлась в ягодицы, скользнула по ним вниз и уверенно нашла дорогу в обильно истекающее соком влагалище.
Я не знала кто это был, но судя по тому как тесно стало внутри, стоило подозревать прежде всего Пашу. Одной рукой придерживая меня за волосы, другой поглаживая по животу, он насаживал меня на свой член уверенно, но аккуратно. Нащупав клитор, принялся быстро и легко дрочить его, пока я не застонала и тогда он вошел в меня так глубоко, что даже в глазах потемнело. Я была на полпути к тому чтобы кончить, когда заметила сбоку зеркало. Мои предположения оказались верными. Трахал именно тот, на кого и подумала.
Спущенные штаны болтались в районе Пашиных коленок, массивный зад ритмично ходил вперед и назад, на шее от напряжения вздулись жилы. Еще одну тень, скользнувшую в тесный закуток гостевой ванной, я заметила на сразу. И не сразу угадала Ивана. Он даже пиджака не снял. Только ширинку расстегнул и теперь любовно поглаживал кончиками пальцев налившуюся головку. Зрелище Пашиной задницы будоражило воображение Ивана, он покрылся лихорадочным румянцем и часто, прерывисто задышал. Несмело, точно школьник, любующийся исподним училки, протянул руку и погладил мускулистые ягодицы. Паша подался чуть назад, демонстрируя свое расположение.
Он и не думал о том, кто там пристроился сзади, кто раздвигает его полушария, пробуя на язык плотно сомкнутую дырочку. Меж тем невеликий, но хорошей правильной формы член Ивана распрямился в полную длину и жаждал приключений. Паша, далекий сейчас от того, чтобы думать о благоразумии, с удовольствием принимал его становящиеся все более откровенные ласки. Когда указательный палец Ивана надавил на его анус, он лишь слегка крякнул, пошире расставил ноги и чуть сбавил темп, с которым имел меня.
Палец входил с трудом, но ему на помощь пришел маленький кусочек мыла. Дело пошло быстрее, Паша даже замычал от удовольствия, гостеприимно распахнув очко для неизвестного посетителя. Тот теряться на стал. Пристроившись поудобнее, деловито прицелился покрасневшей от вожделения головкой к желанному входу и одним рывком преодолел последнее сопротивление. Пока Паша трахал меня, Иван наслаждался им самим, умудряясь попадать в точно заданный ритм. Кончили они почти одновременно.
По моим бедрам потекла загустевшая за ночь сперма, а в задницу Паши была выпущена тугая струя Иванова семени. Я так и не оглянулась, когда они выходили, Иван смущенно застегивая ширинку на слегка испачканных брюках, а Паша натягивая на многострадальный зад тугие джинсы. Дверь за ними закрылась и я наконец перевела дух. Думая о том, что надо подмыться и привести себя в порядок, я впала в минутное замешательство. Его хватило для того, чтобы муж, идя на запах порока, обнаружил меня сидящей на краю ванны с раздвинутыми ногам, на которых еще не высохла чужая сперма. Глаза его моментально округлились от удивления и он выдохнул...
- Ну ты и блядь ненасытная! Тебе не хватило?? Мало тебя ебали за эти дни? Твоя пизда уже похожа на проходной двор. И снова хочешь??
- Так получилось, иди сюда!
Когда он неуверенно подошел, я потянула его руку вниз и положила на мокрые волосы на лобке. Он замер, но руки не отнял. А я быстро дернула вниз молнию на его брюках. Как я и думала, он уже порядком возбудился и, раздвинув мои ноги еще шире, торопливо насадил на себя.
- Тебе доставляет удовольствие купать свой хуй в чужой сперме? - прошептала я и он согласно кивнул, стараясь пробраться как можно глубже.
- Сучка недотраханная. Ты снова готова дать им всем?
Неожиданно он резко вышел из меня, за волосы стащил меня на пол и приставил к губам член в чужой сперме. Я покорно взяла его в рот и облизала, ощутив уже знакомый вкус Пашиной спермы.
- Что остальные делают? - неуверенно спросила я, когда муж слегка отстранился.
- Не знаю, - сказал он, - ты наконец подмылась бы и причесалась.
Что я и сделала. Из ванной мы выходили чинной, но все же слегка нетвердой походкой. Публика по прежнему мирно наслаждалась обедом. Подали десерт и все дружно ковыряли ложками студенистое ягодное желе ядовито-розового цвета. Паша и Иван сидели как ни в чем не бывало. По их непроницаемым лицам совершенно невозможно было заподозрить, чем занимались они десять минут назад. Только вот Паша сидел как-то немного неуверенно.
- Хорошая девочка, сладкая... - шепнул он мне, касаясь губами моего уха, когда я приземлилась рядом.
Видимо, отрава все же попала в воздух. Пора было откланиваться, ехать по домам, но все чего-то тянули. Неожиданно раскрасневшаяся Мадлена вдруг протяжно застонала и откинулась на спинку. За столом не хватало Алеши, зато под столом явственно ощущалось движение. Я не удержалась, заглянула. Парень, удобно пристроившись меж пышных ляжек, потчевал жадную дырочку Мадлены очищенным бананом, попутно слизывая крошки мякоти с ее клитора. Она разошлась и уже ничего не замечала вокруг.
Тамара и Василиса неловко отвернулись, чтобы не видеть ее извивающегося тела. А вот мужчины, напротив, жадно прилипли глазами. Все непотребство было скрыто надежной деревянной столешницей, но само лицо Мадлены, ее тяжелая грудь с резко проступившими под тканью сосками, ее дыхание, еле поспевающее за Алешинами ласками, были настольно запредельно неприличны в угасающим свете дня, настолько откровенно похотливы, что гости тут же забыли, зачем собрались. Чинный прощальный ужин, планировавшийся как вполне светское мероприятие, снова перерастал в оргию.
Возбужденный Борис с упоением теребил острые грудки Василисы, потом не выдержал, рванул шелковую кофточку, отрывая с мясом пуговки, и присосался к груди, попутно задирая узкую трикотажную юбку.
- Давай, давай, напоследок, на посошок, ну где твоя киска, где наша маленькая сладенькая пизда? Она ведь хочет десертика, хочет, хочет: я же вижу что хочет...
Василиса раздраженно встала, скатав юбку вокруг талии, облокотилась о спинку стула.
- Давайте, все кому надо, давайте по-быстрому и мы поедем. Арнольд, мы уже на полчаса опаздываем к твоим.
Но по-быстрому не получилось. Сначала "маленькую сладенькую дырочку" потчевал Борис, а в очередь уже встали Саша и Паша. Да и мой муж как-то подозрительно игриво смотрел на тощенький зад. А Василиса казалась безучастной, она механически подмахивала и на лице у нее блуждало скучающее выражение, с которым опаздывающий человек ждет запоздалого автобуса. Но постепенно гримасу раздражения сменила расслабленная улыбка. И когда в Василису вошел третий по счету мужчина, она тихонько застонала и с готовностью приняла ласки Мадлены, потянувшейся плотоядным ртом к ее груди.
