Тишина, и мы вдвоем. Я и ты, мой малыш. Мой любимый, дорогой, мой единственный. Ты понимаешь меня без слов. Нам с тобой не нужны слова. Зачем слова двоим, которые умеют так красиво молчать?
Я не люблю и не хочу с тобой говорить, ведь ты все равно не ответишь. Ты не положишь руку мне на плечо. Ты не коснешься ладонью моей головы. Ты не вытрешь мне слезы. Ты никогда не скажешь: Не плач . Я знаю это так же хорошо, как и то, что меня зовут Карина; так же хорошо, как и то, что я работаю в журнале Wanton ; так же хорошо, как и то, что вчера мне стукнуло 26; так же хорошо, как и то, что вчера я была совсем одна, и меня не поздравил никто, кроме моей лучшей и самой лицемернрной из подруг, Ксюшеньки; так же хорошо, как и то, что четыре года назад Ксюшенька увела у меня Никиту и вместо меня вышла за него замуж.
Телефон. Он опять пытается разлучить нас с тобой, и я ему это позволяю.
- Алло! - хриплю я в трубку.
- Привет! - отвечают из трубки. - Ты спишь?
- Я сплю.
- Какого черт? - спрашивает трубка.
- Я устала, - не понятно зачем оправдываюсь я перед ней.
- От чего? Ты же ничего не делаешь.
- Я работаю.
- Ой! Работает она! - дразнится голос из трубки. - Тоже мне работа, целый день по клавишам компьютера стучать. Вот я работаю. Вот я устаю.
- Ну конечно! - соглашаюсь я с голосом. Ксюшенька всегда работает лучше всех, устает сильнее всех и в отдыхе нуждается больше всех. Она учитель. Преподает украинский язык в школе, которую окончила. Мы с ней вмести учились на филологическом факультете.
- Ты, что там умерла? - опять обозвался голос.
- Не знаю. Может, и умерла.
- Карин, я к тебе еду.
- Зачем?
- Я буду у тебя ночевать.
- Почему?
- Я поссорилась с Никитой.
- Опять?
- Снова, - попытался воспитать меня голос.
- Едь.
Я повесила трубку, и голос стих. Мы снова только вдвоем, но это не надолго. Скоро приедет самая наглая из лучших подруг. Нам опять.., прости, снова не удается побыть вместе. Ты ведь уже не обижаешься? Привык. Ты же знаешь с ней всегда так. Она ссорится со своим мужем, который мог и должен был стать моим мужем, и приезжает ко мне в поисках политического убежища. Это нормально.
Мы с тобой уже привыкли. Вот. Она уже приехала. Хорошая у нее все-таки машина. Точнее у ее-моего мужа. На этой машине, вместо нее, могла бы ездить я. Хорошая у меня могла быть машина.
- Проходи.
- Ой, Карина, ты снова надымила, - упрекает меня самая заботливая из наглейших подруг. - Ты же знаешь, курение вредно для здоровья. Минздрав, между прочим, предупреждает. Вот на пачке написано. А я забыла, ты не читаешь на английском. Тогда кури наши сигареты. Прима Люкс , новые, очень приличные, Никита говорил. Ой, Каринка, он такой гад, - быстро переключилась с сигарет на нашего мужа Ксения.
- Что на сей раз? - спросила я, делая вид, что мне на это не наплевать.
- Каринка, он хочет ребенка! - возмутилась самая грозная детоненевистница из заботливых лицемерок. - Говорит: Ксюнчик, а может нам пупсика завести? Я как вспылю! Какого пупсика? Мне и моих школьных придурков хватает! Собрала вещи и ушла.
Ко мне, как всегда. Никита приедет с работы, увидит, что Ксюнчика нет, позвонит теще, Ксении у мамы не окажется, и он сразу же догадается, где ее искать. Приедет. Я возьму куртку, зонтик и пойду прогуляться. Вернусь через два часа и застану моего предполагаемого мужа в моей постели с моей же самой счастливой из наглых подруг.
- Карина, сделай мне чай, - соблаговолила приказать моя хозяйственная дето ненавистница.
- Ты знаешь, где чайник, - ответила я и пошла к тебе.
- Какая ты не гостеприимная, - снова упрекнула Ксения. - Сразу видно, что ты не бывала в мусульманских странах. У них, по Карану, закон гостеприимства превыше закона кровной мести... Она еще долго будет рассказывать о Коране, о мусульманах и их жизни. Наш с ней ныне отсутствующий муж возил самую лучшую из моих разговорчивых подруг в Турцию, и в Абхазию, и в Чечню два раза. Он репортер. Раньше тоже работал в Wanton е. Мы с ним там и познакомились. Ты помнишь, мой дорогой, как Никита впервые пришел к нам в гости? Конечно, помнишь. Такое нельзя забыть. На нем были...
- А что у тебя есть к чаю? Я ужасно голодна.
Это вопль из кухни. Наверное, я пойду туда. Ксюша - самая свиноподобная из лучших подруг, которые не любят детей. Нет, я туда не пойду. Звонят в дверь. Конечно, Никита. - Здравствуй, Кариночка. А...
- У меня, - зная наизусть его речь, не дожидаясь окончания ее, ответила я. Никита рассмеялся. Все-таки как красиво мог бы смеяться мой муж.
- На кухне, - уточнила я, что бы он не тратил время на поиски своей жены по моей тридцатиквадратнометровой квартире. Вдруг заблудится.
Я не стала ждать, пока моя голодная наглая подруга и мой возможный супруг начнут выяснять отношения. Я просто взяла куртку, зонтик и ушла.
Как жать, что тебя со мной нет. Мы бы поговорили. А так мне и поговорить не с кем. Хоть ты и понимаешь меня без слов, я не люблю думать в одиночку, не имея уверенности, что ты слышишь мои мысли.
Я села на лавочке и стала рыться ногами в листьях.
- Здесь занято? - послышался над головой чей-то хрипловатый голос.
Я подняла голову и увидела мальчика лет 16-ти.
- Что? - растерянно спросила я.
- Можно сесть рядом с вами? - переспросил он.
- Да, садись.
Я посмотрела по сторонам. Вокруг было полно свободных лавочек.
- А почему ты решил сесть именно здесь? - поинтересовалась я.
- Что? - растерянно спросил он.
- Ты ждешь кого-то?
- Да, - улыбнулся он в ответ.
Какие глаза! Очень красивый мальчик. Почти, как тот, который женился на моей счастливой нахалке, которая не любит детей. А он любит. И я люблю. Так что же все-таки побудило его жениться на Ксюшеньке, а не на мне?
- Девушку? - спросила я.
- Да.
- Как ее зовут?
- Шарлотта.
- Она француженка?
- На половину.
- Красивая?
- Очень. А как вас зовут?
- Это не имеет значения.
- А как зовут Его?
Я изумленно посмотрела на мальчика.
- Кого?
- Ну, Его. Того, из-за которого вы здесь, из-за которого вы такая грустная, из-за которого не имеет значения.
- Никита, - сама не знаю почему, призналась я.
- Он красивый?
- На тебя похож. Или ты на него.
Появилась Шарлотта. Действительно очаровательная. Блондинка. Я бы тоже в нее влюбилась. Мальчик обнял Шарлотту, и они медленно растворились в золоте аллеи. Я поднялась, взглянула на часы. Два часа уже прошло. Пойду-ка я домой.
Как я и ожидала, Карина лежала в постели с моим желаемым мужем. Я заглянула к ним и пошла к тебе. Сразу. Чтобы ты не ждал, не волновался.
Тишина, и мы вдвоем. Ты и я, мой малыш. Лучшая подруга, которая вышла замуж за того, за кого я сама с удовольствием вышла бы, уже ушла и забрала с собой нашего Никиту. Никита любит ее. Любит ее, а не меня. Он приходит ко мне раз в неделю, когда у его жены, моей наглой подруги, кружек поэзии. Он открывает дверь своим ключом, молча входит в комнату, где мы с тобой лежим на диване. Каждый раз он приносит дорогое вино, но мы его никогда не пьем. Жаль тратить единственный вечер на вино. Вино мы выпьем по другому случаю, но он все равно каждый раз его приносит. Он молча сбрасывает тебя с кровати и занимает твое место рядом со мной. С ним я тоже не говорю. Он, как и ты, понимает меня без слов. Он один раз в неделю жалеет, что любит мою подругу, которая уже четыре года как его законная жена, которая уже четыре года ездит на его хорошей машине, и которая уже четыре года носит наставленные мною рога. И при этом моя совесть чиста, ведь моя лицемерная лучшая подруга увела его у меня. И, когда он уходит, мы с тобой остаемся вдвоем, и наступает тишина.
