В этот год моя племяшка вошла в возраст, когда детство еще гуляет в голове, но между ног начинает по-взрослому чесаться. Ужасно тянет к мальчикам, но не понятно, а что с ними надо делать. Драться - уже глупо, а целоваться еще стыдно.
По возрасту между нами не такая большая разница. Тринадцатилетняя цыпа с прыщиками на лице, и тридцатилетний обалдуй, который так и не создал семью, хотя обзавелся корочкой кандидата наук.
По характеру мы всегда были похожи, если сравнивать в одном и том же возрасте. Наверное, тут сказалось то, что каждое лето мы отдыхали в деревне у бабушки. Летом племяшка месяца два оттягивалась на природе, не зная забот и проблем. Я же в последние годы мог заглядывать в родовое гнездо лишь на пару недель, когда удавалось освободиться от глупых студентов, которых мне приходилось учить современной науке. Но даже этих дней хватало на то, чтобы не прекращать звать друг друга на ты и быть не разлей вода. Меня она звала Сережей, а я ее Настей.
У бабушки была пятистенная хата, и она спала в одной половине, где кухня. Для нас с Настей оставалась в полном распоряжении самая большая половина дома, условно разделенная русской печью, которая стояла почти по середине комнаты. Угол, где находилась кровать Насти, был чисто символично отгорожен занавеской, которая закрывала ее личное пространство только с одной стороны. А вот от двери из кухни ее постель просматривались полностью, что никогда ее никогда не смущало. И я часто видел, как она сидит на кровати в одной коротенькой ночной рубашке, прикрыв ноги одеялом.
Лет до девяти Настя спокойно бегала по дому и купалась при мне в одних ситцевых трусиках, которые иногда были настолько застираны и заношены, что мало что скрывали. Чтобы переодеть мокрые трусы после купания ей не требовались кустики или необходимости мне отвернуться. Она могла наивно сказать на берегу речонки: "Сережа помоги натянуть сухие штанишки, они скручиваются и не хотят одеваться на попку".
Когда ей стукнуло десять лет, она впервые надела купальный лифчик, и больше я в трусишках ее не видел. Стала стесняться, и появлялась передо мной только в шортиках или спортивных брючках. Вечером она обязательно надевала халат, который был строго застегнут на все пуговицы. Вот только ее нижнее белье так и продолжало валяться где попало, поэтому я всегда был в курсе Настиных пристрастий теперь уже к красочным маленьким трусикам и лифчикам с нулевым размером. А в последний год в ее гардеробе появились кружевные вещички, которые мало что могли скрыть от любопытного глаза и больше подходили какой-нибудь кинодиве.
В это лето я приехал в деревню после поездки в Японию, где неделю провел время на научной конференции в Нагасаки. Япошата, как всегда, хвастались своими высокотехнологичными достижениями. Под конец конференции они подарили участникам пробные изделия для ознакомления и, как потом стало понятно, для проверки в натурных условиях. Но я в тогда не обратил внимания на тонкости японского этикета, когда получал с поклонами красивые коробочки. До самолета оставалось всего пара часов, поэтому подарок от японских фирмачей позволил решить вопрос с презентом для Насти, которой я обещал привезти суперподарок.
Пара дней в деревне прошли как обычно. Мы с племяшкой ходили купаться, болтались по лесу в поисках первых грибов. Устраивали спортивные поединки на лужайке перед нашим домом или дурачились, ища сокровища, в развалинах деревни. Вечером пили с бабушкой чай с медом.
Ее ровесников в деревне не было. Да и среди десятка полуразвалившихся домов, которые составляли некогда известное во всей округе поселение, жилыми оставались лишь три, где у старых родственников летом появлялись утомленные городские жители. Огромные приусадебные участки заросли за десятилетия густыми кустами и молодыми деревцами. При желании можно было за целый день не увидеть ни одной живой души.
На третий день, когда мы сидели на старом бревне в тенечке у сарая, Настя с интересом спросила:
- А где мой подарок? Ты по телефону говорил, что привезешь интересный.
Я хлопнул в досаде себе по лбу и сказал:
- Совсем забыл! Я из Японии презент от япошат привез. Фирмачи подарки для женщин сделали. Посиди, я сейчас принесу.
Две маленькие коробочки и толстая инструкция на японском языке лежали в боковом кармане моей сумки. Я совсем запамятовал о подарке, так как отличная погода расслабляла, а солнышко так и звало позагорать.
В доме никого не было. Бабушка ушла к соседке.
Я быстро достал гостинец и вернулся обратно к сараю. Настя терпеливо ждала, а на ее лице было выражение ожидания чуда.
- Вот, держи! - протянул я ей две маленькие коробочки размером со спичные коробки, сделанных из пластмассы в виде стилизованных иероглифов.
- А что это? - с любопытством в голосе спросила Настя.
- Открывай, не бойся. Не взрывается, и не пугает, - со смешком ответил я. - Синяя буква: "блихет" , а зеленая: "тямисорят".
- А как по-русски?
- Сама поймешь, как откроешь.
- Нет, ты сначала ответь, - упорствовала Настя, не желая сразу открывать подарки.
- Вот этот символ означает трусики, а этот - лифчик. Это не для куклы, - пояснил я, заметив, что Настя насупилась, так как в куклы перестала играть уже в первом классе. - Настоящее белье для девушки.
- В таких маленьких коробочках.
Настино удивление было понятно. Обычная материя занимает куда больший объем, а настоящий шелк, давно исчез из поля зрения обычных людей. Но японцы предложили новую синтетику, которая отлично конкурировала с натуральным шелком. Она была тонкой, гибкой, не рвалась и не горела. И обладала кой-какими свойствами, присущими современным технологиям XXI века.
Если обычные свойства материи вряд ли бы сильно поразили Настю, то о высокотехнологичных хитростях я готовился рассказать, как только она примерит обновки. Я хотел немного схитрить, чтобы хоть мельком снова увидеть ее в нижнем белье.
Первым делом она открыла "тямисорят". Из коробочки выпала маленькая тряпочка, которую даже на куклу было бы трудно одеть.
- Ты попробуй растянуть, - сказал я Насте.
Она попробовала, получилось. Белая материя тянулась как резиновая.
- А это на какой размер, - деловито спросила Настя.
- Японцы говорили, что годится для всех девушек, которые не злоупотребляют Макдональдсом.
- Ах ты, - и она шутя стукнула меня по плечу. - Я совсем не жирная. Даже тощая. Тридцать шестой размер. Детский.
- Шучу я.
Настя схватила подарки, и весело убежала в дом, чтобы примерить. Я остался ждать.
Минут через пять Настя пришла одетая в белую футболку и длинную юбочку, которую надо было оборачивать вокруг бедер и застегивать на одну пуговицу. На ее лице было недоуменное выражение.
- Не получается никак, - сказала она, протягивая мне два комочка материи.
- Вот читай инструкцию, - протянул я ей толстую книжонку.
Она взяла ее в руки, открыла, и вернула обратно.
- Я по-японски ни в зуб ногой. Объясни по-русски.
Я стал читать:
- Надо растянуть изделие руками и надеть на тело. Дальше оно должно принять форму.
Чтобы показать, я аккуратно всунул обе ладони в лифчик, который представлял собой сшитую кольцом полоску материи. Потянул с усилием в стороны. Получилось.
Настя попробовала повторить. Но как-то не умело, и не старательно. В получаемую дырку могла влезть только голова небольшой куклы, но ни как не Настина.
Мы молча сидели. Настя вертела маленькие кусочки японской материи, которые по моим словам должны превратиться в красивое нижнее белье. Наконец она сказала:
- А ты не поможешь?
Я со смущением ответил:
- Ты же стесняешься. Когда ты в трусах последний раз бегала?
- Я отвернусь и сниму футболку. Только не подглядывай, - деловито ответила она.
Повернулась спиной и быстро сдернула футболку. Я не ожидал от нее такой прыти, поэтому заметил, что перед моими глаза промелькнули ее грудки первого размера, немного загоревшие. И я даже подумал: "а ведь она загорает без лифчика".
Процедура одевания лифчика прошла без проблем. Настя подняла руки, а я, растянув кусочек материи, пропихнул в нее ее руки, голову и тело.
- Ой, дальше я сама, - воскликнула Настя, когда почувствовала, что ее грудки оказались под материей.
Настя убежала в дом, повертеться перед зеркалом. Я остался ждать результата, не надеясь увидеть ее в этом белье.
Минут через десять, Настя вернулась. Она не стала одевать футболку, оставшись в юбке и в новом лифчике. Я не ожидал такой смелости от племяшки, поэтому непроизвольно уставился на ее задорные грудки, затянутые тонкой материей. Их очертания полностью повторяли реальность, которую я только-только видел без всякой защиты. Сосочки выпирали. Но Настя без всякого смущения остановилась передо мной и пару раз крутанулась, демонстрируя обновку.
