- Как? Элементарно... максимально близко! - возбужденно выдохнул Марат, с силой вдавливаясь ощутимо твердеющим пахом в пах Артема... и только тут до Артёма дошло, только тут его озарило, ч т о и м е н н о всё это может значить... да и то: мысль о том, что Марат с ним, с Артёмом, хочет секса, показалась Артёму настолько абсурдной, несуразной, невероятной, что Артём, подумав о том, что всё это м о ж е т значить, вслед за растерянностью почувствовал не просто удивление, а недоверие к собственному предположению - настолько всё это было невероятно... нереально!
Ну, то есть... они были знакомы всего несколько часов, и за всё это время - за время их непосредственного общения - Марат ни словом, ни жестом не высказал своего пусть даже мизерного интереса к данной теме, то есть не дал никакого повода что-либо заподозрить... это во-первых; во-вторых, сам Артём никаким образом - априори! - не мог дать ни малейшего повода Марату думать о возможности чего-то подобного, потому как он, Артём, "по жизни" был в н е этой темы, то есть темой этой никогда не интересовался и уж тем более никогда не думал, никогда не помышлял о чем-либо подобном... и потом: им предстояло вместе - вдвоём в одной комнате - жить не день, и даже не неделю, а, как минимум, целый год... ну, и как они могли бы жить дальше а одной комнате - после т а к о г о?
Потому-то Артём, чувствуя пахом твердеющий пах Марата - осознавая, ч т о и м е н н о может всё это означать, в первые секунды не поверил озарившей его догадке.
- Пусти... - выдохнул Артём, не веря собственному предположению и в то же время видя близко-близко потемневшие, странно заблестевший зрачки парня. - Пусти меня... ну! Марат... пошутил - и хватит... пусти!
- Какие шутки? Никаких шуток! - возбуждённо засмеялся Марат, обдавая лицо Артёма щекотливо горячим дыханием. - Мы с тобой будем... вдвоём будем жить - ты и я... понимаешь, о чём я? Вместе, вдвоём - в одной комнате... а что делают при таких комфортных обстоятельствах нормальные парни? Симпатичные парни - как ты и я... ну, Артём... что они делают?
- Что они делают? - словно эхо, повторил вконец растерявшийся Артём.
- Они не теряют время... вот что они делают! Понимаешь, о чем я говорю? Современные парни - как ты и я... нормальные современные парни не теряю время... и потому - не отказывают себе ни в чем... чувствуешь?
Глядя Артёму в глаза, Марат с силой сдавил, судорожно стиснул свои ягодицы, вдавливаясь пахом в пах Артёма, и Артём, лежащий на спине под парнем с невольно раздвинутыми, разведёнными в стороны ногами, совершенно отчётливо почувствовал через ткань трусов несгибаемую твёрдость напряженного Маратова члена... член у Марата был твёрд, как камень!
"Ну, ни фига себе... влип!" - словно остриём скальпеля, полоснула сознание Артема мысль, еще секунду назад казавшаяся ему нереальной, невероятной... всё было реально: Марат говорил о сексе - о возможности секса между ними... ну, то есть, между ними - парнями... охренеть! Эта мысль - мысль о сексе с Маратом - обожгла Артёма, опять-таки, своей невероятностью, дикостью, на мгновение парализовав его мозг и тело; но уже в следующую секунду недоумение в глазах Артёма сменилось страхом; он молча дёрнулся, пытаясь вывернуться из-под Марата, сбросить его с себя, освободиться, однако сделать это оказалось не так-то просто: распластанный, вдавленный в матрас сильным горячим телом Марата, Артём не только не смог сбросить Марата с себя, отбросить его тело прочь, но даже сдвинуть Марата в сторону или хотя бы приподнять его оказалось для Артёма делом непосильным; Марат был сильнее - физически сильнее, и о каком-либо освобождении из его стальной хватки, казалось, не могло быть и речи.
- Чего ты... чего дёргаешься? Успокойся... - тихо - едва шевеля губами - прошептал Марат, без труда удерживая парня под собой, и оттого, что Марат прошептал это едва слышно, и оттого, что сделал он это одними губами, слова прозвучали доверительно, почти интимно.
- Пусти! - сдавленно выдохнул Артём, упираясь руками в плечи Марата.
- Зачем? - Губы Марата сами собой растянулись в улыбке, и Артем помимо воли мимолетно отметил, что зубы у Марата ровные и белые, без единого изъяна. - Я хочу... тебя хочу... и ты это чувствуешь... чувствуешь? - прошептал Марат, глядя Артёму в глаза и одновременно с этим сладострастно вдавливая пах в пах. - И ты тоже... ты тоже хочешь этого... хочешь так же, как и я...
- Пусти меня! Я не хочу! Пусти! - Артём задергался, затрепыхался с новой силой, безуспешно пытаясь вывернуться из-под Марата, вырваться.
- Блин, ну чего ты... чего ты дергаешься? Расслабься... не ври ни себе, ни мне, что ты этого не хочешь... ты ж нормальный парень... нормальный пацан! Расслабься - и нам ничто не помешает...
- Пусти! Не надо! Я не хочу! - торопливо выдохнул Артём, еще не представляя, как - каким образом - это будет происходить, но уже со всей леденящей душу ясностью понимая, что сейчас... сейчас этот парень - студент-третьекурсник - будет его, Артёма, насиловать... ну, то есть, трахать - как женщину... - Пусти! Я не хочу!
- Сейчас захочешь... элементарно! - прошептал Марат, упруго выдыхая в лицо Артёма горячие, как угли, слова. - Расслабься... на минуту расслабься - и ты почувствуешь, что хочешь... ты уже хочешь, но ещё этого не сознаёшь... расслабься...
- Я не такой... пусти! - Артём, прилагая максимально возможные физические усилия - напрягая все мышцы тела, вновь задёргался, но навалившийся сверху Марат лишь усилил давление своего тела на тело Артёма, делая какие-либо попытки вывернуться, освободиться-вырваться совершенно бесполезными. - Пусти... пусти меня... я не педик... не педик... пусти... - повторил Артём, как будто этот аргумент мог остановить возбуждённого парня, подмявшего его, Артёма, своим горячим телом под себя.
- Ой, какие мы знаем слова! - Марат тихо засмеялся. - Он не педик... надо же! - В голосе Марата отчётливо прозвучала лёгкая и вместе с тем уверенная, не подлежащая сомнению насмешливость. - Не педик... кто тебе сказал такую хрень? Или, может, ты уже пробовал, если так утверждаешь - так говоришь? - Марат снова засмеялся, с нескрываемым удовольствием шевеля бедрами - с наслаждением вдавливая в пах Артёма свой камнем бугрящийся твёрдый член. - Пробовал? Ну, колись... симпатичные парни, как правило, пробуют - попихивают друг друга... ну, то есть, так - чтоб никто не знал... а потом кричат: "я не педик! не педик!"... да? Было такое - пробовал?
- Ничего я не пробовал! - выдохнул Артём, помимо воли чувствуя, как смутное, едва уловимое чувство приятности вопреки желанию медленно зарождается между его разведенных, широко раздвинутых в стороны ног. - Пусти меня!
- Что - ни разу не трахался? Ни с кем не пробовал? - Марат, выдыхая это - обдавая лицо Артёма горячим дыханием, скользнул рукой по бедру Артёма, пытаясь подсунуть ладонь под Артёмовы ягодицы. - Не пробовал, да? Ни разу? Ни с кем - ни разу?
Артём вдруг подумал, что для Марата почему-то очень важно - пробовал Артём э т о или не пробовал, и если он сейчас убедит Марата в том, что он, Артём, действительно никогда т а к. . не делал, ни разу ни с кем н е п р о б о в а л, никогда об этом помышлял, то Марат его тут же отпустит, оставит его, прекратит свое домогательство... да-да, это явно какое-то недоразумение - то, что Марат решил, что он, Артём, голубой, и потому он, Артём, может так же, как голубые... это ошибка Марата - глупая ошибка!
- Я правда... ... правда я не такой... не такой, как ты думаешь... - торопливо заговорил Артём, глядя Марату в глаза. - Я не трахаюсь... не делаю это - как голубые... и никогда... никогда я не делал так - ни разу! Пусти! - стараясь говорить как можно убедительнее, Артём одновременно с этим с новой силой задергался под Маратом, тем самым стараясь наглядно подтвердить выдыхаемые слова.
- Правда? - Марат, изловчившись, втиснул ладонь между матрасом и вдавленной в матрас ягодицей Артема - обхватил ягодицу Артёма растопыренными пальцами, через ткань трусов сладострастно вдавил пальцы в упруго-сочную мякоть.
- Правда! Клянусь тебе! - с жаром выдохнул Артём, одновременно с этим ощущая-чувствуя, как возникшее минуту назад чувство смутной приятности между ног, в районе промежности, совершенно непроизвольно, помимо его, Артёмовой, воли стремительно нарастает, ширится, набухает знакомым зудом молодого возбуждения, отчего так же непроизвольно - невольно, совершенно автономно от его личного желания-нежелания - стремительно увеличивается, затвердевает в трусах, наполняясь сладостным зудом вожделения, нехилых размеров член... лежа под Маратом, вдавившимся в него всем своим телом, Артём чувствовал, что возбуждается, возбуждается явно, совершенно конкретно, и с этим ничего нельзя было поделать - это происходило само по себе, помимо воли, вопреки желанию... блин! Возбуждение нарастало помимо воли - вопреки желанию... Артём снова задергался, испытывая смятение - не понимая, что с ним, с Артёмом, происходит. - Клянусь...
- Ну, а не пробовал, так попробуй... какие проблемы? Сейчас ты... сейчас мы попробуем... делов-то! Вжик-вжик - и опять мужик... элементарно! Любой нормальный парень может это попробовать... хотя бы раз!
- Марат тоже почувствовал, что член Артема возбужденно затвердевает, ощутимо бугрится, и теперь, сладострастно вжимая пальцы в мякоть Артёмовой ягодицы, он с не меньшим сладострастием давил своим возбуждённым членом на стремительно твердеющий член Артёма, и даже не просто давил, а бесстыдно двигал - через трусы - членом вдоль члена, отчего между ног Артёма, широко расставленных, раздвинутых под Маратом в стороны, промежность тут же стала наполняться ощутимым саднящим зудом. - Давай... не бойся! Ты же хочешь - я это чувствую... хочешь... - Проговорив "хочешь", Марат дёрнулся, качнулся на теле Артёма, с новой силой вдавливая пах в пах, и это давящее движение тут же отозвалось горячей ноющей сладостью в возбуждённо твёрдом члене Артёма, бугром упершемся Марату в пах. - Давай...
