На завтра мы весь день просидели дома, слушая, как на улице идет дождь. Целый день я рисовал сестрам то собачек, то кошечек. Они брали мои рисунки, аккуратно вырезали, а потом играли нарисованными животными. Потом я незаметно для девчонок нарисовал мужика со спущенными трусами, стоящим бананом и женщину, которая рукой тянула его за яйца. Причем мужской орган получился у меня особенно удачно.
- Нифига себе, - удивился Антон, войдя в комнату, - как настоящий!
Он наклонился к моему уху и тихонько прошептал, внимательно следя, чтобы девчонки не вошли в комнату:
- А как он ее ебет, можешь нарисовать?
- Неа. Я не знаю, как писька у женщин выглядит.
- А ты у Вики не видел, что ли?
- Так она же маленькая.
- Так и большая так же выглядит. Только волосами вся обрастает.
- Ну, давай попробую. Только девчонок займи чем-нибудь, а то они зайти могут.
Антон ушел в комнату к девчонкам и тут же предложил им поиграть в жмурки. Пока они весело бегали по другой комнате, прячась от Антона, я быстро набросал контуры будущего рисунка. Женщина, лежащая на спине и мужчина, лежащий на ней. И его банан с яйцами, головка которого вплотную приближалась к небольшому разрезу между ног женщины. Все это я заштриховал, придав рисунку некоторую похожесть на живых людей.
- Во, блин! - Антон был восхищен. Он пожирал глазами мой рисунок. - Только пизду не так нарисовал. Я у пацанов в школе фотку видел. Там по краям такие складки должны быть.
- Бля. Дрочить охота, а негде, - он потеребил свой вставший банан через трико.
- Ну, давай я за девчонками послежу, а ты подрочи пока.
- Ага. Я платок только постирал. Малафью-то я потом куда дену?
- Что денешь? - не понял я его.
- Малафью.
Я снова не понял его, но не стал переспрашивать. Я уже собирался порвать рисунок, чтобы не дай бог, его никто не увидел, но Антон остановил меня:
- Давай я спрячу.
Наконец-то мы дождались времени, когда можно было идти в клуб. Возле клуба нас ждала вся наша гоп-компания. Денег на кино, естественно, ни у кого не было. Пришлось лезть в клуб через раскрытые окна, подсаживая друг друга. Кино, как и предполагалось, было индийским, где толстенькие женщины танцевали вокруг таких же приземистых мужчин, а те героически защищали их от злобных негодяев. Просмотрев кино до конца, мы дошли до дома по темной деревне и забрались на сеновал. Антон достал фонарик из кармана трико.
- Во. Мы сегодня со светом можем укладываться, - он положил фонарик сбоку, - раздевайся.
Мы разделись и улеглись на матрас.
- Слушай, Витька, а ты дрочишь перед сном?
- Каждый вечер. А, если дома никого нет, то и днем несколько раз.
- А я уже два дня не дрочил. А на твой рисунок сейчас с удовольствием подрочну, - он слез с матраса, развернул мой рисунок и разместил фонарик так, что он стал ярко освещать нарисованных мужчину и женщину.
Антон спустил трусы и высвободил свой вставший банан. У меня просто глаза на лоб вывалились! Это был совсем не банан. Это была здоровая "колбаса" раза в два больше моего. Два больших яйца, заросшие черными волосами, перевешивались через резинку трусов. Антон, обхватив рукой свою колбасу, сосредоточенно всматривался в мой рисунок, двигая руку вперед и назад. Крупная головка влажно блестела в свете фонарика.
- Нифига себе у тебя колбасень, - я как завороженный смотрел на его орган.
- Че ты как в детском саду? Хуй или член. Вот как это называется. - Антон стал отрывисто дышать, еще быстрее двигая ладонь по члену.
Я достал свой банан из трусов и стал также быстро дрочить его, глядя на Антона.
- А-а-а-а, - прерывисто выдохнул Антон, сжал кулаком свой орган. Неожиданно из него толчками стала вытекать мутная белая жидкость, капая на висящие яйца.
От удивления я перестал дрочить свой банан.
- А что это у тебя течет? - я был просто ошарашен. У меня такое никогда не вытекало.
- Это же малафья. У тебя еще что-ли нет?
- Нет.
- Че, правда что ли нет?
- Да, правда, нет.
- Так это же хорошо! - Антон обтер свой орган и яйца носовым платком, и лег рядом. - Просто замечательно.
- Чего ж хорошего?
- М-м-м... Как бы тебе сказать? А! Ну, во-первых, она пачкает все, когда дрочишь. Приходится все время где-то прятаться и платком обтирать. Я, когда у меня малафьи еще не было, мог хоть целый час дрочить без перерыва, а теперь, когда малафья вылилась, больно дрочить становится.
- Зато выливается здорово.
- У тебя тоже скоро малафья будет. Тогда и увидишь - как приятнее. Хотя, когда она только выливаться начинает, кайф такой, что кричать хочется.
Я снова продолжил прерванное занятие. Антон внимательно смотрел на мой банан.
- У тебя уже залупа даже до конца открывается. Точно, скоро малафья появится.
И вот, когда до знакомых быстрых спазмов, осталось совсем чуть-чуть, Антон вдруг положил свою руку на мою.
- Хочешь, я тебе подрочу?
- Давай, - я убрал свою руку.
Антон аккуратно взялся за мой банан и стал быстро-быстро дрочить его. Ощущения от того, что банан трогает чужая рука, сразу же бросили меня в океан новых ощущений. Хорошо знакомые быстрые спазмы удовольствия накрыли меня с головой. Антон продолжал гонять кожу на банане взад и вперед. Он внимательно глядел на него, как будто чего-то ждал.
- Хватит, - я остановил его руку. - Хватит уже.
- Точно. Малафьи еще нет, - восхищенно сказал он, словно проводя опыт.
- Сам же говоришь, что скоро будет.
- Не. Лучше, чтобы пока не было.
- Почему это?
- Потому. Надо, значит, - он посмотрел прямо мне в глаза, усмехнулся и повторил. - Потому что кайф сильнее, когда...
- Когда что...?
- Да ничего. Давай спать.
Всю следующую неделю мы продолжали (по меткому выражению деда Васи) "гонять собак". Играли в карты в своей избушке на дереве, допоздна гоняли в футбол, ездили на велосипедах вдоль оврагов, собирая траву для поросят, которую нам показала бабушка. Даже сходили на озеро в соседнюю деревню на рыбалку с ночевкой. Поймали десятка два карасей и несколько небольших окуньков.
<>Ночью мы с Антоном, укрывшись старым одеялом, еще раз устроили сеанс групповой дрочки, пока остальные пацаны спали. Сначала Антон теребил мой банан до тех пор, пока не остановил его руку, решив, что удовольствия на сегодня хватит. Потом я осторожно двигал шкурку на его "колбасине", пока сам не почувствовал как она резко вздрагивает в моей руке. По ладони растеклась горячая липкая жидкость. "Малафья вылилась!" - мелькнула мысль. Мне стало приятно от осознания того, что Антон, такой почти взрослый, доверил мне "исключительно важный" процесс - дрочить его "колбасу". Антон тщательно вытер носовым платком свой орган и мою руку от жидкости, которая имела своеобразный резкий запах.
И вот наступил очередной четверг. Весь день мы провели на речке. Деревенские мужики соорудили на берегу, возле самого глубокого места, "нырялку" - крепкую длинную доску, которую закрепили несколькими врытыми в землю бревнами. Целый день мы прыгали в воду всеми известными и неизвестными, подсказанными только собственной фантазией, способами. Только на обед пришлось возвращаться в деревню. Бабушка очень строго следила за нашим питанием. Опоздание на 10-15 минут могло запросто окончиться запретом на выход со двора на целый день.
Вечером мы с Антоном, посмотрев кино про войну, опять оказались на сеновале. Снимая штаны и рубашку, я уже чувствовал, что банан торчит во всей своей красе, ожидая предстоящего удовольствия. Антон, раздевшись, лег рядом. Его член также стоял, оттягивая трусы. Его рука потянула мои трусы почти до колен. Мой банан со шлепком стукнул меня по животу.
- Ого! Уже стоит, - Антон провел ладонью по моим яичкам и банану.
- А у самого-то... , - я осторожно сжал ладонью его колбасину через трусы.
Антон опять стянул резинку своих трусов вниз так, что член и яйца высунулись наружу.
- Ну что, Витька? Обычно дрочим? Или хочешь чего-нибудь интереснее?
- А что, интереснее бывает?
- Еще как бывает.
- Тогда давай интереснее...
Антон придвинулся ко мне так, что кончиком своего банана я задел его живот. Одной рукой он взял мой орган, оголив головку. Второй рукой он обнажил головку на своем члене. И соединил их друг с другом под небольшим углом. Он стал медленно двигать их относительно друг друга. Приятное чувство влажного контакта быстро поднимало меня к вершинам удовольствия. Антон двигал наши члены друг по другу все быстрее и быстрее. Я уже почти почувствовал знакомые спазмы удовольствия, но вдруг Антон остановился. Он немного отодвинулся и соединил члены, уперев их головками друг в друга. Растянув пальцами кожу на головке моего банана, он осторожно натянул ее на кончик головки своего члена.
Удерживая двумя руками кожу моего органа, он стал короткими толчками пихать свою колбасину в колечко моей "залупы", толкаясь своей головкой в мою. Буквально через несколько движений мой банан задергался в удовольствии и продолжал дергаться все время, пока Антон толкался вперед. И тут кожа на банане как будто превратилась в надувной шарик, заполняющийся горячей жидкостью. На мгновение мне стало больно. Но боль сразу же исчезла. Я почувствовал как это тепло, омывая головку, вырывается наружу. Антон захрипел и выпустил из рук мой банан. Несколько горячих капель попали мне на живот. Я потрогал рукой кончик своего банана. Из-под "залупы" вытекала знакомая теплая жидкость.
- Бля! Всю малафью тебе в залупу спустил. Кла-а-а-ас!! - Антон задохнулся от удовольствия.
Мне понравились ощущения вязкой жидкости на головке банана. Это было очень необычно. Антон достал свой заветный платок и обтер матрас и свой орган. Потом передал платок мне. Найдя на ощупь сухое место на платке, я обтер головку своего банана, чувствуя необычайную "взрослость" от того, что мне тоже нужно обтирать член от его выделений. Мы долго лежали, глядя на соседние дома, освещенные светом луны. Антон снова стал теребить мой банан, перекатывая яйца и просовывать свой палец через колечко "залупы", скользя им по головке. Я снова полностью подчинялся Антону как более опытному человеку в способах получения удовольствия.
- Может хуи друг другу пососем? - вдруг высказал он свою мысль.
- Да ну нафиг. Противно.
- Да ты не понимаешь ничё! Это, наоборот, охуительно. Хочешь, я тебе пососу?
- Ну, давай, если хочешь...
