Анна Сергеевна всегда считала, что жизнь — это череда уроков, которые нужно не только преподавать, но и учить самой. Её дни были расписаны по минутам: утренние занятия, проверка тетрадей, педсоветы, редкие встречи с подругами. Всё как у всех, всё как положено. Но за этой внешней упорядоченностью скрывалось нечто, о чём она старалась не думать, — тихое, почти незаметное чувство пустоты, которое с годами становилось всё глубже. Ей казалось, что она давно забыла, каково это — жить не только для других, но и для себя. И уж тем более она не вспоминала, каково это — чувствовать, что твоё тело принадлежит не только расписанию и обязанностям. Половое воздержание стало для неё не выбором, а чем-то само собой разумеющимся, как утренний кофе или вечерний душ.
Но однажды всё изменилось. И это изменение началось с простого вопроса, который она неожиданно задала себе, когда однажды её взгляд упал на огурец, только что вымытый для салата. Мысли об огурце не давали ей покоя. Казалось бы, что может быть проще — обычный овощ, который она видела сотни раз на кухне, в салатах, на грядке у соседей. Но теперь этот простой предмет стал для Анны Сергеевны символом чего-то большего, чего-то, что она давно запрещала себе даже представлять. Она ловила себя на том, что её взгляд задерживался на огурцах в магазине, на рынке, даже в рекламе по телевизору. Её пальцы непроизвольно сжимались, будто пытаясь ощутить его форму, текстуру, прохладу. Но каждый раз, когда она приближалась к этой мысли вплотную, её охватывал стыд.