Я не могла не заметить жар, исходящий от сауны, и почувствовала непреодолимую тягу к ней. Мое тело все еще блестело от пота после долгого рабочего дня, и я жаждала ощутить успокаивающее прикосновение пара к своей коже. Войдя во влажную комнату, я не сразу поняла, что не одна.
Лео, мой сын, уже был там, его глаза были закрыты в блаженном расслаблении. От жары на его коже выступили капельки влаги, и я почувствовала внезапный прилив желания, когда мой взгляд пробежался по его худощавой, мускулистой фигуре. Я замерла, внезапно осознав, что полностью обнажена, мое тело выставлено на всеобщее обозрение.
«Лео, - вздохнула я, мой голос слегка дрожал. «Я не знала, что ты здесь».
Глаза Лео распахнулись, и его взгляд тут же устремился на мою обнаженную плоть. В его глазах читался голод, зрачки расширились от вожделения, когда он вглядывался в каждый сантиметр моего тела. Я почувствовала, как по мне пробежала дрожь, мое собственное желание пробудилось в ответ на его желание.
«Мама», - прошептал Лео, его голос был густым от желания. «Ты такая... красивая».
Я улыбнулась, чувствуя себя ободренной его реакцией. Медленно, осознанно я позволила полотенцу выпасть из моих пальцев, чтобы оно распласталось у моих ног. «А ты растущий мальчик, не так ли?» промурлыкала я, придвигаясь ближе к нему на скамейке. «Такой любопытный к миру и удовольствиям, которые он может предложить».
Лео задрожал от моих прикосновений, его кожу покалывало от потребности, которая отражала мою собственную. «Мама», - вздохнул он, его член подрагивал от предвкушения. «Я хочу тебя».
Я хихикнула, низкий, знойный звук, который, казалось, отразился от стен сауны. «О, я знаю, что хочешь, милый», - ворковала я, придвигаясь к нему еще ближе. «И я тоже хочу тебя. Очень сильно».
С этими словами я наклонилась и впилась в губы Лео обжигающим поцелуем, мой язык погрузился в его рот со свирепостью, от которой у него перехватило дыхание. Он застонал в поцелуе, его руки потянулись вверх, чтобы сжать мою грудь, ощущая ее вес и тепло в своих ладонях.
Я застонала, упираясь бедрами в его напряженную эрекцию. «Прикоснись ко мне», - взмолилась я, мой голос дрожал от желания. «Сделай меня своей».
Лео охотно подчинился, его руки с лихорадочной интенсивностью блуждали по моему телу. Он щипал и дергал мои соски, перекатывая затвердевшие бутоны между пальцами, пока я не стала извиваться под его прикосновениями. Затем, издав похотливый рык, он толкнул меня на скамью и устроился между моих раздвинутых бедер.
«Ты моя, - объявил Лео, его голос был густым от желания обладать тобой. «Моя мать, моя любовница, мое все».
Я кивнула, мои глаза потемнели от страсти. «Да», - прошептала я, выгибая спину, чтобы прижаться к твердому члену Лео своим ноющим сексом. «Возьми меня, заставь меня выкрикивать твое имя».
Стремительным движением бедер Лео погрузился в мое гостеприимное тепло и застонал, когда мои тугие стенки сжались вокруг него. Мы двигались вместе в неистовом вожделении, наши тела шлепались друг о друга в погоне за наслаждением.
Лео входил в меня с остервенением, его член с каждым ударом становился все твёрже и тверже. Я отвечала на его толчки с не меньшим рвением, мои бедра подрагивали и двигались, подстёгивая его. Мы потерялись в собственном мире, наши крики экстаза эхом отражались от стен сауны.
Когда мы приблизились к кульминации, Лео потянулся вниз и стал теребить мой клитор в такт своим толчкам. Я закричала, и оргазм обрушился на меня, как приливная волна. Лео последовал за мной несколько секунд спустя, его член пульсировал, когда он наполнял меня своим горячим семенем.
Мы рухнули вместе в потный клубок конечностей, наши груди вздымались, когда мы переводили дыхание. Лео посмотрел на меня, на его лице расплылась злая ухмылка. «Опять?» - спросил он, уже снова становясь твердым.
Я рассмеялась, горловой, похотливый звук. «Снова, и снова, и снова», - промурлыкала я, притягивая его к себе для очередного обжигающего поцелуя. «Пока никто из нас не сможет двигаться».
Так мы и жили, потерявшись в мире запретной страсти и необузданной похоти. Наша любовь была неправильной, извращенной общественными нормами и моральными ограничениями, но в тот момент это никого из нас не волновало. Все, что имело значение, - это огонь, который горел между нами, голод, который невозможно было утолить.
Я знала, что зависима от прикосновений сына, от того, как его тело идеально прилегает к моему. Я жаждала его члена, как наркотика, и знала, что никогда не смогу насытиться им. Он был моим всем, моим запретным любовником, моей причиной для жизни.
