- Да... Я сглупила год назад. Мне нужно было дождаться, когда в моей жизни вновь появишься ты.
- Нет, я не жалею. Жизнь есть жизнь. Я даже не жалею о том, что сейчас взял тебя без презерватива. Ведь если родится ребенок, это хорошо. Сейчас мы оденемся, и я признаюсь тебе в любви. И попрошу стать моей женой. Все наоборот. Вначале секс, а потом признание. Хотя о чем я? Это я оденусь, а ты лежи. Ты ведь приболела.
- Нет, ради такого торжественного случая я встану и оденусь. Только после признания в любви опять ляжем в постель и будем любить друг друга.
- Как скажешь. Я подчиняюсь моей жене. Хотя пока она еще не в курсе, что жена.
Лялька довольно рассмеялась и встала с постели.
- Перед тем, как надеть платье, подобающее случаю, я хочу вымыться.
- Я буду твоим слугой и помогу тебе. Только ляг пока, я наберу воды в ванну.
Я приготовил горячую, но не слишком, ванну, отвел в нее свою милую и начал мыть. Я потер ей не только спинку и животик, но вымыл и попку, и еще кое-что. Она вновь сомкнула бедра и зажала мою ладонь с губкой. Очевидно, Ляльке понравился процесс:
- Скажи, а когда я была маленькой, ты никогда не мыл меня? Мне почему-то кажется:
- Да, однажды твой отец возился во дворе с машиной, а мать позвали к телефону, когда она тебя купала. Она попросила меня последить за тобой, боялась оставлять тебя в ванной одну.
- И ты так же, как сейчас, мыл меня?
- Да, чтобы ты не замерзла, я тер тебя губкой и поливал водой. А ты, что же, запомнила?
- Я помню, как стеснялась, что ты мыл мне попу и здесь:
Она развела ноги в стороны и дотронулась рукой до своего лона.
- А что ты чувствовал, когда мыл интимные места девочки? Ты возбуждался?
- Тьфу на тебя! Что может чувствовать нормальный взрослый мужчина, когда моет ребенка? Неважно кого, мальчика или девочку. Только умиление. Ты была такая пухленькая, глазки большие, пальчики на ручках и ножках маленькие, кожа нежная. Ангел, да и только! Но, однако же, кое-что я вспомнил. Ты тогда вдруг сжала ножки и посмотрела на меня так томно, как женщина. Я вспомнил Достоевского, "Преступление и наказание". Возможно, ты помнишь, что перед самоубийством Свидригайлов был в ночлежке. Там он полуспал - полубодрствовал. В этом бреду ему представилась плачущая замерзшая девочка, которую он обогрел. Она же вдруг так игриво подмигнула ему, и взгляд ее так много говорил, что он содрогнулся. Как, такая маленькая может быть развратной? Вот и мне в то время, как я мыл тебя, тоже пришли в голову мысли, что ты заигрываешь со мной. Но я их отбросил.
- А сейчас ты тоже только умиление чувствуешь?
- Нет, сейчас я чувствую вожделение! Сейчас я вымою свою девушку, одену, объяснюсь в любви, раздену и буду иметь ее до рассвета!
- Тогда давай скорее! Я хочу сумасшедшей ночи любви!
Я домыл ее, вытер насухо и отнес в комнату. Я надел свой костюм. Она захотела одеться полностью, как полагается, и трусы, и лифчик, и чулочки, и платье. Потом нанесла макияж и сказала:
- Я готова. Начинай.
- Ольга, я люблю тебя! Я тону в твоих глазах, я таю в твоих объятьях. Обещаю тебе всегда относиться к тебе нежно, как сегодня.
Я говорил еще долго. Потом Лялька отвечала мне. Потом мы говорили, перебивая друг друга и смеясь. Я вспомнил забавный эпизод. Лялька была маленькой девочкой, мы все пошли на пляж. Ляльку искупали, ушли купаться Саша и Варя, а я сидел на берегу с девочкой. Она была голенькой, пухлой, забавной. Ляля вырвала пучок травы, зажала меж ножек и, глядя на меня, произнесла:
- А ты хочешь покормить моего кролика?
Я остолбенел. Мне вновь показалось, что за внешностью маленькой девочки скрывается опытная женщина. "Кролик" живет между ножек, и его надо покормить "морковкой"! Но я вновь отринул подозрения и, усмехнувшись, погладил девочку по головке. Лялька хохотала, услышав этот рассказ, схватила меня за "морковку" и предложила начать утолять голод ее "кролика".
Я снял с нее платье, потом трусики. Бюстгальтер и чулки остались на Ольге. Я отнес Ляльку в постель и сказал:
- Жена, покорись мужу. Встань на коленки и развернись ко мне попкой. Раздвинь ножки и отдай мне свою "красавицу".
Лялька стонала и металась подо мной. Но, крепко держа ее за талию, я владел ею. Затем я постелил одеяло на столе, уложил на стол Ольгу, а ее ножки оказались на моих плечах. Так продолжилась необыкновенная ночь. Мы меняли позиции: я сзади, я сверху, она сверху, мы в позе 69. Мои язык, губы и пальцы обследовали все выпуклости, впадинки и расщелины Ольгиного тела. Ее губы тоже побывали, где она хотела. К рассвету изнемогли и заснули. Пришлось и Ляльке, и мне звонить на работу и врать, что приболели. Хотя Ольга от такого "лечения" совсем исцелилась, а я и вовсе не болел. Стоит ли говорить, что весь день мы нежились в постели и ублажали друг друга.
Мы решили ехать вместе к ее родителям, покаяться и попросить их благословения. Хотя Ольга побаивалась Сашу (отца) , говорила, что он стал в последнее время вспыльчивым, а иногда и грубым. Кроме того, неожиданно для меня выяснилось, как Ольга лишилась девственности. Саша водил дружбу с одним из "отцов" города, Вадимом Петровым, у которого был сын-оболтус. Александр и Вадим вели совместный бизнес, поэтому были не прочь породниться. Женить Артура (сына Вадима) на Ольге. Вначале все было как по маслу. Молодые познакомились, начали встречаться. Дело дошло до постели, так Лялька и стала женщиной. А потом она "поймала" Артура, который затащил в постель подругу Ольги, Оксану. Артур честно признался, что к семейной жизни не готов, но родителям дети не признались, что фактически расстались. Так что Саша и Вадим находились в ожидании свадьбы их детей. Она должна была состояться зимой, когда Артур вернется со стажировки из Англии. Вот поэтому Лялька опасалась гнева отца (Почему раньше не сказала?!) и предлагала уехать вместе ко мне домой, а вовсе не в Черноморск, к ее родителям.
Но я влюбился в Ляльку, как мальчик, все мне казались теперь добрыми и отзывчивыми людьми. Все просто ангелы с крыльями!"Ребята, давайте жить дружно!" И, кроме того, я боялся показаться малодушным в глазах своих старых друзей (Нашкодил и в кусты!) . Авось, и Варю с Сашей мне удастся убедить, что я буду любить их дочь вечно, и только смерть нас разлучит: (Кабы знать, что старуха с косой может сделать это очень быстро) . Решено, мы едем в Черноморск. Мы с Лялькой уговорили на ее работе председателя профкома, который все еще существовал не предприятии, несмотря на нынешние времена и нравы, дать нам на время костюмы Дед Мороза и Снегурки. Более новые костюмы, конечно, были в деле, сотрудники предприятия поздравляли детей, разъезжая по домам. Мы же взяли старые костюмы, которые и выбросить жалко, и использовать стыдно. Лялька оказалась рукодельницей. Взяв из запасов Вари (та всегда обшивала и свою семью, и кое-что на сторону шила в старые времена) подходящие куски ткани, девушка так художественно отремонтировала костюмы, что они стали лучше новых. Заплаты из "снежинок" , "солнц" и "лун" сделали костюмы гораздо более интересными. После их стирки можно было подрабатывать Дед Морозом и Снегурочкой. Мы решили переодеться в поезде, когда будем подъезжать к Черноморску. А там сядем в такси и прибудем в санаторий ряжеными. До Нового Года, когда мы приедем, останется всего шесть дней. Рождество, хоть и католическое, поможет нам благотворно повлиять на Сашу и Варю.
***
Начальник Черноморского УВД еще раз просмотрел дело, тяжело вздохнул и снял телефонную трубку:
- Иващенко! Зайди ко мне.
Через две минуты зашел следователь Иващенко:
- Здравия желаю!
- Отставить! Иван Василич! Что у нас по этому делу? Условно названному "Дед Мороз и Снегурочка". Не пора его закрывать?
- Может быть. Следствие показало, что отдыхавшие в санатории Кузнецовы (Иващенко попросил у начальника дело, развернул его и продолжил) , Варвара Васильевна и Александр Михайлович, были давно знакомы с убитым, Петром Аркадьевичем Зотовым. Он приехал в командировку в город, откуда, в свою очередь, приехали в наш санаторий Кузнецовы, и остановился у них. Кузнецовы прибыли в Черноморский санаторий, а Зотов оставался в их квартире, где проживала и дочь хозяев, Ольга Кузнецова. Опрос соседей показал, что Зотова и Ольгу видели несколько раз вместе. Затем, через некоторое время, Зотов, не возвращаясь в свой город, приехал вместе с Ольгой в Черноморск. Кузнецовы проживали в санатории в отдельном номере. Зотов и Ольга явились к ним в костюмах Мороза и Снегурки. Соседи по номеру утверждали, что вначале у Кузнецовых было веселье, потом крики и страшный шум, затем драка. Следствием установлено, что Зотов был убит ножом Александра Кузнецова. Нож сувенирный, продается на городском рынке. Кузнецов в подавленном состоянии, полностью признает вину, жена его то плачет, то просто молчит. Дочь, Ольга, находится в ПНО, в больнице, по месту жительства. Установлено также, что она беременна.
- В каком еще ПНО?
- Психоневрологическое отделение.
- По-моему, все ясно, как божий день. Мерзавец Зотов, воспользовавшись отъездом хозяев, изнасиловал их дочь. Затем нагло явился с ней к своим знакомым, за что и поплатился.
- Если бы изнасиловал, то зачем к ним явился?
- А пес его знает! Да, понимаю, об убитых так нехорошо говорить. Ну, предположим, что Зотов с Ольгой поладил. Они явились к родителям Ольги. Ее отец вспылил, слово за слово: Зотова уже не воскресишь. С Ольгой пока непонятно. Но если ее отца осудить, лучше ей точно не будет. Варваре Кузнецовой тоже явно не будет лучше, если мужа осудят. Самому Кузнецову - ясное дело. Выходит, лучше представить все так, что Зотов виноват, пусть и не насиловал Ольгу, но на Кузнецова первым бросился с ножом. Согласен?
- Согласен.
- Вот и оформляй. Хватит с нас и других "висяков". А зачем Зотов и Ольга были в костюмах? Что за маскарад в детсаду? Взрослые ведь люди!
- Некоторые взрослые остаются в душе детьми. Наверно, шутки ради переоделись.
- Шутки ради: А потом шутки ради "перо" в бок. Эх!
