**
Он решил, тщательно обдумал, обмозговал все варианты. Времени было навалом, целыми днями в позе варёной креветки на диване, уткнувшись в телефон. Всё достало. Мрак. Беспросвет. Жопа. Пора.
Многие способы он отбросил сразу: страшно, больно, некрасиво. Дорого. Где взять денег, например, на баллон азота? А то было бы чудесно: заснуть и не проснуться. Все забудут о нём через неделю. Может, только Женька пошмыгает носом на могилке. Хотя, какая могилка, сожгут и развеют! Да! Надо так и написать: сожгите, мол, и забудьте!
Он расстроился от собственных мыслей, поскулил от страха и одиночества, утёрся и перевернулся на другой бок. Тот затек.
Конечно, предстоящее его страшило. Лететь сквозь морозную ночь, падать куда-то в щемящем предвкушении финального удара, выбивающего дух. Даже сейчас яички его поджимались от ужаса. Но и тянуть уже не было смысла. Через неделю родители узнают, что он провалил сессию, и его вышибают из универа. Ни работы, ни девушки, ни желаний, и никаких перспектив — полное, абсолютное никчёмное чмо, проедающее и так скудные ресурсы Земли.
Зачем нас столько? Для чего все эти ненужные люди вроде меня?! От жалости и самоуничижения он возбудился. "Подрочу последний раз, на дорожку. Пусть!". Он запустил руку и сжал полувставшую головку. Как можно дрочить и плакать? Наверно, только я так умею.
Всё пропало. Нет никакой возможности что-то исправить! А! А! Ненужный, убогий, жалкий человечишка, поганый дрочер, бесполезный человек. Ох! Ох! Он быстро и бурно кончил в платок, обтирая его на содрогающейся головке. И новая волна раскаяния и желания сдохнуть накатила на него с удвоенной силой.
Надо собираться. Сегодня самое время. Куда тянуть? Если бы это можно было совершить не вставая, выключить рубильник и забыться навсегда, ах, как бы это было здорово! Чтобы без усилий, безболезненно, просто и легко. Или вызвать на дом девушку с аниме-костюмом, которая бы связала по рукам и ногам и сладко задушила подушкой. Надо открыть такой стартап. Хотя, какое там открыть, я же сегодня всё!
Надо сделать над собой усилие и встать. Ночь за окном. Оденусь легко. Он присмотрел подходящее здание недалеко. Удобный выход на лестницу, шестнадцать этажей. Почувствуй себя пикирующим бомбардировщиком!
"Как же лениво!". Перекатываясь с бока на бок, он стёк с дивана, поднялся, нашарил в тёмной комнате штаны и влез в них. Носки. Где-то были...
Родители, наверно, спят и не подозревают. Тёплая волна жалости уже к ним захлестнула так, что он на минуту присел и отдышался. Потом, стараясь не шуметь, он нашёл ботинки, снял куртку и осторожно повернул замок. Записка?! Он забыл записку, она осталась на столе! Возвращаться? Ну уж нет! Второй раз он не выйдет! Напишу вторую, с адресом. Оставлю на экране телефона! Да, чуть не забыл, соцсети! Надо послать что-то прощальное, вдумчивое и роковое. Подумаю.
Одевшись, он выбрался из подъезда. На улице было холодно, и он мгновенно продрог. "Может, ну его нафиг, как-нибудь образуется?! Нет, то, что ты полный никчёмный отстой, никуда не денется!". Размышлял он, пока ноги сами несли его по неоднократно разведанной дороге. Ему даже нравилось мечтать о том, как всё пройдёт. Как удивятся и расстроятся родители, знакомые, одногруппники. Учителя будут силиться вспомнить о нём что-то хорошее... Мать будет рыдать, постареет сразу на десять лет, отец покроется сединой за одну ночь. Но в итоге они должны понять, что так будет лучше для всех. Никто больше не будет их разочаровывать. Никогда. Не получился у них ребёнок, не вышел. Жалкий бесполезный дрочер, пустое место и полнейшая лажа.
Дверь пожарной лестницы была незаперта и запустила его в гулкое нутро многоэтажки. Первые несколько этажей он пролетел на одном дыхании. Но потом пролёты стали даваться ему всё сложнее. И, отдуваясь, он уже прикидывал, хватит ли для задуманной цели этажей восемь, или надо подняться на самый верх? Перфекционизм одолел, и он упорно забирался всё выше, пока не упёрся в дверь последнего этажа. Она была грязной, в пятнах цемента и краски. Не подразумевалось, что её будут видеть часто. И это будет последняя дверь, открывшаяся перед ним.
Внутренне собравшись, он толкнул её и вышел на открытый балкон лестничного перехода.
***
На площадке стояла девушка в пухлой светлой пуховой куртке. Она далеко свесилась с балкона, вглядываясь в зимнюю муть улицы, и вздрогнула, повернула заплаканное лицо в его сторону.
— Привет! — машинально сказал он.
— Привет! — шмыгнула носом девушка.
— Ты чего тут?! — также на автомате спросил он.
— Ничего. Стою. — Девушка пожала плечами и отвернулась.
— Не холодно?
— А тебе какое дело?
— Просто.
— Ну и вот!
Что значило это "ну и вот", он не понял. Все планы его были нарушены. Вместо торжественной подготовки в лучах собственного ничтожества, ликующего прощания с собой под аккомпанемент самоуничижительных мыслей, тут оказалась эта нежданная свидетельница! Стоило от неё избавиться.
— И долго ты тут собралась стоять?
— А тебе что?
— Дело у меня!
— Какое?
— Не важно. Вали, давай! Тебя, наверно, родители обыскались. Сколько тебе лет?
— Какое тебе дело? Сколько надо. Сам вали, у меня тут тоже дело!
— Это какое же?
— Такое!
Диалог не клеился, и они снова замолчали.
— Ладно, хватит тупить, свали отсюда, мне надо... — сделал он ещё одну попытку.
Не дослушав, девчонка выкрикнула: "Хорошо, я свалю, как хочешь!", — и закинула ногу через ограждение, намереваясь выпрыгнуть.
Подумать не было возможности. Он действовал машинально, не соображая. Подскочил, схватился и втащил хрупкое упирающееся тело обратно на площадку:
— Ты чего?! Зачем? Дура что ли?! Прекрати!
Девка отбивалась, пиналась, цепляясь руками за перила. Ему стоило больших усилий втащить её обратно и удержать.
— Пусти, дурак, я всё решила! Пусти! — кричала сквозь слёзы девка, упираясь в его живот острыми локтями.
— Погоди! Зачем! Ты же такая маленькая!
— Какая я тебе маленькая?! Чего вы все заладили: маленькая, маленькая?! Рано то, рано сё! Пусти, говорю! — отдуваясь, вырывалась она.
Но он держал крепко, ждал, пока она успокоится. Почему-то перспектива увидеть это хрупкое существо вылетающим с балкона, а потом лежащим в нелепой позе на асфальте с лужей крови, ужаснула его.
— Так нельзя! Зачем? Это не выход! — твердил он невесть откуда взявшиеся слова, больше подходившие его собственным родителям. Будто не он намеревался только что поступать аналогичным образом?!
— Я этого хочу! — набычившись, убеждала его девочка. — Я не могу так больше! Мне всё надоело! Я никчёмная, меня никто не любит! Всем будет лучше без меня!
— Кому, например? — поинтересовался он, чуть ослабевая хватку. Девочка прекратила брыкаться и теперь покорно ютилась в его объятиях.
— Да всем. Ему, и... всем.
— Очень чётко сказано!
— Ну а как?!
Как именно, он и сам не знал. Следуя своему собственному опыту, он понимал, что не бывает одной причины, это как одна большая волна, несущая тебя к обрыву, в ней много капель, течений. Выбрать одну и сказать: "Вот из-за неё я здесь, перед вами, лечу вниз как поверженный камень", невозможно. Всё ведёт тебя к этому краю. Капля за каплей, кирпичик за кирпичиком. Но у него хотя бы был университет. А у этой дурынды?! Школа, французский язык?!
— Эй, тебя бросил что ли кто-то, что ты сюда залезла, — спросил он во взъерошенный воротник пуховика, где в глубоком гнезде виднелась непокрытая голова девушки. Она выглянула оттуда заплаканным лицом. Хорошенькая.
— Тебе какая разница?
— Тяжело что ли сказать? Всё равно прыгать собиралась.
— И прыгну!
— Да и прыгай на здоровье! Только когда меня не будет.
— Так вали, я тебя не звала!
— Я не могу при тебе. Лучше ты сама уйди!
— Так ты что ли тоже?! — догадалась девушка и замолчала, разглядывая его в сумраке. Чуть помолчав, она добавила: — А тебя тоже кто-то бросил?
— Ну и повод! — усмехнулся он.
— А что? Чем не повод?! — нахмурила она свои бровки.
— Дурацкий повод! Сегодня один, завтра другой. Парней вон сколько! На всех хватит!
— Нет! Он такой только один! — горячо возразила девушка.
— Спала с ним? — догадался он.
— Не скажу!
— Ясное дело. Старше тебя?
— Отвяжись!
— Потом сказал, что это неправильно и перестал отвечать на звонки?! А ты в отместку решила...
— Всё, прекрати! — саданула девушка его под дых кулачком. Можно подумать, у тебя причина лучше! Зачем ты сюда пришёл?
— Покурить!
— А чего не куришь?
— Сигарет нет!
— Весёленькое дело. Пришёл покурить, забрался на самый верх, а сигареточек не захватил. Я, может, и маленькая, но не дура!
— Дура, конечно! Такое придумала из-за неразделённой любви. Да миллион других парней будут готовы тебя... гм... полюбить. Нежно!
— Мне не нужны другие! Тем более миллион! Только он!
— Чем же он такой замечательный? Неповторимый, что ты в него так втрескалась?! — Он отпустил девушку, но всё ещё был начеку, если она снова сиганет к ограждению.
— Ну... одним словом и не скажешь. Он такой. Такой особенный. А когда смотрит и улыбается, у меня всё в животе... ну, тает...
— Течёт, ага.
